Андре Лори - Лазурный гигант

Время шло быстро. Джальди разбудил, как было приказано, Анри и заснул с сознанием, что исполнил свой долг.

Ночь прошла без приключений.

Рано утром Жерар разбудил товарищей и приготовил завтрак. Потом развязали канаты, которыми был привязан аэроплан, все сели на свои места, и «Эпиорнис» поднялся ввысь.

Скоро «Остров обезьян» снова принял вид зеленой непроницаемой чащи. Они покинули его без сожаления, и скоро он совсем исчез в беспредельной синеве.

День был тихий. Ни циклонов, ни падающих метеоров. Не встретили они также и земли. Только к вечеру зоркий глаз Жерара разглядел внизу большой корабль. Но было невозможно разглядеть, был ли то неприятельский или дружественный корабль. Наученный горьким опытом, Анри нажал рукоятку. Гигантская птица поднялась на триста метров выше и должна была казаться на такой высоте точкой. Корабль плыл в противоположную сторону и скоро исчез в тумане наступавшей ночи.

Звезды зажглись одна за другою вокруг аэроплана. Миллионы созвездий выступили на темном небе, как бриллиантовый дождь. Луна взошла, светлая, как опал, и снова зашла. А фантастическая птица все летела по неведомым воздушным равнинам, унося своих пассажиров.

Забрезжил день, и Жерар увидел в нескольких километрах на севере зеленеющую землю.

— Цейлон!.. Цейлон!.. — разбудил он веселым криком спавших товарищей.

ГЛАВА XVIII. Благоухающий Цейлон

«Остров пряностей» расстилался перед путешественниками, как корзинка цветов. До них долетал аромат, как от огромной коробки с духами; сладкий запах роз, жасминов, тубероз, лотосов, лилий, померанцевых, лимонных, гранатовых деревьев смешивался с едкими испарениями перечника, каперсового куста, гвоздичного дерева и сотней других ароматов, по смеси которых узнаешь остров Цейлон за несколько миль.

Решили выждать наступления ночи, чтобы спуститься в надежное место. Тем временем Анри, несмотря на овладевшее им нетерпение, старался держаться как можно выше. Жерар тоже сдерживал себя. Но Джальди, лишь только завидев остров, казалось, совсем сошел с ума. Перегнувшись через борт, он приветствовал свою родину, которую покинул из любопытства и любви приключений. О, как он проклинал тот несчастный день! Он рассказывал все подробности событий этого дня. В Коломбо пришел большой пакетбот; он шел в Китай. Джальди пришел в гавань с отцом и захотел осмотреть красивый корабль. Отцу его, бедному переводчику и проводнику, было не до посещений судов, и он не обратил внимания на просьбу Джальди. Мальчик был упрям, он непременно хотел видеть большой корабль, и вот, воспользовавшись моментом, когда отец, повстречав знакомого бонзу, рассыпался перед ним в изъявлениях вежливости, мальчик, как угорь, скользнул по людной гавани и пробрался на пакетбот.

О, скольких слез стоило ему это непослушание. Сколько слез пролили, вероятно, в жалкой хижине переводчика!

Корабль между тем снялся с якоря и, когда Джальди вылез из своего угла, где спрятался, чтобы его не поймали раньше времени, был уже в открытом море. С этого времени начались побои и колотушки! Переходя С места на место, он очутился на «Соме», сделавшись козлом отпущения для Джека Тара и всего экипажа. Он уже потерял всякую надежду увидеть когда-либо отцовский дом, родную землю, которых лишился по своей вине.

Теперь он был как в бреду, не помнил себя, кричал, взывал. Слезы текли по его бронзовому личику. Он наверное опять выпрыгнул бы за борт, если бы стоявший у руля Жерар не ухватил его вовремя за блузу.

— Мне пришла мысль, — сказал Жерар брату, прислушиваясь к рассказу Джальди, — что отец мальчика может помочь нам. Он профессиональный проводник и переводчик. Нам нужны и тот, и другой. Он беден, и желание заслужить хорошую награду придаст ему рвения. Кроме того, он, должно быть, хороший человек — посмотри, как любит его этот непослушный сорванец.

Джальди кричал между тем все громче и громче.

— Вот, вот здесь! Сагиб, вот моя родина, дом отца! Я узнаю его!.. Ах, если бы вышли моя мать и братья!.. О, сагиб, опустимся, опустимся скорее!..

— Лишь только стемнеет. Потерпи немного… Нам тоже очень хочется прибыть скорее. Покажи хорошенько, где твой дом?

— Вот он, сагиб, вот!.. Видишь под деревом эту белую хижину, точно пчелиный улей. Там живет мой отец — человек справедливый — он ожидает путешественников и провожает их на пути из Кандии в Коломбо, потому что эта дорога опасная!

— Твой отец — проводник?

— И переводчик. Я тоже помогал ему иногда, потому что знаю дорогу и говорю немного по-английски и по-французски. Я часто показывал иностранцам гроты!

— Гроты? Как ты думаешь, нельзя ли нам спрятать в одном из них нашу птицу?

— Их можно было бы спрятать десять тысяч. Сами духи выкопали эти гроты! — с гордостью отвечал Джальди.

— Смотри, Жерар, — сказал вдруг Анри, — мы, кажется, находимся над лагерем военнопленных. Вот там, левее, большая, обнесенная забором площадь, повозки, кое-как сколоченные хижины, толпа, шумящая, как муравейник!

— В самом деле, это лагерь… Но можно ли держать такую толпу на таком клочке земли? Неужели нет места? Это значит презирать всякие санитарные правила!

— Те, которые совершают такие преступления без всякой необходимости, с холодным расчетом, дадут ответ за погубленные ими жизни. Когда же мы узнаем, жива ли несчастная девушка, вынесла ли она этот ужасный плен!

— Успокойся, — сказал Жерар. — Николь выдержит это тяжкое испытание. Она мужественна. Под хрупкой внешностью ее скрывается здоровье, которому могли бы позавидовать многие, более сильные на вид. Вспомни, что рассказывал капитан Рено о том, как она легко переносила лишения. Он прав — у нее есть какой-то талисман!

По мере того, как наступала ночь, «Эпиорнис» стал описывать все меньшие и меньшие круги, постепенно опускаясь над островом. В нескольких местах лагеря зажглись тусклые фонари: одни были привешены к столбам, другие поставлены просто на земле, на перекрестках улиц, образуемых хижинами и полуразвалившимися повозками.

Раскаленный, удушливый, пропитанный лихорадкой воздух поднимался из лагеря, как из Дантова ада. Немного дальше воздух был наполнен ароматом цветов и фруктов, а здесь несчастные страдали в зачумленной атмосфере.

Несколько жалких теней вышли из хижин в надежде, что хоть ночь принесет немного прохлады. Но с наступлением вечера над лагерем поднялся густой пар и скрыл от злополучных пленников звезды, небесный свод, вид которых мог хоть на минуту заставить их позабыть горесть окружающего.

Сквозь густой туман путешественники не могли уже ничего различать в лагере. Но они уже успели засветло снять планы, отметить место и численность сторожевых постов, все, что могло способствовать или помешать осуществлению их предприятия.