Грибница - Дикий Носок
«Ой, я тебя умоляю! Какие у нее могут быть неприятности? Она вообще чудная последнее время. То все дома сидела, будто боялась чего, не разговаривала ни с кем. Теперь по ночам гулять стала. Лунатик,» – презрительно бросила Женька.
«И давно чудная? Может, случилось что?» – проявил озабоченность Алексей.
«Да как школа сгорела,» – беззаботно откликнулась гостья. – «Да что мы все про Ксюху? Расскажи мне лучше о себе.»
Женька, конечно, умом не блистала, но, если продолжать расспрашивать ее о сестре сейчас, заподозрит неладное. Можно продолжить позже.
Информацию из женщин можно вытягивать разными способами. Недалеких, как новая подружка, – обмануть. Такие и сами не поймут, как все выложат. Юных и законопослушных – напугать, как Щетинкину Ирину, ученицу восьмого класса и автора анонимки.
Ирина – девушка «правильная» и законопослушная (комсомолка, активистка, хорошистка, на хорошем счету везде, где положено) общения с милиционером испугалась до дрожи в коленках. При взгляде на анонимку она так побледнела, что Алексей испугался обморока. Перестав угрожать девочке уголовным кодексом, участковый сменил притворный гнев на милость и позволил Ирине торопливо и сбивчиво дать объяснения.
И тут Балжуларского ждало разочарование. Ничего конкретного Ирина не знала, а на необдуманный поступок толкнула ее банальная ревность. Зато теперь нарисовалась целая компания в составе Шпингалета, Рыла, Дитера Болена и Родионовой Оксаны, возможно все же причастных к пожару. Хм. Перспективка.
***
Юрик был слегка обеспокоен некоторой противоправностью их действий. Да что уж там греха таить, откровенным криминальным душком, которым от них несло. С одной стороны, набить морду старому похотливому козлу, который девочку хотел … – святое дело. Пусть спасибо скажет, что вообще не убили. С другой, сколько там Уголовный кодекс за телесные повреждения обещает? Наверняка, побольше 15-ти суток. Но тревога Юрика становилась тем меньше, чем меньше водки оставалось на дне бутылки. Пельмени уже давно кончились, оставив в желудке приятную тяжесть. Допивали под сало с крупно порезанным красным луком. Вопрос: что дальше делать с педофилом вставал с каждым часом все острее. Нельзя же было оставить его навсегда привязанным к стулу? Он был словно чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко.
Олег, напиваясь, мрачнел. Праведный гнев все еще был силен, но здравый смысл уже теснил его по всем фронтам. Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
«Лучше бы я его сразу грохнул. Зря ты меня оттащил. Отволок бы потом в лес подальше и прикопал. Ни в жизнь бы не нашли. В этой чертовой тайге целое государство спрятать можно. Какое помельче, вроде Швейцарии. Сгинет без следа. А уж труп то? Сущая ерунда.»
«И слава Богу, что не убил. А вдруг нашли бы и посадили? Ты о дочке подумал?»
«В этом дурдоме, который вокруг творится? Не нашли бы,» – с пьяной самоуверенностью заявил Олег.
«Кто убил? Кого убил? Юрик, во что ты вляпался?» – схватилась за сердце охнувшая Лидия Львовна, уже пару минут как просунувшая голову в дверь. Хотела ведь сначала постучать, да отчего то замерла, услышав мужские голоса, прислушалась. И не напрасно.
Так и не дождавшись визита племянника по приезду того в город, она нагрянула к нему сама однажды вечером после работы. И пришлась некстати. У Юрика уже была гостья. Девица того сорта, в которых у мужчин иногда бывает потребность. Чисто физиологическая. При взгляде на нее Лидия Львовна поняла, почему сестра просила ее присмотреть за мальчиком, иначе тот отобьется то рук. Без серьезной женщины рядом (жены или мамы) мужчины быстро отбиваются от рук и дичают, словно брошенные за городом собаки.
Лидия Львовна не собиралась брать на себя полную ответственность за великовозрастного балбеса, но поскольку сердце ее было не на месте, решила сегодня еще раз навестить непутевого племянника. И не зря. На негнущихся ногах она вошла в комнату, оставив за собой цепочку мокрых следов, и рухнула на неубранную кровать.
«Что ты натворил, олух царя небесного?» – бледнея, спросила она.
«Ничего, тетя Лида. Ничего,» – бросился к ней Юрик. – «Только успокойтесь. Все живы, здоровы. Никто никого не убил.»
Не поверив ни единому слову на удивление быстро пришедшая в себя Лидия Львовна крепко ухватила племянника за чуб, с силой потянула вниз и стукнула Юрика лбом о свои колени.
«Ой-ой-ой,» – плюхнулся тот на пол.
Но любящая тетушка и не думала ослаблять хватку. Хладнокровно тягая нерадивого родственника за чуб, она приговаривала: «Рассказывай. Немедленно рассказывай мне все, поганец.» Юрик подвывал. Олег ржал. Управляться с непослушными мальчишками Лидия Львовна умела.
«Ну тетя Лида!» – завопил отпущенный, наконец, Юра со слезами на глазах, как в детстве.
«Я слушаю,» – мрачно отрезала тетушка.
Рассказ двух полупьяных мужчин поверг ее в ужас. Педофил? В нашем маленьком городке? Немыслимо. И слово то это произносить мерзко. О таком не говорят и не пишут в газетах. И девочку Веронику Лидия Львовна помнила – полненькая, с косичкой, беспроблемная. Даже представить страшно, что могло произойти. Но это еще полбеды. А вот то, что он сидит дома, привязанный к стулу, а не в камере СИЗО, где ему самое место, уже беда.
«Ведите себя, как взрослые люди!» – призвала она собутыльников. – «В милицию все равно заявить придется. Не век же Вы его в плену держать будете? Да, Олег, скандал, конечно, будет. Хотя, может, и нет. Такие дела, они обычно заминаются по-тихому, не афишируются. Ну, Вы понимаете, не маленький. Люди судачить, конечно, будут. И чтобы оградить девочку, Вам придется уехать. Тут без вариантов. Просто сделаете это чуть раньше, чем планировали. Нужно только сделать все по-умному, без шума. И я знаю, кто Вам поможет.»
***
Ну Лидия Львовна, вот от Вас я такой подставы не ожидал,» – оторопело проговорил Алексей. – «Это по-Вашему гражданский арест?»
«Я не сильна в терминологии, Алексей Константинович. Вам виднее. Ребята задержали опасного преступника. Просто немного перестарались. Но в такой ситуации это вполне объяснимо,» – старательно сглаживая первое впечатление ответила Лидия Львовна.
«Да уж, помощнички,» – скривился Алексей и сурово кивнул мужикам, топтавшимся у дверей. – «Рассказывайте.»
Внимательно слушая и проникаясь отвращением к клиенту, он разглядывал человека, привязанного к стулу. Его лицо с запекшимися потеками крови, местами в багровых кровоподтеках, местами опухшее до неузнаваемости, сохраняло выражение полной овечьей отрешенности от происходящего. Он обводил мутным взглядом комнату, ни на чем не фокусируясь. Домашняя телогрейка была в бурых пятнах. Кисти рук опухли. Голова безвольно свесилась набок. Казалось, только веревки и удерживают его тело на стуле. Распусти их, и мужик кулем свалится на пол. Струйка мочи, напитав брюки, образовала лужицу
