Роберт Силверберг - Наблюдатели

– А почему?

– Я хотела бы сама забрать Ворнина. Он мой супруг, если ты помнишь. Я имею на это право. Я хочу переговорить с этой женщиной, у которой он живет сейчас. Просто держитесь подальше от них обоих и позвольте мне самой все уладить.

– Я даже не знаю…

Глэйр взяла ее за руку и спокойно повела к двери.

– Дорогая, как замечательно, что ты, Сартак и Линор отыскали нас. Но есть кое-что, что мы должны уладить сами. Пожалуйста, уходите и возвращайтесь позже.

Тув окинула ее обеспокоенным взглядом, но все же ушла. Заперев за ней дверь, Глэйр упала на диван в гостиной, дрожа от напряжения.

Значит, это случилось. Ее нашли! Это было неизбежно. И еще долго она будет отдыхать на Ганимеде, излечиваясь от побочных эффектов катастрофы.

Прекрасно!

Миртин и Ворнин живы! Великолепно! А теперь ей осталось только попрощаться с Томом…

Это будет мучительным. Прощания всегда мучительны. Но тот мост, который они перекинули через разделяющую их пропасть, был изначально неустойчивым, обреченным на разрушение. Только вот… так быстро!

Она понимала, что через несколько недель будет вспоминать о нем как о добром, беспокойном человеке, который помог ей в беде. То, что она считала своей любовью к нему, завянет и превратится в простую благодарность, как только она вновь окажется с Миртином и Ворнином, с которым связана более крепкими узами. А что будет с ним, брошенным назад в глубины отчаяния и сомнений? Он даже не верил в эти пресловутые атмосферные объекты, когда нашел ее. А теперь ему известно о наблюдателях больше, чем кому-либо другому на Земле, и он узнал на собственном опыте, что это такое – держать в своих объятиях существо со звезд и слышать стоны наслаждения… Как же он сможет после такого возвратиться к обычной жизни?

Глэйр показалось, что она знает, как помочь ему вернуться. Во всяком случае, стоило попробовать.

В конце концов, исцеление было ее призванием.

Это был невероятно долгий день.

Наконец Том вернулся домой, обнял ее, прижимая к себе. Она молчала, пока он целовал ее, сбрасывал с себя пальто, сетовал на глупость и слепоту сослуживцев. Она только слушала, лучезарно улыбаясь. А затем сказала ровным, спокойным голосом:

– Том, сегодня приходили мои соплеменники. Я должна собираться домой.

20

Спустилась ночь. Джилл поужинала и уснула. Ворнин, двигаясь проворнее, чем обычно, разминал выздоравливающую ногу. Кэтрин запрограммировала посудомоечный комбайн и заканчивала последние работы по дому. Вечер принадлежал им двоим. Вопреки всему она снова начала ощущать себя замужней женщиной, и это ощущение ей очень нравилось. Теперь, когда все барьеры между ней и Ворнином, включая физиологические, рухнули, она перестала его бояться и больше уже не могла отрицать того, что влюблена в него.

Разумеется, стоило ей остановиться и задуматься, как все происходящее начинало казаться ей чудовищно необычным. Кэтрин понимала: никак нельзя забыть того, что человек он только внешне, что родился задолго до Джорджа Вашингтона и видел множество солнц и планет. Но она старалась смотреть на все это сквозь пальцы. Вот он стоит, красивый, даже слишком красивый, нежный, сочувствующий, безмерно интересующийся всем, что касается ее, бог любви, сошедший с небес.

Раньше она часто задумывалась над тем, почувствует ли себя виноватой перед Тедом, когда снова влюбится. Теперь она знала ответ. Она все еще любила память о Теде, и всегда будет любить. Но рука покойного мужа не держит ее мертвой хваткой, как она того опасалась. Теда больше уже нет, но есть Ворнин. И даже простая мысль о наступлении вечера вызывала у нее горячую вспышку чувственности, воспламенившую все тело.

Ее удивляло, что он мог предаваться любви с нею, что его синтетическое тело могло функционировать, как настоящее. Была, конечно, разница, и немалая. Некоторых тонкостей не доставало. Да иначе и не могло быть. Но для нее это не имело особого значения. Ворнин был как бы воплощением эротической энергии. Кэтрин подозревала, что на своей родной планете он был демоном-искусителем с женщинами…

Она была счастлива и старалась не задаваться вопросом, как долго это будет длиться. Рано или поздно она уже не сможет прятать Ворнина. Ему придется приспособиться к окружающей жизни, если он намерен остаться здесь. А если он не собирается здесь оставаться…

Кэтрин прикусила губу. Глупо надеяться, что он навечно останется с нею. А, будь что будет! Он еще здесь, с нею!

Заканчивая свои кухонные дела, она услышала, как рядом с домом остановился автомобиль. Хлопнула дверца. Раздались шаги, затем звонок.

Сканирующее устройство воспроизвело лицо молодой блондинки.

– Кто там? – спросила Кэтрин.

– Миссис Мэйсон? Меня зовут Глэйр. Я подруга Ворнина. Можно войти?

Глэйр? Подруга Ворнина?! Он упоминал это имя в забытьи. Кэтрин услышала, как где-то в глубинах сознания с хрустальным звоном разбивается так тяжело доставшееся ей счастье.

Глэйр оказалась невысокой, пухленькой, красивой, как кинозвезда. По сути, она была женским эквивалентом Ворнина, обладала такой же лучезарной неотразимой привлекательностью. У нее были теплые, добрые глаза, безукоризненная молочно-белая кожа. Кэтрин догадалась, что на ощупь кожа этой женщины гладкая, прохладная, бархатистая, как и у Ворнина.

Некоторое время женщины внимательно рассматривали друг друга. Затем из спальни вышел, опираясь на палку, Ворнин и сказал:

– Кэтрин, я слышал, как дверь…

– Здравствуй, Ворнин!

– Глэйр, ты?!

Они не бросились друг другу навстречу, как того опасалась Кэтрин. Они оставались метрах в пяти друг от друга, и то, что произошло между ними, не было высказано словами и ускользнуло от нее. Только теперь Кэтрин заметила, что Глэйр опирается на два алюминиевых костыля. Стараясь перебить оглушительную тишину, Кэтрин едва не закричала:

– Мне кажется, вы пришли, чтобы забрать его.

– Я очень сожалею, миссис Мэйсон. Понимаю, каково вам сейчас, – тихо произнесла Глэйр.

– Откуда вам это знать?

– Знаю. Поверьте мне, – Глэйр посмотрела на Ворнина. – Миртин тоже жив. Его подобрали и увезли с этой планеты. Знает ли она…

– Знает? Да.

– Тогда я могу говорить свободно. Нас ожидает корабль, Ворнин. За мною пришли сегодня утром. Я жила в Альбукерке. Один человек был настолько добр, что забрал меня к себе и выхаживал.

– Ты выглядишь прекрасно, – кивнул Ворнин.

– И ты тоже. Очевидно, за тобой был не менее хороший уход.

– Наилучший! – Он взглянул на Кэтрин. – Да, за мной был великолепный уход.

– Приятно это слышать, – сказала Глэйр. – Ворнин, будь добр, выйди в соседнюю комнату. Я хочу поговорить с Кэтрин. После этого я оставлю вас наедине друг с другом на некоторое время. Я не собираюсь торопить тебя.