Сергей Трищенко - Нф-100: Голова с дыркой

- По... пожалуйста, - пробормотал Анатолий.

Он не ожидал столь бурной реакции. Думал: пока усвоится, пока поумнеет... А, выходит, в орехах чуть не готовые мозги содержатся? Надо не забыть взять кусочек для анализов...

Возничий между тем принялся набивать ореховой массой шлем. Старательно разминал мелкие комочки, едва не перетирая в ладонях.

"Тянется к знаниям, - пришла в голову Анатолия мысль. - Хочет стать ещё умнее..."

Но что-то уж очень сильно возничий тянулся: горка начала возвышаться над краями шлема.

"Жадничает... Или про запас набирает, впрок? Когда ещё орехами разживёшься..."

"Куда ты столько..." - хотел сказать Анатолий, но возничий, откинув крышку бочки, вывалил туда всю ореховую массу.

"Куда ты..." - чуть не простонал Анатолий. Опять сорвалась возможность узнать, что находится внутри бочки. Теперь, под слоем ореховой сердцевины, ничего не увидишь. Но и лазить в бочку при "онормаленном" возничем не следовало. А в момент, когда тот ещё ничего не соображал, Анатолий не догадался осуществить задуманное. И вновь приходилось ждать...

А чтобы ожидание не выглядело столь мучительным, Анатолий помогал возничему: раскалывал орехи, вынимал сердцевину, разминал пальцами - и отправлял в ненасытную бочкину утробу.

Так постепенно все орехи перекочевали в бочку, заполнив её чуть ли не доверху.

С сожалением отбросив последнюю скорлупку и закрыв крышку, возничий сказал:

- Можно ехать.

- Ну и поехали, - обречённо кивнул Анатолий.

Телега тронулась обратным курсом. Сначала Анатолий хотел объехать лес вокруг, однако возничий сказал, что его желание невыполнимо: лес тянется на многие десятки, если не на сотни, километров. А дальше начинается море. И что он в тех краях никогда не бывал. Поэтому лучше вернуться на дорогу: она точно приведёт в столицу.

Больше всего Анатолию хотелось увидеть место бывшей засады. Сохранились ли следы нападения? Нет, если у них развитая дорожная служба, то воронки должны заровнять. Но взрывы на холмах прогремели очень мощно: ямы наверняка остались. Сутки прошли всего, не успели бы зарыть без землеройной техники.

Так и получилось. Но, кроме ям, уродующих вершины холмов кривыми кавернами, других следов недавнего нападения не наблюдалось.

Кто-то успел прибрать и убитых носорогов (!), и повозки, и бочки. Да и стражиков. Ну, с повозками проще всего: они движутся самоходом. Бочки поехали на них, понятно. Стражиков... могли связать и увезти. Они могли и разбежаться, хотя маловероятно: в чём бы ни содержался ценный продукт - в бочках или головах, - победители никогда не откажутся от того, чтобы ухватить лишку.

А вот с носорогами дело обстояло гораздо сложнее. Неужели они могли остаться в живых после столь мощных взрывов? Ну да, кожа у них прочная, но выдержать взрыв, пусть даже и пороховой, мины... Да они разбились бы при падении!

Однако ни туш, ни кусков оных нигде не валялось. Падальщики постарались? И костей не видать... Значит, забрали на мясо.

Анатолий ехал, внимательно оглядывая окружающее. Ведь могло случиться и так, что эти места используются в качестве постоянной засады. Недаром всадники мигом оседлали холмы, едва те появились в поле зрения.

Но всё выглядело спокойно, и если бы не изувеченные вершины холмов, окружающее смотрелось бы полнейшей идиллией: зелёная травка, золотое солнышко, пение птиц и благоухание цветов...

Анатолий ожидал, что кое-где на траве могут остаться следы, хотя бы от разбившихся бочек - маловероятно, что катапульты пристреляли так, чтобы не попасть ни в одну повозку. Те-то останавливались, как заблагорассудится! И, кстати, в их повозку одна каменюка угодила. Или потому именно, что они вздумали драпать? А остальные, сдавшиеся на милость победителя, не пострадали? Но кто посмел напасть на императорский конвой? Ох, не всё ладно в датском королевстве! И его сотрясают интриги да раздоры. Мозги - слишком большая ценность, чтобы из-за них не драться.

Но почему те, у кого много мозгов, тоже дерутся? Или в качестве превентивных мер? Защита до нападения?

Холмы, на удивление, закончились, и вновь потянулась равнина. А Анатолий почему-то полагал, что отныне местность станет всё повышаться и повышаться, пока не откроются такие места, куда залетают одни горные орлы.

Но и на равнине грифов хватало. Они сосредоточенно рисовали в небесной вышине правильные окружности. И если бы оставляли за собой инверсионные следы, то наверняка испещрили бы небо множеством кругов и спиралей. А то и такими фигурами, что пустыня Наска обзавидуется.

"Знать, пожива стервятникам часто встречается! - подумал Анатолий. - Недаром холмы пользуются дурной славой, раз охранники взобрались на вершины. Жаль, не догадались, что их могут заминировать".

Однако холмы остались позади, а грифы продолжают кружить. Говорит ли это о чём-нибудь?

Анатолий всмотрелся в облегающую равнину. Самое то для атаки кочевой конницы! А у нас, как на грех, ни пулемёта, ни боевого лазера. Хорошо хоть Водила мечи отдал. Но и то - ими разве зарезаться...

Возничий, с того самого момента, как уселся на передок повозки, снова перестал подавать признаки разумной жизни, включившись в движение телеги.

Столь бурное объяснение в любви, какое он проявил, едва голова оказалась заполненной ореховой массой, плавно перешло в молчаливое обожание. Пока кололи орехи и набивали бочку, он взглядывал на Анатолия полными счастья глазами и будто порывался что-то сказать, но, не произнеся ни слова, умолкал, словно стесняясь.

А сейчас и вовсе отключился. И Анатолий был ему благодарен: той неловкости, какую он испытал в момент признания, испытывать больше не хотелось.

"Всего и делов-то: забил человеку голову, - размышлял он. - А какая радость!"

Горизонт оставался чистым продолжением поля. Не пылили вдали орды злобных кочевников, не наступало на столицу рыцарское войско. А со временем и грифы отстали. Поняли, что им тут не обломится: люди на одинокой повозке умирать не собирались.

Зато вдали заголубела река.

Анатолий, привстав на телеге, вглядывался в приближающуюся голубизну, пытаясь определить: серьёзное ли препятствие перед ними? И что предстоит: переход вброд, паромная переправа или всё-таки мост?

Это оказался мост. На мощных деревянных сваях, с массивными перилами и потемневшими от времени и близости воды прямыми стойками. Настил моста тоже смотрелся весомо и грубо, хотя и немного легкомысленно - из-за выщербленности копытами да тележными колёсами.

А за мостом...

Анатолий не поверил глазам и несколько раз протёр их, убеждаясь, что видит не мираж.

За мостом начиналось прекрасное асфальтированное шоссе, может, не такое широкое, как автобаны и хайвэи, однако позволяющее с успехом разъехаться двум встречным повозкам.