Хорст Мюллер - Сигналы с Луны

— Топливо? — Марсель проверяет шкалы. — Еще двадцать пять процентов.

— Скорость?

— Четырнадцать километров в секунду.

Петр поворачивает голову на мгновение. Его голос звучит с хрипотой.

— Мы выиграли четыре часа. — Марсель серьезно кивает. — Кислорода им хватит еще на час.

— Через четырнадцать минут мы можем совершать посадку.

Взгляд Петра встречается с взглядом товарища. Он читает в нем покой и доверие. Хорошо, когда есть такой товарищ. Это вселяет непоколебимую уверенность, думает он. Сейчас это нужно.

— Внимание, Марсель! Я поворачиваю.

Его железная воля заставляет руки действовать с быстрым автоматизмом. Боковые сопла разворачивают ракету. Она не может изменить направление движения, для этого ее скорость слишком большая. Но она снова вращается, дважды, сильно прижимает их к стене, затем поворачивается медленнее, кормовой частью, в правильное положение.

Петр Кузьмин запускает реактивные двигатели. Марсель уже включил экран, который должен заменить прямую видимость лунной поверхности. Смогут ли вырывающиеся из сопл газы остановить падение ракеты?

Марсель считывает значения с радара в равных промежутках.

— Пять тысяч километров.

— Три тысячи.

— Одна тысяча.

Со страшной силой вырываются из кормы тормозящие клубы огня. Космонавтов со страшной силой вдавливает в кресла. Им трудно дышать, они задыхаются. Прижимающее усилие становится почти невыносимым. Но Кузьмин не глушит тормозные двигатели.

— Тысяча метров в секунду, — хрипит Марсель. Но он не сводит взгляд с измерительных приборов. — Высота восемьсот километров.

Лицо Петра передергивается от боли. Он с большим трудом двигает тормозной рычаг до упора. На несколько секунд сохраняется давление, которые почти лишает их сознания, и все же они кажутся вечностью. Окоченевшая рука на рычаге тормозов постепенно возвращает контроль над высвободившимися силами. Рев двигателей идет на убыль. Их тела полегчали на целый центнер. Резкое падение превратилось в медленное скольжение.

— Петр!

— Марсель!

— Высота еще тысяча метров.

— Скорость?

— Четыре метра в секунду.

При помощи боковым сопл ракета держит курс на автоматическую станцию, затем Лунник-12 совершает посадку на Луне.

Петр Кузьмин ничком осунулся в кресле. Его руки покоятся на панели приборов. В таком состоянии он находится несколько секунд.

Чрезмерное напряжение последних часов уступает место тяжелой усталости. Разум отказывается отдавать телу приказы. Внезапное расслабление слишком благотворно.

Но еще нужно бороться: с собственной слабостью и со временем, которое неудержимо съедает часы, которые достались таким тяжелым трудом.

Потом Петр уже не может вспомнить, как они оба выбрались из ракеты. Он знает только, что Марсель первым обнаружил отсутствие третьего лунохода и что этот маленький, тщедушный малый спешит широкими шагами к двум другим луноходам, словно этого изнурительного полета вовсе не было.

«Откуда только Марсель берет эту энергию?!» — спрашивает себя Петр, и снова его охватывает забота о Нильсе Йенсене и профессоре. Где они могут быть? Теперь надежда на их спасение сократилась до крошечной искры.

— Мы должны пойти по следу лунохода, — слышит Петр в наушниках голос друга. — Они должны быть там у кольцевых гор.

Петр смотрит на равнину. Нигде не видно лунохода. Но Марсель уже спешит вперед, по щиколотку утопая в песке. Петр следует за ним несколько шагов, затем он останавливается. Невозможно преодолеть расстояние до гор за такое короткое время!

Марсель прошел уже около ста метров. Он не сдается. Вероятно, в глубине души он надеется, что репортер ошибся, возможно он недооценивает и расстояние до гор. Кузьмин здесь не в первый раз, он знает, что горы зрительно приближены почти наполовину реального расстояния отсутствием атмосферы.

Если все расчеты верны — а они должны быть верны, они слишком часто проверялись во время полета, тогда в следующие тридцать минут жизнь обоих оборвется. Но что тогда? Как он снова сможет посмотреть в глаза Козлову, людям на Земле? Они положились на него и Марселя. Если бы Йенсен не уехал! Но нет, это тоже нужно было учесть — он, Петр Кузьмин, должен был лететь еще быстрее, тогда бы он вероятно успел бы до отъезда репортера на луноходе… — Луноход! Вот, ключевое слово! Пилота разворачивает одним махом. Там стоят два других лунохода — правда без герметичной кабины, задуманные лишь для первых автоматических радиопередач на Землю. Но они же тогда передвигались, значит у них есть мотор, который питается солнечными батареями. Тогда ими можно и управлять вручную! Предоставляется последний шанс. Петр несколькими прыжками оказывается у двери первого лунохода. Он протискивается внутрь. Скафандр сильно стесняет его движения. Пока его глаза еще слабо видят в темноте механизм подключения, умелые руки решаются сделать первые движения.

Петр испускает крик радости. Луноход приходит в движение! Теперь нужно еще задействовать всю энергию батарей и найти боковое отклонение.

Марсель услышал крик в наушниках и оборачивается.

— Это у тебя хорошо вышло, Петр! — он часто дышит. — Держи правее! — кричит он. — Там есть трещина.

Одновременно он бежит в заданном направлении. Петр не сбрасывает скорость, когда запрыгивает Марсель. Только не терять времени! Француз наполовину свешивается из люка и судорожно держится. Маленький луноход развивает приличную скорость. Поднявшаяся пыль тянется за ним словно желтая змея. Петр склонился над приборами и нажимает контакты. Лишь его частое дыхание выдает напряжение.

Горы медленно приближаются. Следуя следам гусениц, космонавты прошли уже больше половины пути.

Вдруг Марсель испускает крик радости.

— Вот они, Петр! Я вижу луноход!

Петр ворчит. Он еще сильнее давит на контакты.

Быстрее! Если бы можно было бы двигаться быстрее!

Затем Марсель, наконец, кричит: «Стой! Остановись же, Петр!»

Но Петр не может так быстро остановить луноход. Тут Марсель спрыгивает на полном ходу, спотыкается, падает. Сжав зубы он поднимается. Нога болит. Но он уже бежит к другому луноходу, который стоит в ярком свете перед ущельем, которое уходит глубоко в гору.

Нужно еще немного подождать, пока в шлюзе происходит выравнивание давления. Затем, наконец, открывается внешняя дверь. Марсель срывает с крепления резервный баллон с кислородом и врывается внутрь.

Они лежат там: перед сиденьем, осунувшись, Нильс Йенсен и за ним, вытянувшись на полу, профессор. У француза комок в горле. Неужели поздно? Он выпускает газ из баллона, держит его под носом у репортера. Когда Нильс открывает глаза, Марсель не может скрыть, что у него по щекам текут слезы.