Андрей Дай - Столица для поводыря

Биксеншпаннер явился, только чтобы доложить – повеление исполнено. Американские ружья и запас зарядов к ним готовы. Какой уж тут чай с печенюшками! Всю честную компанию словно ураганом на улицу вынесло. Когда и как теплый полушубок на плечах оказался – и не вспомню теперь.

– Хороша игрушка! – поглаживая цевье, воскликнул Орлов. – Механика хитрая, и исполнено по-доброму. Сюда вот трубка с зарядами всовывается. Этот крюк нужно дернуть, а после и курок взвести…

Оружейник сноровисто вскинул американскую винтовку, и один за другим выпалил все семь патронов в установленные шагах в тридцати соломенные чучела. Упругий боковой ветер послушно оттаскивал тяжелые, остро пахнущие клочья порохового дыма.

– Однако! – потер шею герцог. – Впечатляюще!

– Только зарядов на этот бешеный самострел не напасешься, – покачал головой князь. – Но вынужден признать: для кавалерии этот вид оружия мог бы быть весьма полезен.

– Капризная она, – передавая ружье Вышинскому, поморщился Орлов. – Тонкая механика. И трубка эта, в прикладе. Чуть что – соринка попадет, и пульки наперекос идут. Вот у ружья Генри и то надежнее выполнено.

– И патроны что у Спенсера, что у Генри не ахти, – не удержался я. – Боек по краешку должен бить. И гильзы второй раз уже не зарядить. Центральное расположение капсюля было бы куда как удобнее и практичнее.

– Патроны?! – непонятно отчего вспыхнул вдруг Александр. – Под центральный боек?!

– Ваше императорское величество! – вдруг гаркнул за грохотом выстрелов неслышно подбежавший егерь. – Лосиную лежку под Дивенском сыскали!

– Лосиную! – выпучивая глаза, совсем уже заорал царь. – Какую, к хренам собачьим, лосиную?! Лерхе! Марш за мной! Патрон ему надобен… центрального боя!

Император впереди, потом я. Георг с Николаем, как конвой, – сзади. Пробежали анфиладу залов, потом – увешанную знаменами полукруглую галерею и ворвались наконец в кабинет. Александр тут же уселся за огромный, с аккуратно разложенными стопками документов стол и потянулся за коробкой с папиросами. Взмахом руки разрешил присесть и мне, но я благоразумно дождался момента, когда двое других охотников на бедного губернатора устроятся. Потом только рухнул на мягкий стул.

– Когда?! Георг? – раздраженно задал парадоксальный вопрос венценосный прокурор. – Семь лет назад? Или восемь? Игнатьев когда из Лондона был выслан?

– В тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, – блеснул памятью Мекленбург-Стрелицкий. – Осенью.

– Значит, семь! Семь лет назад наш военный агент в Англии, Николай Павлович Игнатьев, по рассеянности положил в карман их новейшую разработку. Цельнометаллический винтовочный заряд с капсюлем центрального боя. Скандал вышел… неприятный. Однако же к нам впервые попал этот ваш патрон. И еще с Николаем Онуфриевичем Сухозанетом, а потом и с Дмитрием Алексеевичем Милютиным мы все спор ведем, стоит ли, подобно американским и английским армиям, принять патронные ружья или, подобно прусским и австрийским, – шпилечно-капсюльные…

Александр прикурил наконец свою папиросу и сквозь дым уставился на меня.

– И тут появляетесь вы, сударь… – Царь нервно дернул кистью, и хрупкая бумага не выдержала, порвалась. Горящий табак рухнул на бумаги, но вместо того, чтобы смахнуть сор в пепельницу, император в ярости попросту прихлопнул уголек ладонью и вскричал: – Являетесь невесть откуда со своим мнением! Картинки свои рисуете. И все-то у вас ладно получается! Смотришь, мнения ученых слушаешь и мыслишь, что это мы – семь! Вы слышите?! Семь лет! Спорим, разные варианты рассматриваем! Когда вот оно. Так и должно быть! Вот как нужно! И если закрыть глаза… – Царь и правда прикрыл на миг глаза ладонью. – Так мы должны вас милостью своей наградить. Но вот ежели взглянуть на вас, господин Лерхе, так что же мы видим? Гражданского чиновника невеликих лет, коий хлопотами заслуженного отца и чин, и место получил. Так откуда это в вас?

У меня живот свело. Я вдруг со всей отчетливостью понял, что все разложенные на обширном столе документы каким-то образом касаются меня. И что нашелся кто-то, потрудившийся собрать обо мне сведения, свести их в единую систему и озадачиться вопросом, откуда это все в обычном, среднем господине, никак прежде себя не проявлявшем. И что вся эта «охота» – заранее хорошо спланированная и организованная акция. И не удивлюсь, если где-то в переходах немаленького дворца ждут своего часа десять крепких мужчин – сотрудников Третьего отделения. Я почувствовал, как горячи налившиеся кровью уши и как холодны побледневшие щеки. И еще этот гад, тот, что во мне сидит, молитву на немецком затянул.

Александр поднял ближе к глазам документ, лежащий верхним в стопке.

– Вы каким-то мистическим образом оказываетесь в подходящее время в нужном месте. – Новая папироса, пока не зажженная, выписывала в нервных пальцах замысловатые фигуры. – Отправились на границу с Китаем именно в тот момент, когда судьба трактата о границах пребывала в большой опасности. Устроили там маленькую войну… Пушки с собой тащили. Мне говорили, Чуйская степь почти недоступна для артиллерии. Но вы все-таки смогли. Крепость построили. Словно знали заранее…

В канделябре пять свечей. Любой другой прикурил бы от крайней. Царь потянулся к средней.

– Горный начальник… Фрезе, кажется, или как его там… Министерство уделов жалобами на вас одолел. А вы в отчете докладываете совершенно иначе. И гражданское правление при вас преобразилось, и торговля оживилась. Новое село, новая ярмарка. Рейтерн от вас без ума за изобретение… – Александр подсмотрел в бумаге, – зоны свободной торговли… У вас в губернии за полгода больше реформ, чем мы тут за десять лет успели… Прожекты эти ваши… Откуда это? Ведь обычный же господин ехал в Сибирь. Что же там нашлось этакое в вашем Томске, что вы так вдруг изменились? К чему вы такое стремление вернуться выказываете, что даже моей немилости не опасаетесь?

– А взрывчатка-то вам зачем? – вставил свои три копейки герцог. – С кем вы намеревались воевать?

– С горами, ваше высочество. – Ноги ослабли, но язык еще не отнялся, слава богу. Я даже как-то приободрился. – У меня тракт к китайской границе не достроен. Надобно горы взорвать.

– Да кто вы такой, черт вас раздери! – рыкнул Николай. – Граф Феникс? Любой иной порохом бы стал запасаться, и лишь для вас одного выдумать новое дьявольское зелье проще показалось. Образцы в Морском министерстве испытали на прошлой неделе. У заслуженных адмиралов картузы посшибало…

Эй, Герасик! Хватит ныть. Мы с тобой в беде, а ты там псалмы свои тянешь. На Бога надейся, а сам не плошай! Переведи лучше с великокняжеского на русский! Кто такой граф Феникс? Калиостро? Уж ты! Это что же? Он меня мошенником обозвал, что ли?