Михаил Тырин - Контрабандист

– Ты бы хотел здесь жить и работать? – неожиданно спросил Марциони у вахтенного.

– Нет! – испуганно ответил тот, покосившись на хозяина. – Ни за что в жизни!

– Вот видишь… И я бы не хотел. Странные люди эти Ученые. Добровольно запирать себя в этом ледяном гробу… Не понимаю.

– Они же искали место поспокойнее. А у военных как раз есть такое место. Значит, все довольны.

Через минуту доложили о приближении вездеходов. Марциони пробормотал насчет своей нелюбви к скафандрам и отправился одеваться.

Ступич лично прибыл встречать гостя на одном из вездеходов. Даже сквозь стекло скафандра было видно, какое у него ошарашенное лицо.

Дорога от посадочной площадки до входа в бункер заняла менее пяти минут. Лишь внутри, преодолев несколько шлюзов и избавившись от шлема, Марциони обреченно вздохнул:

– Боже мой, академик! И как вас угораздило забраться в эти катакомбы.

Ступич первую минуту безмолвно, по-рыбьи открывал рот, пока наконец не заговорил:

– Господин Марциони! Мы так рады вас видеть… Но это так неожиданно… Почему же вы не предупредили, мы бы подготовились…

– Подготовились… – Марциони скептически усмехнулся. – И что бы вы мне подготовили? Очередной цирковой номер?

– По правде сказать, – бормотал академик, – мы тут еще сидим на чемоданах. Только недавно начала прибывать аппаратура. Мы еще здесь толком и не работали. Даже не знаю, что вам показать.

– У вас есть, что мне показать, – улыбнулся Марциони. – И даже без всякой подготовки.

Прибыл генерал Бетховен: такой же изумленный неожиданным визитом. При этом он был не по-военному помятый и взъерошенный, только что с постели.

– Ваши чертоги? – спросил Марциони, окинув взглядом подземное убежище.

– Резервный командный пункт Федерации, – доложил Бетховен. – Ни разу не использовался и до последнего времени был законсервирован. Имеется в наличии реактор холодного распада, атмосферные установки и запас продовольственного сырья на пять месяцев.

– Благодарю за службу, – иронично кивнул Марциони. – Вольно, генерал.

– Может, хотите перекусить с дороги? – осторожно поинтересовался Ступич.

– Да бог с вами, академик, неужели я не найду у себя, что поесть. Дела важнее. Где мы можем поговорить наедине?

– Штабной офис к вашим услугам, – почтительно доложил Бетховен.

– Итак, академик, сразу хочу сказать, что вы меня сильно огорчили, – заявил Марциони, когда они со Ступичем оказались вдвоем за огромным, как спортплощадка, штабным столом.

– Огорчил? – у академика упал голос.

– М-да, знаете ли… Все эти ваши полунамеки, недоправда, трюки с обезьянами… Со мной так нельзя. Только полная откровенность и правда. Причем вся сразу.

– Правда? Какая правда?

– Ну, вот, вы опять, – Марциони вздохнул и с укоризной посмотрел на академика. – Злоупотребляете вы моей добротой. И уважением к людям науки.

Ступич хмуро молчал, уперев взгляд в стол. Он уже все понял.

– И как же так получилось, – продолжал Марциони, – что вы, показав мне невразумительный фокус и наобещав всего-всего, забыли о самом главном? Наверно, рассеянность, да, академик? Все вы, увлеченные люди, очень рассеянные, я понимаю и даже готов простить…

Ступич пробормотал что-то неразборчивое и еще больше нахмурился.

– А обезьянка-то оказалась ни при чем! – Марциони хлопнул в ладоши. – А все начиналось по-другому. От меня нет секретов, я все узнал. Итак, академик, история наша выглядит так. Большой-пребольшой военный транспорт сломал хребет о какую-то богом забытую планетку на краю света. После таких катастроф редко выживают, верно? Одних сразу размазывает по стенам отсеков, Другие задыхаются и замерзают в ожидании спасателей. Но вдруг произошло чудо! Целый взвод не только выжил Посреди вакуума и космического холода, но и неплохо Провел время и поправил здоровье. Как по волшебству, среди безжизненных песков и скал вдруг вырос целый сказочный остров с фруктовыми садами и живописными холмами. Вы представляете, какие чудеса случаются на свете?

Марциони замолк, разглядывая ученого. Ступич выглядел по меньшей мере жалко.

– Вы… – выдавил он. – Вы мне все равно не поверили бы… Я не хотел торопить события. Я хотел получить доказательства и воспроизвести эффект в условиях…

– Да хватит вам прибедняться, скромница вы моя! – расхохотался Марциони. – Были у вас доказательства, были! И у меня они тоже есть. Например, видеофайлы из личных протоколов ваших людей. Мне известно, господин ученый, что этот оазис и сейчас там. И более того, там живут люди! Вам это тоже известно?

– Да, известно, – очень тихо проговорил Ступич. И, немного помолчав, добавил: – И все же, господин Марциони, я вам не соврал и ничего не исказил.

– Только это вас и оправдывает, – Марциони перевел дух. – Я из тех людей, для которых полуправда – это еще не ложь. Хотя есть и другие люди с другим мнением.

– Так что же вы теперь от нас хотите? – спросил Ступич.

– Совсем немного. Сначала хотел было послушать ваши соображения по поводу этих чудес, но… – он покачал головой. – Вы же опять будете жевать сопли, углубляться в ненужные подробности и через каждое слово повторять «ничего точно не известно».

– Но это действительно так.

– Не совсем. Насколько я знаю, на свете есть как минимум один человек, для которого все точно известно. И именно он – центр нашей темы, а не обезьяны и не посудины с какой-то космической жижей. И я знаю, он сейчас здесь!

Ступич вскинул на собеседника испуганный взгляд. Впрочем, взгляд тут же бессильно потух.

– Вот он мне все и расскажет, – закончил Марциони.

У Ступича затряслась голова.

– Это… это нельзя… невозможно… он не может говорить, он сейчас неадекватен.

– Ну так сделайте его адекватным! – воскликнул Марциони. – Неужели для меня не постараетесь? Сколько на это нужно времени – час, день, неделя? Я могу подождать, результат того стоит. Кстати, почему он вам все не рассказал?

– Он и вам не расскажет, я же говорю, он неадекватен, он не понимает, чего от него хотят.

– А я объясню! Я очень хорошо умею объяснять и определять свои цели. Кстати, как вы его называете – вроде Мечтатель, Сочинитель…

– Придумщик.

– Какая странная кличка. Ну, пусть Придумщик. Придумаем что-нибудь вместе. Когда вы поставите его на ноги?

– Через три часа. – Голос академика был едва слышим, казалось, он умирает на глазах.

– Отлично, есть время и пообедать, и отдохнуть, и побеседовать. Теперь это будет уместно.

Ступич с трудом встал, продолжая глядеть вниз.

– Я распоряжусь.

…Вечером Тася со стаканчиком горячего шоколада пошла навестить Ступича. Он так и ходил взад-вперед по коридору, заложив руки за спину, иногда останавливаясь возле двери и прислушиваясь.