Билл Болдуин - Приз (Рулевой - 3)

По-прежнему густо падал снег, но на шоссе, размеченном светящимися подвесными шарами, транспорт двигался без проблем, словно летом. Внезапно за снегопадом замаячили заводские здания, и шофер свернул на широкую аллею между рядами вечнозеленых деревьев. Они остановились на широкой площадке перед тремя массивными воротами, которые, очевидно, служили главным въездом на завод. Над первыми воротами содескийскими буквами значилось:

КРАСНЫ-ПЕЙЧ

Ворота охранялись целой бригадой солдат с лучевыми пиками "Халодны Н-37" через плечо. Два лейтенанта в высоких черных сапогах, оливковых шинелях с голубыми погонами и военных шапках с голубым околышем тут же направились к лимузину, солдаты же стояли наготове, держа шестипалые лапы поближе к оружию. Урсис, открыв окно, поговорил по-содескийски с одним из офицеров и протянул ему конверт с большой княжеской печатью. Лейтенант, почтительно отдав честь, вскрыл конверт и достал оттуда шесть голозначков, два из которых передал водителям. Разглядев как следует пассажиров, он с улыбкой поклонился, раздал им значки и махнул в сторону ворот. Скоро лимузин уже ехал по заводу. Со всех сторон его окружали корпуса с массивными дверьми; круглые гравитронные башни высотой в несколько сотен иралов, увенчанные гранеными прозрачными шарами и соединенные мостами на разных уровнях, воронкообразные сооружения в оплетке толстых прозрачных труб, которые светились и пульсировали разными красками; конторские здания, за ярко освещенными окнами которых виднелись лаборатории, библиотеки и кабинеты. Машина зависла над другой заснеженной площадкой перед выступом длинной гравитационной трубы Бектонова типа - такие обычно используются для посадки звездолетов в безводной местности. Над охладительными ребрами источника ее энергии парил звездный катер НЖХ-26 - содескийский служебный транспорт, ценимый во всей галактике за изящество и быстроту. Брим и медведи вышли и направились, хрустя сапогами по снегу, к застекленному трапу маленького корабля. По обе стороны от трубы стояли темно-зеленые ели, и голые деревья тянули белые ветви к ненастному небу. Брим, с новым значком на отвороте пальто, сразу перенял зимнюю походку громковита - он шел, почти не поднимая ног, скорее скользя ими, балансируя на каждом шагу и твердо ставя ступню. "Наверное, такое количество снега и льда влияет на походку всех обитателей города", - праздно подумал он в снежной круговерти.

В салоне, обшитом темным деревом, было тепло, а по стенам тянулись мягкие диваны с креслами медвежьего размера в каждом углу. Мягкий рассеянный свет падал на низкий, обильно накрытый столик с аппаратом "экспресс", откуда шел аромат свежезаваренного кф'кесса.

- Располагайтесь, господа, - сказал пилот в синей акроханской форме из переднего люка, ведущего на мостик. - До "Ивана Иванова" лететь недолго только-только успеете закусить.

- Спасибо, Ковончино, - ответил Урсис. - Будем стараться. Мы тут собрали кое-что, - со смущенной улыбкой сказал он Бриму.

- На тот случай, если ты проголодаешься с дороги, - добавил Бородов.

- И если мы проголодаемся, - с хитрецой завершил Урсис.

Брим не успел ответить - люк с шипением закрылся, и пилот объявил:

- Переключаюсь на внутреннюю гравитацию! Брим в панике попытался не думать о еде: желудок свело в комок, он сжал зубы и затаил дыхание. Сколько бы тысяч раз Брим ни испытывал переход от внешней гравитации к внутренней и наоборот, его всегда одолевала тошнота, а вот невесомость его нисколько не беспокоила. Переборов свою слабость, он сглотнул и втянул в себя воздух.

- Приступайте, - простонал он, падая в одно из кормовых кресел. - Я присоединюсь к вам, как только обрету космические ноги.

Несколько циклов спустя они уже неслись по Бектоновой трубе, а Бородов дожевывал вторую сардельку.

***

"Иван Иванов" оказался совсем не таким, как ожидал Брим, - этот корабль состоял, собственно, из двух звездолетов, старых содескийских торговых судов "Совака Дойнец" и "Надя Гордо веки", соединенных посередине сетью металлических ферм. На мостике "Гордовски" Бородов показал Бриму через левый гиперэкран висящий в переплетении этих ферм большой продолговатый корпус - он походил на чудовищное насекомое, опутанное паутиной.

- Вот он, Вилф, - новый гипердвигатель ПВ/12. "Красны-Пейч" уже десять стандартных лет трудится над этим проектом - недоставало только Гонок Митчелла, чтобы придать разработкам первостепенную срочность.

- Они прозвали его "Колдуном", - с усмешкой добавил Урсис, - и ждут от него небывалых чудес.

Брим задумчиво кивнул.

- Если мы собираемся помериться с новой моделью "Гантгейзера", без колдовства нам не обойтись - разве только этот ублюдок Валентин все наврал.

Урсис хмуро посмотрел на гиперэкран.

- Еще немного - и кое-что должно проясниться. Створки в передней части двигателя медленно разошлись, открыв массивные фокусирующие кольца. За ними виднелась характерная запальная трубка гипердвигателя. Пластины радиаторов в хвостовой части двигателя засветились красновато-оранжевым огнем - это кольца сверхвысокого напряжения качали колоссальную энергию в новый кристалл. "Иван Иванов" шел быстрым ходом. Когда инженеры "Красны-Пейча" запустят новый двигатель, он рванет вперед, несмотря на массу и инерцию сдвоенных кораблей. Брим мог воочию наблюдать, какая сила окажется в его распоряжении, когда он займет место на мостике нового корабля Валериана.

- Потрясающе, - тихо, но от всей души произнес он.

Двенадцать мощных проблесковых маяков замигали одновременно, и на мостике взвыла сирена.

- Отсчет начался, - объявил Бородов, глядя на информационное табло рядом с собой.

Палуба под ногами у Брима задрожала - гипердвигатель катамарана усилил обороты. За кормой вспыхнули две выхлопные струи. Очевидно, пилот, ведущий "Ивана Иванова", приготовился к недюжинному противодействию.

Из динамика объявили что-то по-содескийски.

- Двадцать кликов до запуска! - перевел Урсис. - Приготовься, Вилф Анзор. Нельзя заранее предсказать результат эксперимента.

Проблесковые маяки нового двигателя замигали еще быстрее.

Брим вцепился в край гиперэкрана, когда по динамику объявили "пять". До десяти по-содескийски он считать умел.

- Четыре.., три.., два.., один.., зотроб! В голове двигателя вспыхнуло кобальтовое пламя, сменившись феерическим сапфировым свечением - такое Брим наблюдал только у гиперкристаллических маяков. В отличие от "нормального" выхлопа кристаллов Шелдонова типа, который быстро угасал в космосе, выхлоп "Колдуна" светился неугасимым голубым огнем, и блестящее ожерелье желтых тел рефракции уплывало назад.