Айзек Азимов - Стальные пещеры

– Что передумал?

– Вчера в столовой вы сказали, что их не нужно арестовывать. Вы сказали, что, коль скоро я помню их лица, их можно арестовать в любой момент.

– Верно, сказал глупость, – признался Бейли. – Я просто обалдел тогда. Это невозможно.

– Даже из психологических соображений? Они ведь не знают, что у нас нет доказательства их причастности к заговору.

– Слушайте, – произнес, нервничая, Бейли, – через полчаса сюда из Вашингтона прибудет доктор Джерригел. Вы можете подождать, пока я с ним поговорю? Можете?

– Я подожду, – сказал Р. Дэниел.

Энтони Джерригел оказался аккуратным и весьма вежливым человеком среднего роста, и по его виду никак нельзя было сказать, что имеешь дело с лучшим знатоком роботехники на Земле. Он опоздал почти на двадцать минут и стал приносить свои глубокие извинения. Побледневший от томительного ожидания, Бейли не очень-то вежливо отмахнулся от его извинений. Он проверил, оставлена ли за ним комната для совещаний «Д», подтвердил распоряжение о том, чтобы в течение часа их никто не беспокоил, и повел доктора Джерригела и Р. Дэниела через коридор по трапу к двери одного из кабинетов, защищенный от лучей подслушивателя.

Прежде чем приступить к делу, от тщательно проверил изоляцию стен, прислушиваясь к низкому гудению пульсометра, который он держал в руке. Малейшее изменение тона пульсометра указывало бы на нарушение защитной оболочки. Он направил его также на потолок, пол и – особенно тщательно – на дверь. Изоляция была в полном порядке.

Доктор Джерригел слегка улыбнулся. Он производил впечатление человека, который никогда не улыбается более, чем слегка. Одет он был с аккуратностью, которую не назовешь иначе, как педантичной. Его седые волосы были зачесаны назад, а румяное лицо, казалось, было только-то вымыто. Он сидел, чопорно выпрямив спину, будто еще в детстве от постоянных материнских наставлений о том, как надо сидеть, его хребет навсегда принял это положение.

– Начало довольно устрашающее, мистер Бейли, – сказал он.

– Дело серьезное, доктор. Мне нужны сведения о роботах, которые можете дать, пожалуй, только вы. Все, о чем мы будем здесь говорить, является государственной тайной, поэтому власти надеются, что, покинув это помещение, вы забудете, о чем здесь шла речь.

Бейли взглянул на свои часы.

Легкая улыбка мгновенно слетела с лица эксперта по роботехнике.

– Позвольте объяснить, почему я опоздал. (Это, видимо, не давало ему покоя.) Я решил не лететь самолетом. Я подвержен воздушной болезни.

– Очень жаль. – Бейли последний раз взглянул на пульсометр и, убедившись, что точность установки его не изменилась и что он работает нормально, отложил прибор в сторону и сел.

– Точнее сказать, я начинаю нервничать. Легкий приступ агорафобии. Так, ничего особенного, но факт есть факт. Вот я и решил добираться экспрессами.

– Агорафобия? – с внезапным интересом переспросил Бейли.

– У меня это прозвучало серьезней, чем следовало бы, – поспешно сказал эксперт. – Такое чувство вы испытываете в самолете. Вам когда-нибудь приходилось летать, мистер Бейли?

– Несколько раз.

– Тогда вы меня поймете. Это – ощущение, будто вокруг вас ничего нет, будто от пустоты, от воздуха вас отделяет тонкая полоска металла. Ужасно неприятно.

– Значит, вы ехали экспрессом?

– Да.

– Прямо из Вашингтона в Нью-Йорк?

– О, пустяки. С тех пор как открыли туннель Балтимора – Филадельфия, это не составляет труда.

Так оно и есть. Хоть Бейли и не доводилось пользоваться этим видом транспорта, он знал, что такая возможность существует. За последние два столетия Вашингтон, Балтимор, Филадельфия и Нью-Йорк разрослись настолько, что почти соприкасались друг с другом. Эта часть восточного побережья даже получила полуофициальное название Район Четырех Городов. Находятся даже сторонники объединения их в один Сверхгород.

Бейли не нравилась эта идея. Один Нью-Йорк и то едва поддается централизованному управлению, а город с населением более пятидесяти миллионов человек просто рухнет под собственным весом.

– Беда в том, – продолжал доктор Джерригел, – что я опоздал на экспресс в Честере и из-за этого потерял столько времени. А потом вышла заминка с получением временного ордера на комнату. Вот почему я и задержался.

– Не беспокойтесь, доктор. Все, что вы рассказали, весьма интересно. Раз уж вы так не любите самолеты, чтобы вы сказали относительно прогулки пушком за пределами города, доктор Джерригел?

– Это еще зачем? – спросил тот с удивлением и опаской.

– О, я вовсе не предлагаю вам такую прогулку! Мне просто хотелось узнать, по душе ли вам такая идея.

– Она мне далеко не по душе.

– Допустим, что вам пришлось бы выйти из города и пройти пешком расстояние около мили?

– Не думаю… чтобы меня удалось уговорить.

– Ни под каким видом?

– Ну, если бы от этого зависела моя жизнь или жизнь моих близких… – У него был растерянный вид. – Но объясните же мне, в чем дело, мистер Бейли?

– Я объясню. Совершено серьезное преступление, убийство, которое вызывает глубокое беспокойство. Я не волен посвящать вас в детали. Существует, однако, версия, по которой убийца, чтобы совершить преступление, должен был пересечь открытое пространство, притом ночью и без сообщников. Мне любопытно узнать, кто бы мог на это решиться.

– Ни один из тех, кого я знаю, – пожал доктор Джерригел плечами. – И, конечно, не я сам. Разумеется, среди миллионов людей можно найти несколько безумцев.

– То есть, по вашему мнению, маловероятно, чтобы человек мог решиться на это?

– Да, разумеется.

– Иными словами, если существует другая версия преступления, другая приемлемая версия, то ее следует рассмотреть?

Доктор Джерригел выглядел еще более растерянным, но сидел, по-прежнему строго выпрямившись и аккуратно сложив на коленях свои холеные руки.

– А вас есть такая версия? – поинтересовался он.

– Да. Мне кажется, что для робота, например, не составит никакого труда пересечь открытое пространство.

– О, дорогой сэр! – вскочил доктор Джерригел.

– В чем дело?

– Не хотите ли вы сказать, что преступление совершил робот?

– Вот именно.

– Убийство? Человека?

– Да. Пожалуйста, сядьте, доктор.

Специалист по роботехнике повиновался.

– Мистер Бейли, речь идет о двух поступках: о том, чтобы пересечь открытое пространство, и об убийстве. Человек способен на последнее, но едва ли решится на первое. Робот же без труда совершит первое, но никогда – второе. Заменяя маловероятную версию невероятной, вы…

– «Невероятной» – это очень сильно сказано, сэр.