Пол Андерсон - Волна мозга

Да, он вдруг ясно различил призрачное свечение Магеллановых облаков; темная область, судя по всему, была Угольным Мешком, за нею он увидел огромную туманность Андромеды… Солнце находилось где-то там. Для того чтобы добраться до его окрестностей, им нужно никак не меньше трех недель, при этом корабль должен двигаться с максимальной скоростью. На поиски этого ничем не примечательного желтого карлика у них могла уйти не одна неделя. Таким образом, домой они могли вернуться не раньше чем через месяц!

Как бы ему ни хотелось оказаться там пораньше, сделать с этим что-либо было просто невозможно. Эмоции, как психофизиологические состояния, следовало взять под контроль разума. Коринф мысленно изгнал из себя нетерпение и печаль, всячески желая исполниться покоя и твердости… Настроив себя должным образом, он направился к приборной доске и с ходу решил сложную навигационную задачу – разумеется, в пределах имеющихся данных. Несколькими уверенными движениями руки он остановил корабль, заставил его развернуться и, направив его в нужном направлении, включил маршевую скорость.

Льюис все еще был в бессознательном состоянии. Коринф решил его не трогать. Пусть проспится – потом легче будет. К тому же физику хотелось хоть какое-то время побыть одному.

Ему вспомнились ужасные бесконечные недели, проведенные ими в поле. Там время, прожитое вне его, казалось сном и ему, и Льюису. Они уже не могли вспомнить ни того, о чем они думали, ни того, что они чувствовали, ибо, в известном смысле, они утратили подлинную свою самость. Мысленные построения, благодаря которым стало возможным преображение мира и строительство звездолета, были уже недоступны их интеллекту. Прошло совсем немного времени, и они погрузились в полнейшую апатию, вызванную, прежде всего, отчаянием. Им оставалось уповать только на случай.

«Да, – подумал Коринф, мозг которого при этом продолжал решать массу различных задач, – нам посчастливилось выбраться из этой дыры».

Он сидел, поражаясь величию окружающего его мира. Мысль о том, что он летит домой, что он находится в здравом уме и добром здравии, вызвала у него чувство довольства. Покой, пришедший по его велению, защищал его лучше любой брони. Он мог при желании выйти из этого состояния, и это было еще более замечательно.

Подобный феномен можно было предвидеть. Вне всяких сомнений, многие земляне уже успели сделать для себя то же самое открытие, но при существующей системе обмена информацией открытие это еще не стало предметом всеобщего достояния. Вся история человека, в некотором смысле, была нескончаемой борьбой инстинктов и интеллекта, физиологических ритмов организма и сознательно выработанных моделей поведения. Разум наконец-то восторжествовал.

Для него все произошло в мгновение ока – шок, вызванный возвратом к полноценной активности нервной системы, привел и к этому изменению. Оно ожидало и других, но там все должно происходить иначе – плавнее, постепеннее. Впрочем, это было уже не принципиально.

Человеческая природа и общество теперь должны измениться до неузнаваемости. У человека должны сохраниться какие-то мотивации своих действий, он должен сберечь какие-то стремления и желания, но теперь сможет выбирать их сознательно. Его личность – в определенных ее аспектах – должна автоматически реагировать на ту или иную ситуацию, подвергая ее интеллектуальному осмыслению. Нет, конечно же, он не станет роботом, но это будет уже совершенно другой человек. С развитием новых техник психосоматические заболевания должны исчезнуть, органические поражения станут чем-то куда менее значимым, исчезнет понятие боли как таковое, отпадет потребность в докторах и так далее.

Может быть, человеку могла покориться и смерть?

Нет, до этого было далеко. Он, как и прежде, был существом ограниченным и во времени, и в пространстве. В противном случае он не выдержал бы тяжести собственного опыта… И все же теперь человек мог рассчитывать на многовековую жизнь, в которой не будет места старости и дряхлости.

Человек изменчивый – человек многоликий – человек интеллектуальный!

Звезда эта походила на Солнце – чуть побольше, чуть краснее, но, в общем и целом, – все очень похоже. У нее была и своя система планет, одна из которых была похожа на Землю. Коринф вывел корабль на ее орбиту и вылетел на ночную сторону.

Детекторы стали изучать поверхность планеты. Радиация не превышала естественного уровня, что говорило о неумении жителей производить атомную энергию. Города были расцвечены огнями, по дорогам сплошным потоком двигались машины, работали радиостанции, вся планета была связана единой коммуникационной сетью. Магнитофоны записывали голоса дикторов, с тем чтобы специалисты впоследствии смогли заняться анализом местного языка.

Обитатели планеты оказались гуманоидами, двуногими млекопитающими, отличавшимися от человека тем, что они были шестипалы, покрыты зеленоватой шерстью и имели иное строение черепа. Толпы, гулявшие по улицам, почему-то заставляли вспомнить о старом Нью-Йорке. Форма жизни несколько отличалась от земной, но проявления ее были поразительно знакомыми.

Интеллект, новый тип разума, человек не одинок в просторах пространства – времени… Когда-нибудь все это станет приметой новой эпохи. Пока же они лишь подтверждали ряд ранее высказывавшихся гипотез. Коринфу понравились обитатели этой планеты, он искренне желал им добра, пусть для него они были лишь одним из местных видов фауны, или, говоря проще, животными.

– Они, пожалуй, поразумнее, чем мы. Я говорю о нашем прошлом, – сказал Льюис. – Нигде не видно ни войн, ни оружия. Возможно, они переросли этот недуг прежде, чем вступили в машинную стадию развития.

– Возможно, дело в ином. На этой планете осталось всего одно государство, – хмыкнул Коринф. – Один из населявших планету народов, разбив всех своих недругов, стал владыкой этого мира. Для того чтобы решить эту проблему, нам пришлось бы немного задержаться, чего лично я делать не хочу…

Льюис пожал плечами:

– Я тебя понимаю. Давай разок облетим дневную сторону и будем двигать дальше.

Несмотря на растущее с каждым часом самообладание, Коринфу не терпелось поскорее вернуться домой. Льюис же отстаивал идею, согласно которой на пути домой они должны были продолжать исследования. Задержка на две-три недели ничего не значила, полученная же в ходе исследований информация могла оказаться очень ценной.

Через несколько часов после спуска корабля в верхние слои атмосферы они вновь взяли курс к звездам. Планета стала стремительно уменьшаться, столь же быстро исчезло и ее солнце. Где-то далеко позади остался целый мир – жизнь, эволюция, века истории, борение, слава, рок, грезы и страхи, ненависть и любовь, надежда и страсть – мир, населенный миллиардами разумных существ. Все ухнуло в чудовищную бездну, все исчезло в непроглядном мраке.