Павел Шумилов - Давно забытая планета

На площади, недалеко от врытого в землю столба, развели костер, посадили Сандру на землю, сами расселись вокруг.

Я вам покажу — суд! Я из вашего суда такой спектакль сделаю, вы еще… еще… — дальше она не додумала. Было страшно.

Пришел злой, невыспавшийся Умник, хмуро глянул на девушку.

— Что она на этот раз натворила?

Играй, музыкант…

— Я ничего плохого не делала, — сказала Сандра.

— Не делала? Оружие на землю!

Сандра положила меч, сняла со спины арбалет, колчан со стрелами. Отстегнула от пояса нож. Чьи-то руки руки начали ее обыскивать. Пока шарили по одежде, она стояла неподвижно, разведя руки в стороны. Когда обыск кончился, наклонилась, вытащила из-за голенищ два ножа и положила в кучу. Раздался смех.

— Тихо! — скомандовал Умник. — Что она натворила?

Ему рассказали. Умник задумался.

— Она хотела убежать?

— Нет, — ответили многие голоса.

— Тут два поступка. Тому, кто отвернул завра, полагается награда. А рабыне, которая ночью вышла из дома, да еще с оружием, полагается наказание. Ты что скажешь? — обратился он к Сандре.

— Я все правильно делала. Хозяин приказал мне дом охранять. Он не говорил, что нельзя оружие ночью носить. Он говорил, что нельзя его оружие трогать, а это, — Сандра подняла арбалет, — это я сама сделала.

Тут она увидела, что ложе арбалета расколото. Оно треснуло, когда девушка упала на него спиной с лошади. Сандра села на землю и заплакала, прижимая приклад к груди.

— Что еще? — спросил Умник.

— Сломался, — Сандра протянула ему арбалет, размазывая слезы по лицу. — Я его целый день делала.

Арбалет пустили по рукам.

— Да, его теперь только выкинуть, — посочувствовал кто-то. — На него что, завр наступил?

— Нет, это я на него упала, всхлипнула девушка. — Я не знала, что мой лошак завров боится. Я торопилась, седло не надела. А он на дыбы. — Сандра увидела, что завладела всеобщим вниманием, и начала рассказывать все с самого начала, с того момента, как проснулась от тревожного сигнала. Мужчины слушали, затаив дыхание. Они все там были, все видели своими глазами, но в рассказе события становились весомее и важнее. Тот, о котором упоминала Сандра, гордо оглядывал окружающих и подтверждал, что все так и было.

Кузнец протолкался из задних рядов, сел рядом с Сандрой, принялся изучать заточку ножей и клинка, недовольно хмурясь и качая головой. Сандра взяла его за локоть.

— Не ругай меня, пожалуйста. Я сама знаю, что затачивать не умею. Меня никто не учил.

— Приходи завтра в кузню, посмотрим, что можно сделать.

— Как же я приду? Меня же судят, — напомнила ему на ухо Сандра. Кузнец задумался.

— Мужики, я, это, я вот что решил. Девка глупая, но храбрая. Поэтому ее наказывать не будем.

— Правильно говоришь, Завер! — поддержал Крот. Собрание одобрительно загудело.

— Итак, наказывать не будем, — подвел итог Умник, — а награждать?

Все задумались.

— Зачем бабе — баба? - спросил кто-то.

— Разрешите мне оружие носить, — попросила Сандра.

Разгорелся спор. Пока спорили, Сандра сбегала домой, отнесла меч и ножи, постанывая от тяжести, принесла четырехведерный бочонок вина из подвала и ковшик. Спор быстро закончился в пользу Сандры, так как взгляды устремились на бочонок. Пустили ковш по кругу.

— С тебя Скар за этот бочонок голову снимет, — шепнул ей на ухо Умник.

— Снимет. И за бочонок, и за лошака, и за все остальное, — согласилась девушка. — Ой, боюсь…

— А много за тобой грехов накопилось?

Сандра полоснула ребром ладони по шее и доверчиво улыбнулась.

Гулянка пошла по накатанной программе. Кто-то принес кружки, копченое мясо, соленые овощи непонятного вида, но вкусные и возбуждающие жажду. Потом появился второй бочонок. Сандра рассказывала анекдоты, мужики пели и пили. Девушка тоже подставляла свою кружку наравне со всеми и выливала вино на землю, если это удавалось сделать незаметно. Удавалось редко. Голоса гудели, уже никто никого не слушал, но всем было интересно и весело.

Земля

Гуляю по берегу речки с одним из членов комиссии. Приблизительно по тому месту, где познакомился с Кенти. Дорожки нет. Здесь поляну окаймляет лес с подлеском, там — ухоженный английский парк. Но что поразительно — скамеечка у воды на том же самом месте. Есть на свете вещи, которым не страшны ни годы, ни пространства.

— Что за мелодию вы напеваете?

— Третий концерт Дебюсси, — машинально отвечаю я, потом задумываюсь. А может, и не третий. Может, и не Дебюсси.

— Сэр Джафар — так можно вас называть?

— Да-да, конечно. — Какие манеры, какой тон. Мысленно примеряю на себя фрак, белую манишку и галстук-бабочку.

— Сэр Джафар, скажите, сколько вам лет?

— Вы, видимо, знакомы с моим досье.

— Да, но в нем есть пробелы. Ничего не известно почти о двадцати годах вашей жизни. Я имею в виду ваши первые годы жизни как дракона.

— Мне тоже о них ничего не известно. Иногда, под утро бродят какие-то отрывочные воспоминания. О джунглях на океанском берегу, белоснежных горных вершинах. Ничего не могу отчетливо вспомнить. И не пытаюсь. Скорее, наоборот. Так что отчетливо помню только 45 лет своего существования. Это и человеческие годы, и драконьи.

— Понимаю. Вы являетесь главой специальной экспедиции по изучению планеты Сэконд, куда эмигрировали наши предки.

Ага, начинаются вопросы с подковыками. Политику отдаю, как договаривались, Анне.

— Номинально, чисто номинально. Мои интересы — академические. Единая теория пространства-времени. Лет десять-пятнадцать интенсивной работы, и я выведу наши знания о мире на принципиально новый уровень. В ближайшее время собираюсь начать строительство лаборатории в дальнем космосе. Понимаете, эти эксперименты не всегда безопасны…

— Да, я в курсе. Но мне кажется, вы уходите от ответа.

Прогоняю через себя быструю волну полярных эмоций. Спектакль должен быть интересен для зрителя. И должен оставлять место для фантазии.

— Видите-ли, есть еще одна причина. Я неудачник. Случайно застрял в вашем мире, допустил множество ошибок, попал под удар электротока, потерял память, приобрел дурную манеру транслировать в эфир эмоции. Я бы не хотел, чтоб мои ошибки отражались на судьбе экспедиции.

— Но одиннадцать лет назад вы совершили настоящую революцию на нашей планете. Изменили политический курс.

Внимание! осторожно! Напускаю на себя стыдливость.

— Не надо приписывать мне чужие заслуги. Я когда-то интересовался вашей историей. Программу форсированного развития вы разработали за много веков до моего появления. Исторический момент назрел. (Враки. Расчеты Коры говорят о другом.) Нужен был только слабый толчок. (Ха. Ха-ха.) Катализатор. Им стала Анна. Меня в тот момент интересовали совсем другие вопросы — кто я, откуда, что делаю в вашем мире.