Эдгар Берроуз - Марсианские империи

— Это просто доказывает, что твои мысли могут быть направлены куда угодно. Направь их на таридов. Ты знаешь, что замок полон ими, потому что я сказал тебе об этом. Направь свои мысли на обитателей замка, и твои мысли достигнут их, а они даже не будут подозревать об этом.

— Что ж, попробую, — сказал я. — Пожелай мне удачи.

— Потребуется некоторое время, — объяснил он. — После того, как я узнал их тайну, мне потребовалось много времени, прежде чем я научился преодолевать их невидимость.

Я мысленно настроился на это задание и не давал себе отвлечься, но Умка был болтливым существом. Долгое время не имея возможности ни с кем общаться, он теперь наслаждался болтовней. Он задавал мне множество вопросов обо мне и о Земле, о том, откуда я явился. Ему казалось удивительным, что на огромном шаре, который он видел низко плывущим на ночном небе, есть живые существа.

Он рассказал, что его народ, мазены, живет в лесу в домах, построенных высоко на деревьях. Их не очень много, поэтому они выбирают районы, где поблизости нет других обитателей. Тариды когда-то были могущественным народом, но другие племена победили их и почти полностью истребили. Враги все еще преследуют их, и они давно уже были бы уничтожены, если бы один из мудрецов не сумел развить у них такую гипнотическую силу, которая позволяет им быть невидимыми для врагов.

— Остатки таридов, — продолжал Умка, — живут в этом замке. Их здесь около тысячи: мужчин, женщин и детей. Прячась здесь, в отдаленной части мира в попытке скрыться, они считают всех своими врагами. Каждый, кто приходит в замок таридов, — враг, и должен быть уничтожен.

— Ты думаешь, они убьют нас? — спросил я.

— Несомненно.

— Но когда и как?

— У них странная религия, — сказал Умка, — я ее не понимаю, но все важнейшие события в их жизни определяются ею. Они говорят, что руководствуются движением Луны, Солнца и звезд. Это очень глупо, но они не убьют нас до тех пор, пока Солнце не прикажет им сделать это. Они верят, что доставляют Солнцу радость, подчиняясь его приказам.

— Ты думаешь, что мои друзья, взятые в плен, живы?

— Не знаю, но думаю, что так, — ответил он. — Тот факт, что ты жив, свидетельствует, что и остальные не принесены в жертву. В их обычае сохранять пленников и убивать их вместе на одной церемонии.

— И тебя они убьют тогда же?

— Я думаю, что да.

— Ты смирился со своей судьбой или попытался бы бежать, если бы была возможность?

— Я бежал бы, — ответил он, — но такой возможности не будет ни у тебя, ни у меня.

— Если бы я только мог увидеть этих людей и поговорить с ними, — сказал я, — я нашел бы, как сделать это. Я бы постарался убедить их, что я им не враг, а друг и что можно относиться к нам, как к друзьям. Но я не могу их видеть, а даже если я их увижу, они не услышат меня. Препятствия кажутся непреодолимыми.

— Если ты отбросишь представление об их невидимости, которое они навязали твоему мозгу, — сказал Умка, — ты сможешь и услышать их. Ты уже делал такие попытки?

— Да, я постоянно пытаюсь это делать.

Ежедневно в полдень нам приносили еду. Она всегда была одна и та же. Мы получали по большому кувшину с водой, я — чашку с овощами, Умка — клетку со странным птицеподобным существом, составлявшим его единственную пищу.

После того как Умка объяснил мне, что я могу преодолеть гипнотическое воздействие и увидеть и услышать своих похитителей, я, естественно, убеждал себя в том, что, когда откроется дверь и в комнату внесут еду, я увижу таридов. И всегда меня охватывало чувство безнадежности, когда я видел сосуды с пищей, передвигаемые невидимыми руками. Тем не менее я продолжал свои попытки и упорно боролся с безнадежностью.

Однажды я сидел, размышляя о безвыходном положении Деи Тори, когда услышал звуки шагов в коридоре за дверью и звон металла. Это были первые звуки, услышанные мною, если не считать тех, которые производили я и Умка, первые признаки жизни в огромном замке таридов с тех пор, как я оказался здесь. Затаив дыхание, я стал ждать, когда откроется дверь. Я встал так, чтобы видеть коридор.

Я услышал щелчок замка. Дверь медленно повернулась, за ней, отчетливо видимые, стояли два человека из плоти и крови. Кожа их была белой, что составляло резкий контраст с их синими волосами и бровями. На них были короткие юбки из тяжелых золотых сетей и нагрудники, тоже из золота. Оружием им служили длинные мечи и кинжалы. Лица были строгими и серьезными. Все это я рассмотрел за те несколько мгновений, которые была открыта дверь. Я заметил, как эти двое взглянули на меня и на Умку. Я был уверен: они не заподозрили, что я их вижу. Если бы они догадались, выражение лиц выдало бы их.

Я чрезвычайно обрадовался, поняв, что мой мозг преодолел чужое влияние. После того как они ушли, я рассказал Умке, что могу слышать и видеть таридов. Он попросил описать их, после чего признал, что я говорю правду.

— Иногда у людей бывают галлюцинации, — объяснил он свое сомнение в моей правдивости.

В середине следующего дня я услышал шум в коридоре и на лестнице, ведущей к нашей тюрьме. Вскоре дверь открылась, и в комнату вошли двадцать пять человек.

Тут-то у меня и возник план, который, как я надеялся, давал мне преимущество перед этими людьми и позволял при возможности попытаться бежать.

Я продолжал делать вид, что не вижу их. Глядя в их сторону, я старался сосредоточиться на каком-нибудь предмете, а чтобы уменьшить сложность этой игры, чаще всего смотрел на Умку. Они знали, что его-то я вижу.

Я пожалел, что не подумал об этом плане раньше, чтобы все объяснить товарищу, потому что он невольно мог выдать, что тариды больше не невидимы для меня.

Двенадцать человек подошли ко мне, один остался у двери, отдавая распоряжения, остальные направились к Умке, приказав ему убрать руки за спину. Умка потихоньку попятился и вопросительно взглянул на меня. Я понял, что он думает о попытке вырваться на свободу.

Я старался не подать виду, что знаю о присутствии воинов. Я не хотел, чтобы они знали, что я их вижу. Глядя мимо них, я повернулся к ним спиной и при этом подмигнул Умке.

Я молился Богу, чтобы он понял значение моего подмигивания. Как добавочный знак предосторожности, я приложил палец к губам, прося его сохранять молчание. Умка выглядел ошеломленным и, к счастью, таким и остался.

— Половина ведет мазену, — приказал офицер, — остальные — черноволосого. Он не знает, что мы в комнате, поэтому он будет удивлен и будет бороться, когда вы коснетесь его. Держите его крепко.