Денис Бурмистров - Равновесие Парето

— Что?

— Я начал видеть таинственное во всем подряд, — насмешливо произнес я. — Пролетит огонек в небе — это НЛО! Сломается ветка в лесу — это снежный человек! Ночью пошевелится занавеска — это призрак! Правда, на поверку все это оказывалось чем-то другим, обыденным. Я разочаровывался. Но по-прежнему верил. Каждый раз зарекался, но все равно верил. Время шло, я все обжигался, ошибался. Даже был поднят на смех один раз. А потом, в армии, я познакомился с пареньком, с Денисом. Паренек не то с Урала, не то из Сибири, короче, вообще с окраин глобуса. Так вот, до чего же прагматичный человек, скажу я тебе! Фантазии лишен начисто, реалист махровый. Он-то мне мозги и вправил. Не специально, конечно, а так, в разговорах. Там было несколько моментов, когда я ему события в мистическом свете показывал. Но он все развернул как есть. И оказалось, что всему есть объяснения, логичные, земные. Понимаешь? Абсолютно всему.

Стажер молчал, не осмеливался перебивать. А я разошелся:

— Он-то мне и показал что к чему. Говорит: «Игорь, мистика и всякие фокусы, они для оболтусов, лентяев и неучей. У человека, имеющего цель в жизни и упрямо идущего к ней, просто нет времени на все эти фантазии. Мир естественен и объясним. А что необъяснимо, так то, значит, наука пока не посчитала нужным разъяснить. Или у тебя просто знаний не хватает, чтобы понять. А значит, голову забивать не стоит».

— Так прямо и сказал? — спросил Сергей.

— Примерно так, — кивнул я. — Я тогда спорил с ним, пытался доказать. А только как доказать? Фактов-то нет. И быть не могло, потому что я и сам мало что понимал как в науке, так и в жизни. Помню, злился на него. Обижался. А он лишь снисходительно улыбался.

Потом я пришел с армии, устроился работать. Стал делать карьеру. И понял всю правильность его слов. И теперь на всякую чертовщину смотрю более чем скептически. Ты ведь когда фокусы видишь, ты же удивляешься? Но удивляешься не какому-то чуду, а тому, как фокусник смог выполнить сложный трюк и так ловко тебя обдурить. Потому что в глубине души ты очень хорошо понимаешь, ты знаешь, что никакого чуда, волшебства, на самом деле нет.

Я умолк, многозначительно посмотрел на стажера.

Сергей глубоко вздохнул, посмотрел на звезды. Усмехнулся каким-то своим мыслям. И спросил:

— А что бы сделал ваш друг, если бы на самом деле столкнулся с чем-то потусторонним? С чем-то, отчего просто так нельзя отмахнуться и нельзя объяснить логикой?

Я пожал плечами:

— Ну, не знаю. Наверное, что-нибудь придумал бы.

Я замолчал, а потом добавил, смеясь:

— Хотя вообще-то, в таком случае, он обещал позвать меня.

Карчевский взял кусок булки, намазал маслом, сверху положил на толсто отрезанную дольку колбасы. Покрутил перед носом получившийся бутерброд, примериваясь как бы лучше откусить.

Геолог пришел ко мне около десяти утра. Не выспавшийся, плохо соображающий, я не сразу услышал, как он стучит в дверь. Подумал, что показалось.

После ночного инцидента я смог уснуть лишь под утро, заперев входную дверь на все засовы. Под подушкой у меня теперь лежал нож и я чудом не распорол себе руки во сне.

Геолог зашел и сразу принялся осматриваться, бесцеремонно пройдя в квартиру прямо в обуви. Я решил не обращать на это внимание. Он сказал глубокомысленное «Мда», увидев спальню с заклеенным стеклом, после чего прошел на кухню. И начал готовить кофе. Этой малости я был благодарен, морщась от режущих слух звуков грохочущей посуды.

Карчевский с чавканьем жевал бутерброд и шумно отхлебывал кофе из кружки, при этом с интересом уставившись на меня. Он вообще казался очень громким этим утром, раздражая и без того разболевшуюся голову. Мне кажется, он делал все это специально.

— Хреново выглядишь, — наконец сказал геолог, дожевывая бутерброд. — Бухал?

— Не выспался, — ежась в наброшенный на плечи плед, ответил я. Состояние у меня было сомнамбулическим, я не до конца проснулся. Чувствовал я себя сейчас подтаявшим холодцом, разваливающимся и оплывающим. Голова превратилась в колокол, в глаза словно насыпали песка. Подташнивало и знобило. Даже горячий кофе не помогал.

— Ну да, ну да, — деланно согласился бородач и потянулся за булкой. — А изо рта морем пахнет.

Он в несколько приемов сделал себе новый бутерброд. Я медитативно наблюдал за его действиями.

— Ты молодец, — похвалил меня геолог. — В городе ни души, так нет же, все равно с кем-то умудрился нажраться. Молодец, завидую.

Он со вкусом впился во второй бутерброд.

— Ты меня как нашел? — спросил я его. Видимо, вышло совсем тихо, потому что Олег переспросил, переставая жевать:

— Что?

— Как ты узнал, где я живу? — переспросил я громче. От звука собственного голоса заломило в висках.

— Я к Савохину заходил, — пожал плечами геолог. — Семеныч еще в пятницу к нему послал.

— Это зачем? — удивление вышло вялым, я лишь поднял глаза на здорового бородача. Он, в своем безразмерном анораке, занимал почти все пространство маленькой кухни. Промелькнула мысль о том, что лишь бы табуретка выдержала. А то он, падая, свернет и стол, и холодильник с раковиной.

— Ну как же, — Карчевский допил кофе, отставил кружку в сторону. — Ты же с аэродрома в очень расстроенных чувствах ушел. Вон, до сих пор нос с сизым отливом. Семеныч, будучи мужиком переживающим за всяких мало знакомых людей, попросил меня узнать адрес. Да потом еще всю субботу посылал меня проверить твое душевное состояние.

— А ты не пошел?

— Не по пути было, — пожал плечами геолог, оглаживая усы и бороду от крошек.

Я поднялся, собираясь уйти в комнату. Подтянул свалившийся с плеча плед.

— Ты куда? — спросил Олег.

— Одеваться, — пробубнил я, шлепая босыми ногами по полу. — Тут до милиции далеко?

— Далеко, — хохотнул геолог. — Километров сто. Уехали все. Тебе зачем?

— Да так. Решить вопрос…

— Тут вопросы решаются и без милиции, — многозначительно сказал Олег. — Чего у тебя случилось то? Украли чего?

— Да нет, — я ткнул пальцем вверх. — Соседи. Шумят, в квартиру вламываются.

— Так давай сходим морду набьем, — обрадовался геолог. — В чем проблема-то?

— Не, не надо, — отмахнулся я.

— Да чего ты! Пошли!

— Нет, — отрезал я. — Не хочу проблем.

— Да какие… — начал было геолог, но только рукой махнул. — Смотри сам.

Он поднялся, шумно отодвинув табуретку. Большой тучей прошелся по комнате, что-то бормоча себе под нос. Я проводил его взглядом, кутаясь в плед возле дивана.

— Ну, проведал. Вижу, не совсем здоров, но положительно живой, — геолог не стал поворачиваться в маленькой прихожей, бросил через плечо. — Закрой за мной. Пойду я.