Евгений Загданский - Прыжок в бессмертие

— Нет, нет, Майкл, мне кажется это очень интересным… продолжайте, пожалуйста.

— Я полюбил цифры, — Майкл стал говорить совсем тихо, он ведь рассказывал самую сокровенную историю своего детства. — Они органически не терпели никакой фальши, никакого обмана. Честно и прямо выдавали себя за тех, чем были на самом деле. В любое мгновение они могли отправиться в высокогорную страну степеней, без лишних сборов кропотливо и самоотверженно извлекать из математических глубин корни, уходить в призрачный мир логарифмов… Я даже заметил, что у них хорошо развито чувство юмора. Да, представьте себе. Они могут, например, заняться доказательством того, что прямолинейная четверка равна длинношеей двойке, или веселая и живая пятерка может соответствовать гордой и заносчивой единице. Если бы вы знали, как иной раз сложны отношения между ними, как много труда нужно затратить, чтобы найти примиряющее их всех решение… Есть числа-великаны и числа-карлики…

— Скажу вам откровенно: мне не приходилось задумываться над тем, что и в математике есть изящество, остроумие и поэзия…

— Мои герои в отличие от Маугли, — продолжал Майкл, — не знали сами жестокости и никогда не проявляли жестокости по отношению к другим… Если даже кому-либо приходилось по ходу игры исчезнуть, то он знал, что это ненадолго, что его снова воскресят и попросят принять участие в игре.

После неудачного броска Медж, запугав леску, отбросила от себя спиннинг и лукаво посмотрела на Майкла.

— Этим вашим героям вы и обязаны увлечению математикой?

— Ну, нет, в этом повинны не только они, — хотел было уклониться от ответа Майкл.

— Ну, конечно. Что может быть заманчивее в вашем возрасте? В средневековье молодые люди уходили в монастыри и посвящали свою жизнь богу, а в наше время высшая доблесть заключается в том, чтобы отдать свою жизнь науке.

— Надо же кому-нибудь поклоняться. Страсть к созданию кумиров мы унаследовали от своих предков, — вторично попробовал отделаться шуткой Майкл.

— Мне кажется, — продолжала серьезным тоном Медж, — что вы напрасно губите свои лучшие годы. Ваши замыслы не только неосуществимы, они опасны… — Левой рукой Медж поправила на шее небольшой крест из черного агата. — Не перебивайте меня. Я все, все знаю. Начав с воссоздания животных и возгордившись своими успехами, вы хотите поднять руку на большее… Я боюсь, что все это может кончиться для вас очень плохо…

— Мне кажется, что вы просто плохо осведомлены… — Майкл не понял мыслей своей собеседницы. — Вы, может быть, слыхали, что археологи давным-давно научились по какой-либо найденной ими косточке воспроизводить внешний вид вымерших зверей, птиц или рыб… Современная наука настолько могущественна, что иной раз ничтожно малая информация дает возможность…

— Не хотите ли вы сказать, что можно, — начала Медж, но Майкл не дал ей закончить фразу. Он мог позволить ей все, что угодно, но только не нападки на работу своего отца. Больше того, Майклу страстно хотелось зажечь Медж своими стремлениями.

— Вы не станете отрицать тот очевидный факт, что, располагая подробной информацией о любом предмете, — с жаром продолжал он, — мы имеем возможность воспроизвести его в точности. Возьмите станки с программным управлением или же цехи и заводы, работающие по специальной программе без участия человека. Или вот пример: все основные сведения о дубе заключены в оболочку желудя. Желудь — это программа развития будущего дуба. Именно отсюда поступают все команды для сложнейших биохимических реакций, происходящих в начальном процессе жизни и роста этого дерева. В оплодотворенной яйцеклетке животного, в его хромосомах также находится своеобразная программа развития будущего организма… Я, кажется, углубился в дебри, где легко потерять вас?

— Нет, нет, продолжайте, пожалуйста, — скороговоркой сказала Медж. Она действительно очень внимательно слушала его.

— И вторая чрезвычайно важная мысль: если все сведения о будущем дубе заключены в желуде, то нельзя ли, располагая точной информацией о дубе, создать искусственную программу его развития и заключить эту программу в форму, напоминающую знакомый нам желудь? Первый процесс, который совершает наша машина, можно условно назвать… Впрочем, я попытаюсь объяснить вам проще. Располагая достаточной информацией о том или ином животном, мы воссоздаем, в биологической колыбели зародышевую клетку — зиготу, в хромосомах которой как бы заключена информация о будущем организме. Затем, обеспечив необходимые условия развития этой клетки, учитывая факторы внешней среды, отцу удалось добиться создания искусственного животного. Теперь мы с отцом все время работаем над тем, чтобы воссозданный организм по своему умственному развитию не соответствовал бы уровню новорожденного, чтобы в память животного были внесены те знания, которые оно имело в жизни. Недавно нам удалось сделать первые шаги в решении этой проблемы.

— Вы говорите о биотоках?

— Нет, это не совсем так. Но послойная запись биотоков мозга нам должна оказать существенную помощь. Отец надеется, что ему удастся в ближайшем будущем спроектировать на воссозданные нейроны мозга все знания, которыми располагало животное при жизни.

Майкл перевел дыхание. Ему хотелось видеть в глазах Медж если не увлечение его рассказом, то хотя бы сочувствие его планам. Но лицо Медж было подчеркнуто холодным и бесстрастным.

— Отец и дед работали одновременно над проблемами биокибернетики и искусственного фотосинтеза. — Майкл продолжал свой рассказ скорее по инерции. — Вы помните, сколько в свое время наделала шуму идея Роберта Винера, который рассматривал организм как сумму информации и высказал мысль о возможности передачи организма на расстояние? А мой дед и отец много лет назад взвалили на себя идею создания машины. Вернее, комплекса машин…

— И все это для того, чтобы естественный мех вновь вытеснил бы на всех рынках мех искусственный? — с издевкой сказала Медж.

— Нет, конечно, нет. О мехе отец вынужден был думать, чтобы получить средства для реализации своей идеи…

— Какой же? Любопытно… — Медж впилась в Майкла большими зелеными глазами. — Вы не задумывались над тем, что может дать ваша машина в конечном счете, или вы стремитесь скрыть неприглядность своего замысла под общими фразами?

Удивленно посмотрев на Медж, Майкл не знал, что ей ответить, и только пожал плечами.

— Что же вы замолчали? Все это чрезвычайно любопытно, — голос Медж стал нежен и ласков. — А не задумывались вы над тем, что ваша машина сделает миллиарды людей на земном шаре несчастными?