Эрик Флинт - Путь империи

Это было одной из странных привычек туземцев. Люди с одинаковой страстью разбивали временной поток на мелкие искусственные отрезки, возводили здания с четкими углами и ходили строем.

Яут, как и полагается фрагте, отправился на полигон вместе с Эйлле и взял с собой Талли, чтобы не оставлять человека без присмотра. Безымянная телохранительница осталась в офисе. Она была грубой и неотесанной, но более смышленой, чем могло показаться на первый взгляд. Если немного вышколить ее, научить как следует двигаться и разговаривать, из нее, пожалуй, выйдет толк. У Яута и в самом деле было чутье на сырой материал.

Курс запечатления, начатый в первую ночь по прибытии, одолжался, зйлле и его фрагта продолжали совершенствовать свой английский — Яут уже не называл местный диалект «человеческим языком». Теперь им уже не приходилось задумываться над фонемами, предложения строились правильно, однако с лексикой по-прежнему была масса проблем. Похоже, людям нравилось придумывать новые слова, которые передавали тончайшие оттенки одного и того же значения, но при этом не имели друг с другом ничего общего.

Сейчас Эйлле беседовал с водителем, чтобы не упускать случая попрактиковаться. Машина покинула территорию базы и двигалась мимо странных коробчатых строений, в которых жили рабочие. Дальше начиналась местность, где во время Завоевания шли бои. Здесь еще ничего не было восстановлено — в том числе и дорога, разбитая, вся в рытвинах и ямах. Собственно, машинам на магнитной подвеске это двигаться не мешало, а довоенные автомобили уже давно вышли из употребления. Их ржавеющие измятые остовы догнивали на обочине, над ними, точно над трупами, кружились тучи насекомых. В одном поселилась стайка грязных черноволосых ребятишек. Когда машина Эйлле проезжала мимо, они высунули головы наружу и проводили ее взглядами пустых голубых глаз.

Эндрю Дэнверс покачал головой.

— Беспризорники, — сказал он. — Охранные подразделения регулярно прочесывают территорию, но они все равно сюда Сползаются.

Потом из зарослей выскочили какие-то некрупные животные, покрытые густым бурым мехом. Некоторое время они бежали за машиной, издавая отрывистые крики, но потом отстали. Дэнверс посмотрел на них в заднее зеркало.

— Когда вернемся, непременно доложу об этом. Не хватало еще, чтобы дикие собаки бегали по базе.

Удивленно шевеля ушами, Яут следил за животными. Те уже прекратили преследование и стояли на дороге, высунув розовые языки.

— Дикие собаки?!

— Ну, раньше они были домашними, — Дэнверс пожал плечами. — Но после Завоевания их стало нечем кормить. Вот им и пришлось самим искать пропитание. Те, что выжили, понемногу одичали. Время от времени их приходится отстреливать, потому что они становятся агрессивными.

После этого разговор сам собой прекратился. Никто не произнес ни слова, пока машина не въехала на испытательный полигон — огромную песчаную равнину, расположенную примерно в двадцати азетах от побережья. Эйлле выбрался из машины и посмотрел в небо. День был жаркий, воздух словно пропитан влагой, а от горизонта уже надвигались низкие облака, которые вот-вот должны были разразиться дождем. В этот период планетного цикла дожди были частыми, но обычно недолгими. Ощущение духоты усиливало обилие крошечных летающих животных.

Одно из них, зеленовато-оранжевое, приземлилось на грудь Эйлле. Он спокойно смотрел, как оно неуклюже пробирается сквозь ворс. Каким-то образом этот маленький кровосос понял, что биохимия джао отличается от человеческой, и вскоре улетел на поиски более подходящей пищи. Однако Эйлле заметил, что люди постоянно страдали от назойливого внимания со стороны этих созданий — разновидности временных паразитов.

Агилера слез с танка, разрисованного бурыми и зелеными пятнами, подковылял поближе и «отдал честь» — теперь Эйлле знал, что этот жест означает приветствие и называется именно так. Это был один из элементов человеческого Языка тела и переводился как «уважение-и-ожидание-приказаний».

Талли слез с переднего сидения и встал рядом с Яутом. Он умудрялся буквально излучать агрессию, не принимая никакой особой позы.

— Мы начнем испытания, как только вы займете места на наблюдательной площадке, сэр, — Агилера указал на два ряда танков, которые выстроились друг против друга на стрельбище. В дальнем конце поля возвышалась металлическая башня, явно человеческое сооружение — ни одной скругленной линии, только плоскости и углы. Направляясь к ней по песку, Эйлле вспугнул пару крапчато-бурых летающих созданий — «птиц», или «пернатых», как их называли люди. Где прямолинейность, там и крайности, думал он, глядя на угловатую неприветливую башню. В чем-то люди почти примитивны, в чем-то стремятся все усложнять. Наверно, потому, что по-настоящему время не было для них течением.

А могло ли быть иначе, если их вид эволюционировал на cvi, а не в водной среде? Конечно, это только догадка, но все же… У людей не было наследственных, инстинктивных воспоминаний о движении волн, о подводных течениях. Но что мешает им открыть глаза и просто оглядеться вокруг? Во вселенной нет ни углов, ни четких границ. И самое главное: время — это непрерывно движущийся, целостный поток, а не множество мелких моментов, которые приходится проживать один за другим.

Сами испытания оказались очень интересными. Сначала три танка, оснащенные лазерами, заняли позицию и прицелились. Они очень точно и эффективно поражали как стационарные цели, расположенные в дальнем конце полигона, так и подвижные мишени — беспилотные установки на магнитной подвеске. Тем не менее, группе людей, возглавляемых Агилерой, удалось подкрасться с флангов и, как и предсказывалось, помешать им при помощи дыма, крошечных алюминиевых полосок и охапок сухой травы.

После этого заняли позицию другие три танка — со старомодными кинетическими орудиями, но также на магнитной подвеске. Точность попадания у этих орудий, безусловно, была ниже, чем у лазеров. Порой приходилось сделать несколько пробных выстрелов — «пристреляться», как говорил Агилера, — чтобы попасть в цель. Кроме того, отдача при стрельбе была более чем заметной, и магнитные приводы не всегда могли удержать машину на месте. Наконец, цели не превращались в пыль, а разлетались на множество мелких неровных осколков, а некоторые части мишени порой оставались нетронутыми.

После испытаний все шесть танков выстроились перед наблюдательной вышкой. Люки с лязгом распахнулись, люди — мокрые, точно после купания, — вылезли и выжидающе уставились на Эйлле, который облокотился на перила. Но что можно было сказать? Сначала стоило бы поговорить с Яутом и сравнить впечатления. В любом случае, это давало повод для размышлений. Для очень серьезных размышлений. Однако в одном Агилера был прав: вооружение джао действительно теряет в атмосфере часть своих преимуществ.