Эдгар Берроуз - Затерянные на Венере

— Это все в высшей степени интересно, — сказал я, — а интереснее всего для меня — то, что город управляется без законов.

— Без законов, установленных человеком, — поправил меня Эро Шан. — Нами управляет природные законы, с которыми хорошо знакомы все умные люди. Разумеется, иногда гражданин совершает поступок, причиняющий вред другому гражданину или нарушающий покой города, так как гены дурных и неуживчивых характеристик не были уничтожены из зародышевых клеток всех граждан Хавату.

Если кто-нибудь совершает действие, противоречащее правам остальных, или общему благосостоянию сообщества, его дело рассматривает суд, не связанный техническими подробностями или прецедентами. Суд принимает во внимание все детали дела, включая наследственность нарушителя, и принимает решение, которое является окончательным и обжалованию не подлежит.

— По-моему, это слишком — наказывать человека за деяния его предков, — заметил я.

— Позволь мне напомнить, что мы не наказываем, — возразил Эро Шан. — Нашей целью является усовершенствование расы Хавату до такой степени, что мы достигнем наивысших возможных счастья и взаимопонимания.

— Хавату, где нет плохих людей, должно быть, идеальный для жизни город.

— О, какие-то нехорошие люди здесь все же есть, — ответил Эро шан, — поскольку в каждом из нас присутствуют плохие гены. Но мы очень умная раса, а чем человек умнее, тем лучше он может контролировать свои плохие побуждения. Иногда в Хавату появляются посторонние, плохие люди из города за рекой. Как они это осуществляют, остается тайной, которую никто до сих пор не мог разгадать. Мы только знаем, что они иногда появляются и крадут мужчину или женщину. Иногда нам удается их поймать, тогда мы их уничтожаем. Наши собственные граждане очень редко также совершают преступления, в основном продиктованные мгновенным порывом, но изредка совершаются и преднамеренные преступления. Те, кто способен на эти последние, представляют собой угрозу расе и приговариваются к смерти, дабы они не могли передать свои черты последующим поколениям или повлиять на нынешние поколения своим дурным примером.

Когда он окончил говорить, в дверях комнаты появился человек весьма крепкого телосложения.

— Ты посылал за мной, Корган Сентар Эро Шан? — спросил он.

— Войди, Хирлак, — сказал Эро Шан. Затем он повернулся ко мне. — Хирлак будет тебе слугой и охранником на то время, пока не объявят результаты экзаменации. Ты увидишь, что он приятный и способный компаньон.

— Хирлак, — продолжал он, обращаясь к моему стражу, — этот человек — чужестранец. он только что предстал перед экзаменационным бюро. Ты будешь отвечать за него,: пока не будет объявлено решение бюро. Его имя Карсон Нэпьер.

Хирлак наклонил голову.

— Понятно, — ответил он.

— Через час вы оба обедаете со мной, — объявил Эро Шан, уходя.

— Если ты хочешь отдохнуть перед обедом, — сказал Хирлак, — то в соседней комнате есть кушетка.

Я отправился туда и лег, а Хирлак последовал за мной и уселся на стуле в той же комнате. Очевидно было, что он не намерен выпускать меня из виду. Я устал, но сонливости не чувствовал, поэтому я завязал беседу с Хирлаком.

— Ты служишь в доме Эро Шана? — спросил я.

— Я солдат в подразделении, которым он командует, — пояснил он.

— Офицер?

— Нет, рядовой солдат.

— Однако он пригласил тебя обедать с ним. В моем мире офицеры не общаются с солдатами на равных.

Хирлак засмеялся.

— Подобные социальные обычаи действовали и в Хавату в прошлые времена, — сказал он. — Но не теперь. У нас нет социальных различий. мы все слишком умны, слишком культурны и слишком уверены в себе, чтобы нам требовались искусственные соглашения для определения нашей значительности. Не так важно, чистит ли человек улицы или заседает в Санджонге, как то, как он выполняет свои обязанности, его гражданская моральность и его культура.

В городе, где все умны и культурны, все граждане в той или иной степени равны с точки зрения общения, и офицер не уронит своего достоинства, если будет общаться со своими людьми на равных.

— А не используют ли солдаты такую фамильярность, чтобы оказывать влияние на офицеров? — спросил я.

Хирлак посмотрел на меня с удивлением.

— Зачем им так поступать? — спросил он. — Они знают свои обязанности так же хорошо, как офицеры знают свои. Целью жизни каждого достойного гражданина является исполнение своих обязанностей, а не уклонение от них.

Я покачал головой, думая о том, какую путаницу земляне устроили из своих правительств и цивилизации, отказавшись применить к человеческой расе простые правила, которым они следуют при улучшении пород собак, коров и свиней.

— Случаются ли браки между представителями разных классов? — спросил я.

— Разумеется, — ответил Хирлак. — Именно таким образом мы поддерживаем высокие моральные и ментальные стандарты людей. Если бы смешанных браков не было, йорганы бы деградировали, а другие классы разошлись бы так сильно друг от друга, что в конце концов у них не осталось бы ничего общего, и не было основы для взаимопонимания и интереса друг к другу.

В течение этого часа, ожидая обеда, мы разговаривали о многих вещах, и этот рядовой солдат из Хавату обсуждал вопросы науки и искусства с гораздо большим пониманием и восприятием, чем те, которыми обладал я сам. Я спросил его, является ли его образование чем-то исключительным, и он сказал, что нет — все мужчины и женщины Хавату получали одинаковое образование до определенного момента. Затем посредством серии экзаменов определялось призвание, которое им больше всего подходило, и в котором они найдут наивысшее счастье.

— Но откуда у вас берутся подметальщики улиц? — спросил я.

— Ты говоришь так, словно это какое-то недостойное занятие, — запротестовал он.

— Но это работа, которую многие найдут неприятной, — продолжал спорить я.

— Необходимая и полезная работа не бывает неприятной для человека, который больше всего соответствует, чтобы ее выполнять. Разумеется, люди с высоким интеллектом предпочитают творческую работу. Так что эти необходимые, но более или менее механические обязанности, которые, кстати сказать, в Хавату обычно выполняются при помощи механических приспособлений, никогда не становятся постоянной работой ни для одного человека. Любой может выполнять эти обязанности, поэтому каждый выполняет их, когда подходит его очередь — я имею в виду, каждый из класса йорганов. Это взнос каждого в благосостояние общества — налог, вносимый полезной работой.

Появилась девушка — звать нас на обед. Это была очень симпатичная девушка. ее одеяние, напоминающее саронг, было сделано из хорошей ткани, ее украшения были очень красивы.