Олег Верещагин - Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба

Сперва он ощутил - не услышал, а именно ОЩУТИЛ всем телом - неприятный хруст. Потом в левой ноге вспыхнула и быстрой, горячей волной пошла по всему телу боль - острая и ярко-красная: именно та-кой цвет Олег вдруг увидел перед глазами. За первой волной прокати-лась вторая, потом - ещё и ещё… Олег поджал левую ногу - подошву быстро и густо заливало тёмное, капало с пальцев. Ближе к пятке то-рчал краем глубоко вошедший кусок стекла.

Мальчишку замутило, в ушах тоненько зазвенели колокольчики, рот наполнился слюной. Пересилив себя, Олег навалился на велосипед и, наступая только на пальцы левой, захромал прочь так быстро и ти-хо, как только мог. К счастью, кусты скрывали его полностью, а дви-гался он бесшумно, заставив себя не обращать внимания на боль, мол-

нией брызгавшую из ноги прямо в мозг при каждом движении - Олег то-лько каждый раз крепко жмурил глаза перед тем, как сделать шаг. И твердил про себя, как заведённый: "Больно больно больно больно боль-но больно…" Но шагать не переставал, потому что иначе было нель-зя. Кто-то кладёт руку в огонь и продолжает спокойно разговаривать с врагом. Кто-то с оторванными ногами стреляет из пушки.

Ну а кто-то идёт со стекляшкой в ноге. В принципе это одно и то же.

За углом Олег свалился в траву под забор и облегчённо подумал, что сейчас потеряет сознание. Но не потерял, а полежал и сел, отпи-хнув велосипед.

Из окна дома, возле забора которого он рухнул, падал косой поло-сой свет. Олег перебрался ближе к нему и положил ступню себе на ко-лено - так, чтобы кровь не залила джинсы. А она не унималась - текла неспешно и густо по обе стороны скалящегося стеклянного обломка. Олег сразу перепачкал пальцы и застыл в нерешительности. Он не знал, хватит ли у него духу выдернуть стекляшку. И не знал, как глу-боко она вошла. Но самой мерзкой была мысль о том, что он искалечи-лся и не сможет толком сесть на велосипед и ехать - а от скорости его передвижения теперь зависело многое. Да что там - ВСЁ!

Морщась, он осмотрел разрез - ровный, тёмный. Похоже, осколок вошёл отвесно и его можно выдернуть, как расшатавшийся зуб. И это НАДО было сделать, а потом - остановить кровь, иначе можно поте-рять её слишком много…

Олег взялся за осколок покрепче, чтобы тот не выскользнул из пальцев. Сделал несколько вдохов-выдохов - и рванул стекляшку.

Сверкнув в луче света рубиновым, осколок отлетел в сторону. Кровь, словно обрадовавшись свободе, потекла быстрее и сильнее. Олег стиснул ступню. Из глаз сами собой полились слёзы, и сквозь стоявший в ушах гул напряжения пробился испуганный женский голос:

- Мальчик, что с тобой?! Мальчик!

Олег проморгался. Женщина средних лет, в открытом платье, стояла около него с ведром, полным клубники. Лицо женщины было со-чувствующим и встревоженным, она смотрела на руки Олега - по его пальцам текла кровь.

- Я порезал ногу, - сквозь зубы процедил мальчишка. - Если вас не за-

труднит… дайте мне бинт, йод и лейкопластырь.

- Что? - женщина поставила ведро. - Сейчас, погоди, погоди! - она

быстро подошла к калитке, деловито открыла её и прокричала внутрь: - Лёш! Лё-ош!

- Чего? - откликнулся мужской голос. - Клубнику принесла?

- Да погоди ты с клубникой! Иди сюда, тут мальчику плохо!

- Олег… Оле-ег…

Ничего не понимая, Олег вскинулся в постели. Серый полусвет раннего утра лежал на полу размытыми квадратами. Сонно жужжала одинокая муха. Плотно забинтованную ногу слегка подёргивало. Над

ним наклонялся сын хозяев, Ромка - волосы дыбом со сна, в одних тру-сах.

- Чё? - вырвалось у Олега. - Чё тк?

- Половина четвёртого, - шепнул Ромка. - Тише говори.

- Я же просил в три!.. - бешено прошипел Олег, садясь.

- Батя с мамой решили тебя не будить, чтоб отдохнул как следу-

ет… Мама сказала: "Какие там у него важные дела, успеет." А я буди-льник под подушку сунул.

- Ну спасибо… - Олег сидя одевался. - Спасибо, ты даже сам не въе-

зжаешь, какое дело сделал!

- Да ладно… - улыбнулся Ромка. - Я же вижу, что правда дело… Это

только взрослые думают, что у нас важных дел не бывает.

- Ты сегодня минимум две жизни спас, - Олег, кривясь, натягивал кед

на пораненную ногу. - Так. Пойду.

- Я калитку открою, - вызвался Ромка. - А как же ты поедешь-то?

- Как-нибудь, - вздохнул Олег. - Пошли, только тихо.

Снаружи был прохладный туман. Ромка, поёживаясь, осторожно приподнял щеколду, пояснил:

- Сколько раз я на ней попадался - лязгает, зараза… Ну, будь.

- Будь, - Олег протянул руку. - Предкам привет… ой, родителям. И

спасибо. Я не в обиде.

- Интересная у тебя жизнь, - сказал вслед Ромка.

- В меру, - ответил Олег, седлая велосипед.

…Оказалось, что ехать на велике он вполне может - главное бы-ло не нажимать полной ступнёй, стараться жать пальцами. Но нес-колько раз получалось попасть всей ногой - в глазах темнело.

Выбраться за город Олег не успел - и слава богу. Возле него за-тормозил "студебеккер" - и знакомый голос поинтересовался:

- Т-т-туризм, о-отряд "Т-туда-сюда"? Са-садись, по-попутчик.

Это был дядя Федя - совершенно такой же, как вчера. За этот отрезок времени столько всего произошло, что Олег перестал удив-ляться совпадениям - просто влез на подножку, забросил велик в кузов и с облегчением плюхнулся на кожаную подушку.

Без бревна Федя гнал куда быстрее и снова насвистывал, по-пре-жнему не задавая вопросов. Пролетали за окнами кабины уже знакомые места - в Олеге всё пело: "Успеем, успеем! Классно всё получается, крутейше - сколько же на свете хороших людей!"

Именно после этого приятного умозаключения под машину попал гусь.

Олег даже не понял, как это произошло. Просто дядя Федя, вык-рикнув неожиданно совершенно без заикания короткое русское слово татарского происхождения, вывернул на обочину, над дорогой с кага-каньем пронёсся серый ураган, хлопающий крыльями, а из него, несмо-тря на ранний час, возникла хозяйка - бодрая бабуля лет за семьдесят, вооружённая клюкой, каковой она и атаковала "студебеккер" при мора-льной поддержке невесть откуда высыпавших пяти или шести своих ровесниц.

- Нехри-и-и-исть! Лучшого гусака ыть пе-ре-е-ха-ал, пы-ры-зит!!!

- Проходу от йих не стало вчистую, грохочуть, воняють…

- Заявить на его надыть! Заявить, и никаких…

- Лучшого гусака!.. - с интонациями "ой да и на кого ж ты меня по-

кинул, сокол ды ты мой разнешшасный-та!" рыдала пострадавшая.

- А им чо?! Им чо?! Зальют зенки-то с утра свои бесстыжии и