Сергей НАУМОВ - Iskatel 1979 3

Перед Петром блеснуло, грохнуло, в лицо ударил горячий обжигающий дух. Но он устоял, увидел в подзорную трубу широкие спины ингерманландцев, расторопно работающих баг– нетами на палубах еще трех шхерботов. Солдаты широко кре­стили воздух саблями — рубили с левого и правого плеча. Крепче, крепче покатился крик. Яростнее стало нарастать хрипловатое страшное «ура-а-а!».

Слух Петра резанул нечеловечески страшный крик: «Алек­сей!» Матросы бросились к падающему командору, стоявшему возле царя.

От ослепительного удара солнца перед глазами Петра на минуту заполоскалась черная тишина. Он вцепился в поруч­ни мостика, забыл обо всем, ничего не слышал. «Алексей воз­жаждал престола через иноземную помощь!..» Как искра, на миг вспыхнуло чувство испуга, сменившееся бессильным гне­вом. Словно за стеклом или водой услышал липкий голос сы­на, огненный змей сразу обвил сердце, ядовито ожег — задох­нулся. ..

Когда Петр очнулся, поведя налитыми кровью глазами, к командору еще не успели добежать. Где-то вдали сверкну­ли синие, одетые холодом искры, и вода обнажила свою сереб­ряную грудь… Вернулся слух — ликующими вскриками доле­тели из дыма голоса.

«Элефант» уже густо облепили галеры. Тонкими струйками поблескивали мушкетные выстрелы. По закинутым лестницам гренадеры с разных сторон лезли на фрегат. Одна шведская пушка громыхнула в упор, разметала в ощепья подходившую малую скампавею.

Под ружейным огнем Змаевич одним, из первых пробился на палубу. Крутясь чертом, начал отбиваться шпагой сразу «от трех шведов. Перед глазами замелькали красные щетинистые усы, потное восковое лицо. Изловчился, присел и достал мгно­венным уколом красные усы. Набежали гренадеры, стало лег­че. Припадая, сделал обманный выпад влево. Швед на миг растерялся, и Змаевич неожиданным ударом полоснул его. Швед мешковато осел. Отшвырнув сломанную шпагу, командор бросился за убегавшим королевским капитаном. Догнал и тол­кнул в спину. Капитан растянулся на палубе, вскочил с ди­ковинным проворством и, выхватив нож, бросился на коман­дора.

На какой-то миг затмило от ярости глаза, Змаевич узнал Ро­зенкранца. Вишнево пунцовея, люто крикнул в черные оска­ленные зубы:

—   Вот ты где, оборотень! Я тебя давно ищу!

Поймав руку Розенкранца, Змаевич ловко выбил нож и со страшной силой кинул предателя себе на плечо; нагнулся, пе­ребрасывая датчашша назад, рванул руку вниз, ощущая по хрустящему звуку, как ломаются в локте суставы. В исступле­ний долго бил его ботфортами. Дико вращая бешеными гла­зами, остановил трех солдат, новелел связать бесчувственного Розенкранца и срочно отправить его к Апраксину.

К Петру обессиленно пробился с каким-то докладом Ягу.жин– ский — лицо смугло-синее, как из олова, но запавшие глаза с проступившей радостью. Генерал-адъютант одной рукой рас­тирал по щекам полосы копоти, другой подавал прошитый конверт.

Царь неожиданно легко повернулся всей своей массивной фигурой. Сияя глазами, выгнутой вверх гибкой ладонью оста­новил руку Ягужинского, сказал просветленный:

—  Павлуша, пе на то надобно время сейчас тратить. Напер во пиши реляцию для всех наших посланников в Европе о до толе не бывшей у нас виктории па море…

Битва стихала. Серебряные дымы тянулись к солнцу. На шхерботе, плохо видимом из-за чадящей громады фрегата, взметнулось ослепительно-молочное зарево взрыва. Глухим сто­нущим громом зарокотала вода. Рев орудий замер, и в реде­ющей пороховой дымке последний раз брызнула лучистая кар­течь.

В обильности спокойного солнца до самого неба встала зве­нящая тишина. Скалистые опаловые острова, зеленое пламя леса, весь огромный тысячеверстный простор неба медленно и величаво озарился жгучими лучами. Над плавающими обрыв­ками снастей, над крошевом досок и разбитых бочек, над чер­ными точками голов, чистыми голосами заплакали чайки.

Петр не по-царски суетно сбежал с мостика и размеренным шагом пошел по палубе — спешил пересесть на быстроходную лодку, чтобы уплыть туда, где уже родилась победа.

Геннадий МАКСИМОВИЧСЕКРЕТМОЛОДОСТИФант a cm и чески й рассказ

Рано утром в полицейское управление сообщили, что ночью сгорела вилла профессора Реймона. Заняться этим делом комиссар Брюо поручил инспектору Тек– сье. Пожары — вещь нередкая, единственно, что сму­щало и комиссара и инспектора, — это то, что на месте пожарища обнаружено два трупа, хотя, по сло­вам полицейского, обслуживающего этот район, на вилле находился один профессор.Тексье побывал в шестом квартале и осмотрел виллу, а точнее, то, что от нее осталось, — обгоревший остов неког­да красивого трехэтажного здания.

— Что, сильно обгорела? — спросил подошедший пожи­лой полицейский. — Но вы не удивляйтесь. Этот самый

Реймон был химиком. И, судя по рассказам соседей и пле­мянника, наверху у него была лаборатория. А уж там-то наверняка было чему взорваться или вспыхнуть..

Побродив еще какое-то время по дышащим гарью остат­кам виллы, инспектор понял, что ему больше здесь делать нечего — все было залито водой и затоптано пожарными. Остается надеяться на беседы с людьми и на собственную интуицию.

—    А когда приблизительно начался пожар? — спросил Тексье у полицейского, доставая трубку и закуривая.

—    Где-то среди ночи, часа в два или три. — Полицей ский взглянул на инспектора, достал пачку сигарет и тоже закурил. — Пожарные приехали довольно скоро, но это не помогло — соседи заметили пожар, когда огонь уже охватил третий этаж. Потом они услышали сильный взрыв. Гасили долго. Знаете, старое дерево горит основательно", а все внутренние перекрытия этой виллы были деревянными. А около двенадцати дня приехал племянник Реймона. Он ужаснулся, когда увидел, что здесь произошло. Ну постоял немного, а потом сказал, что пока обоснуется в «Аисте».

—    Но это же очень дорогая гостиница! — удивился Тексье.

—    А что ему! Дядя был человеком богатым. Сами посу дите — в гараже стоят две машины, а парень этот при мчался на «ягуаре». От бедности столько не заведешь…

—    Вы давно служите в этом районе? — спросил Тексье у полицейского.

—    Да лет, наверное, двадцать. А точнее: девятнадцать с половиной. А что?

—    Я в том смысле, хорошо ли вы знаете эту семью?

—    Немного знаю. Раньше-то племянничек Анри до ставлял некоторые хлопоты. Бедовый был. Но потом поус покоился, так что особенно интересоваться им было ни к чему. Знаю только, что Реймон взял его к себе, когда у то го умерла мать. А насчет отца не скажу, может, не было, может, сбежал еще раньше. Да вы лучше у соседей порас спросите. Они-то, наверное, больше скажут.