Татьяна Точилова - Healing. Эволюция Юности 2.

Но странный смешок свёл на нет все её усилия, моментально заставив опять посмот-реть на Авито. Тот теперь с усмешкой, которую она могла бы определить как «горькую», смотрел на дождь за окном, явно ничего не видя за стеклом. Странная улыбка, которую она никогда до этого не видела, язвительная и сожалеющая одновременно, опять искриви-ла его губы и он еле слышно, как будто сам этого не замечая, сказал:

— Я даже поговорить с тобой не могу, да?

Авито всегда оказывал губительное воздействие на её мыслительный процесс, по-этому она даже и не удивилась, когда не поняла смысла его слов. Потом дойдёт, когда-нибудь. Хотя зачем, если всё равно… Так. Стоп. Что?…

Тем временем он выпрямился и прислонился к косяку так же как и Акарас до этого. Айения, не отдавая себе отчета, продолжала следить за ним глазами, регистрируя все мельчайшие подробности, как могут это делать только профессиональные следователи и влюбленные. И опять это выражение его глаз, оно сильно беспокоило её своим смутным знакомством…

— Не говорю, что я не заслужил, просто… иногда… это очень тяжело.

Авито опять сказал что-то мало понятное, точнее совсем непонятное, но Айении сейчас было не совсем до этого. Загадка его взгляда давала ей достаточно оправданий для того чтоб продолжать изучать эти глаза, в которых почему-то было столько тяжести, и го-речи, и бессилия…

И тут её ударило. Молния было слабой аналогией этому внезапному пониманию. Эти глаза были поразительно похожи на её собственные, которые она видела каждый день в зеркале перед выходом, когда она примирялась с действительностью, в которой она НИ-КОГДА не сможет быть рядом с человеком, которого любит. Хоть в каком качестве.

Всегда зависящее от обстоятельств течение времени ускорилось и произошедшее за последнюю минуту наконец-то догнало её с оглушительным хлопком вместе с осознанием хотя бы формального смысла сказанного Авито.

— Что?! — в другой момент она бы скривилась о какой-то писклявости её возгласа, но сейчас ей было до такой степени на всё плевать… — Что Вы имеете в виду?!

Он устало прикрыл веки и весь как-то обмяк.

— Я прошу прощения. Это была невыдержанность с моей стоны. И нарушение обеща-ния тоже. Я не хочу добавлять к Вашим основаниям презирать меня ещё и это…

Что-то тут точно было не так. Но Ени, наверное, впервые не стремилась разложить всё по полочкам и обдумать. Всё это можно было сделать потом, а сейчас требовались срочные действия, потому что кое-что нужно было прояснить…

— Презирать?! Я никогда не презирала Вас.

Глаза Энзеллера широко распахнулись и изможденность, ставшая его неизменным атрибутом в последнее время, исчезла в мгновение ока. Он пружиной отскочил от стенки и приблизился на шаг к ней.

— Что?! — видно, ему тоже требовалось что-то прояснить. — Но ведь с того момента, как я сказал о нашей родственной связи, Вы постоянно избегали меня, не разговаривали со мной, даже не могли находиться рядом…

Ого. Где-то тут было большое недопонимание. И Ени чувствовала, что сейчас жиз-ненно важно его рассеять, даже если придется делать совершенно невероятные вещи…

— Я не избегала Вас, — почему-то немыслимая ещё минуту откровенность была со-вершенно естественной сейчас, — мне было сложно находиться рядом с Вами, потому что я знала, что Вы вели так себя весь прошлый год только потому что я — Ваша племянница, а не потому что…

И это было оно. Впервые за много месяцев, а может, и просто впервые они просто стояли и смотрели друг на друга, выискивая подтверждение своим робким предположени-ям в глазах напротив. Неизвестно, к чему относилась недоверие на лице Энзеллера: к её словам, происходящему, каким-то собственным мыслям, казалось, он все ещё не мог ни-чего осознать. И в какой-то момент его взгляд сосредоточился на одной точке, в глазах промелькнула отчаянная решимость, и в следующий мгновение его руки лежали у неё на плечах, а губы коснулись её губ. Это был даже не поцелуй, простое прикосновение, не твердое, но и не легкое, просто контакт без всяких дополнительных движений. Вообще-то, её мозг успел зарегистрировать только одно первоначальное ощущение чего-то теплого и нежного, а потом взорвалась бомба, уничтожившая все звуки в мире. Голова девушки на-полнилась звенящей пустотой, в которой не могла выжить ни одна мысль. Она совершен-но точно не закрывала глаза, но видела ли она что-нибудь? В принципе, можно сказать, что её первый поцелуй вышел незапоминающимся, потому что мозг наотрез отказался воспринимать что-либо.

Может быть, через некоторое время она бы и пришла немного в себя, но помешали обстоятельства. Звук шагов эти двое, конечно бы, не заметили, но громкий голос, зову-щий: "Профессор Авито, где Вы? Совещание уже начинается!" сумел их вывести из тран-са. Ени разобрала еле слышное ругательство Авито, когда он выпрямился и выкрикнул в глубь коридора:

— Буду через пять секунд!

Когда он повернулся к ней опять, нельзя сказать, чтобы неверие окончательно исчез-ло с его лица, скорее, оно смешалось с изумлением, пораженностью, ещё чем-то неиден-тифицируемым, но заставившим его глаза засиять. Он легко сжал её плечи и пристально посмотрел в глаза.

— Нам нужно поговорить. Ведь знаешь, где я живу? Приходи сегодня вечером в лю-бое время.

— Профессор Авито! Декан ждёт!

— Бегу! — он наконец отпустил её и действительно почти побежал по коридору, огля-нувшись у самого поворота, но было слишком темно, чтобы разобрать выражение его ли-ца. Ещё несколько минут после его исчезновения она простояла неподвижно, ожидая, ко-гда же включится мозг и начнёт отвечать на главный вопрос всех времен и народов: ЧТО ЭТО БЫЛО?

— Ени, как мне одеться?! — выросшая перед ней, стоило только переступить порог, Оролен дернула девушку за руку.

— А? — вряд ли кто сейчас мог попрекнуть Айению некоторой рассеянностью. Мозг так до конца и не включился и до дома она дошла, совершенно не заметив преодоленного пути, пытаясь проанализировать хоть частичку только что случившегося…

— Лецри! Лецри… меня! Он… меня пригласил, ну, не знаю куда, — экзальтированности жестикуляции Оролен сейчас бы мог позавидовать эпилептик, Ени уже начала волноваться за свою несчастную конечность. — И зачем?! Я не знаю, что мне одеть! Форма как-то не то! И у меня ни одной футболки без оскорбляющих надписей…

Ах да, она и забыла, что дома её поджидала ещё одна драма. Девушка осторожно освободилась из цепкой хватки подруги.

— Знаешь, ему будет абсолютно всё равно, даже если ты голая придёшь… нет, вот тут как раз наоборот. Надень, что хочешь. — Взгляд Оролен выражал непостижимую муку и Ени все-таки выделила полпроцента своих нейронов на обработку этой задачи (хотя явно все нейроны в её мозге стремились перерабатывать информацию, только касающуюся Авито). — Мммм… Спроси Хэл… Не, чего это я… У тебя же был этот чёрный с серебром шелковый топик, с таким вырезом? Который ты купила чисто для выпендрежа, потому что в магазине тогда стояли симпатичные парни, и ты хотела охвастаться грудью? — "Боже, что я несу… К счастью, Оро сейчас на все плевать". — Ну и брюки, любые, чёрные, обтягивающие.