Джек Вэнс - Лионесс: Сад принцессы Сульдрун

Алькантад — летний дворец — привиделся королю Дьюэлю во сне. Проснувшись, он вызвал архитекторов и приказал им построить нечто, в общих чертах напоминавшее его сновидение. Как и следовало ожидать, Алькантад стал необычным сооружением; тем не менее, в нем было своеобразное очарование — хрупкие корпуса и флигели с огромными окнами и высокими остроконечными крышами на различных уровнях были раскрашены в веселые, радующие глаз тона.

По прибытии в Алькантад сэр Фэймет, Эйлас и Трюэн обнаружили короля Дьюэля на ладье в форме лебедя, дрейфующей по парковому озеру благодаря не слишком напряженным усилиям дюжины девочек в костюмах из дрожащих белых перьев.

Через некоторое время король спустился на берег — сухопарый пожилой человек с нездоровым землистым лицом. Он радушно приветствовал послов: «Добро пожаловать! Рад встретиться с вестниками из Тройсинета — страны, о которой мне рассказывали столько замечательных вещей. На ваших скалистых берегах в изобилии гнездятся ширококлювые чомги, а в ваших тенистых дубовых рощах насыщаются желудями поползни. Большие тройские сычи пользуются повсеместной известностью — великолепные птицы! Должен признаться, я исключительно привязан к птицам — они радуют сердце изяществом и отвагой. Но не будем больше говорить о моих увлечениях. Что привело вас в Алькантад?»

«Ваше величество, мы — послы короля Граниса, и привезли его срочное сообщение. Когда у вас найдется время, я изложу вам его содержание».

«Что помешает мне выслушать вас сию минуту? Стюард, принесите нам что-нибудь выпить и закусить. Мы сядем вот там, за столом. Так в чем же заключается сообщение Граниса?»

Сэр Фэймет с сомнением посмотрел на придворных, ненавязчиво появившихся как из-под земли и уже окруживших короля с обеих сторон: «Государь, может быть, вы предпочли бы выслушать меня наедине?»

«Нет, нет, зачем же? — воскликнул Дьюэль. — В Алькантаде нет никаких секретов. Мы — как птицы в саду, полном спелых плодов, где каждый поет свою радостную песню. Говорите, говорите, сэр Фэймет».

«Очень хорошо, ваше величество. Позвольте мне упомянуть о некоторых событиях, вызвавших беспокойство короля Граниса».

Сэр Фэймет говорил; король Дьюэль внимательно слушал, наклонив голову набок. Сэр Фэймет закончил выступление: «Таковы, государь, опасности, в равной мере угрожающие нам всем — и опасность не за горами».

Дьюэль поморщился: «Опасности, всюду опасности! Меня обступили со всех сторон, я занят не покладая рук — так, что зачастую даже не сплю по ночам». Голос короля стал слегка гнусавым; говоря, он заметно ерзал в кресле: «Ежедневно мне приходится выслушивать дюжину ходатайств о защите и покровительстве. Мы выставили охрану вдоль северной границы, задерживая всех кошек, горностаев и ласок, засланных королем Одри. Даже годелийцы нам угрожают — хотя они свили гнезда в сотне лиг от Помпероля. Кельты выращивают и тренируют каннибалов-соколов, кровожадных предателей своего племени! На западе собирается, как грозовая туча, еще более зловещая угроза — я имею в виду, конечно, герцога Фода Карфилиота, дышащего зелеными парами магии. Так же, как и годелийцы, он забавляется соколиной охотой, натравливая птиц на птиц!»

Сэр Фэймет возразил слегка напряженным тоном: «Но, ваше величество, вы можете не опасаться непосредственного нападения! Вас отделяют от Тинцин-Фюраля дремучие леса и горы!»

Король Дьюэль пожал плечами: «Не могу отрицать, что даже по воздуху до замка Карфилиота пришлось бы лететь целый день. Тем не менее, необходимо смотреть в лицо действительности. Я объявил Карфилиота подлецом и негодяем; он не осмеливается нападать открыто, страшась моих цепких и острых когтей. Но он злобствует, притаившись в своей придорожной канаве, и замышляет всевозможные пакости».

Игнорируя холодный быстрый взгляд голубых глаз сэра Фэймета, Трюэн возбужденно вмешался: «Почему бы не присовокупить к вашим цепким и острым когтям не менее мощные когти дружественных тройских птиц? Наша стая разделяет ваши взгляды на Карфилиота и его союзника, короля Казмира. Вместе мы можем отразить их нападения и нанести им сокрушительные удары клювами!»

«Верно. В один прекрасный день такая непобедимая стая соберется и затмит солнце. Тем временем, каждый из нас должен по возможности вносить свой вклад. Я усмирил эту змею подколодную, Карфилиота, и нарушил планы годелийцев; не менее безжалостные меры я принимаю в отношении птицеловов короля Одри. Следовательно, я развязал вам руки — теперь ваша очередь помочь нам сбросить ска в море и потопить их корабли. Каждый делает, что может: я — в воздушных просторах, вы — в просторах морских».

«Смаадра» прибыла в Аваллон, крупнейший и древнейший город Старейших островов — город великолепных дворцов, университета, театров и огромных общественных бань. В Аваллоне высилась дюжина храмов, посвященных Митре, Дису, Юпитеру, Лугу, Гее, Энлилю, Дагону, Ваалу, Хроносу и трехглавому Диону из античного хайбразийского пантеона. Под монументальным куполом Сомрак-лам-Дора хранились священный трон Эвандиг и круглый стол Карбра-ан-Медан — символические святыни, владение которыми в старые добрые времена придавало законность самодержавию королей Хайбраса.[12]

Король Одри вернулся в столицу из летнего дворца в пунцовой золоченой карете, запряженной шестью белоснежными единорогами. Вечером того же дня тройским послам предоставили аудиенцию. Одри, высокий угрюмый человек с весьма непривлекательной физиономией, был известен амурными похождениями; его считали проницательным, но потворствующим своим прихотям, тщеславным и временами жестоким правителем. Он любезно принял тройсов, предложив им не затрудняться соблюдением правил церемониального этикета. Сэр Фэймет изложил предложение короля Граниса; Одри слушал, откинувшись на подушки, полузакрыв глаза и поглаживая белую кошку, вспрыгнувшую ему на колени.

Сэр Фэймет завершил обращение: «Ваше величество, из моих уст вы услышали дословно послание короля Граниса».

Одри медленно кивнул: «У вашего предложения много граней и еще больше острых ребер. Да! Разумеется! Я ничего больше не желал бы, нежели усмирить Казмира и положить конец его амбициям. Но прежде, чем я смогу пожертвовать моим казначейством, моими армиями и кровью моего народа во имя достижения этой цели, я должен обеспечить нашу безопасность со всех сторон. Стоит отвернуться на минуту — и лавина годелийских всадников обрушится с гор; начнутся грабежи, пожары, моих крестьян уведут в рабство. В Северной Ульфляндии царит мерзость запустения, ска заполонили почти все Западное Прибрежье. Как только я объединюсь с Северной Ульфляндией против ска, Казмир нападет с тыла». Поразмыслив несколько секунд, король Одри продолжил: «Откровенность редко приводит к успеху в политике, в связи с чем мы испытываем инстинктивное отвращение к правде. Но в данном случае не помешает сказать правду. Сохранение ничейной, тупиковой ситуации в отношениях между Тройсинетом и Лионессом — в моих интересах».