Светлана Новикова - Оранжевое небо

- Ну, а как же все-таки зеленый горошек? Принес ты его тогда домой или нет?

- Да я уж не помню. Кажется, принес, только это оказался не горошек, а фасоль. Теща вроде стала визжать, а я с нею что-то такое сделал. А может, только хотел. Я всегда путаю: что я на самом деле сделал, а что только хотел. И вот про Элину тоже не знаю, была у меня такая женщина или нет. Неужели не было? Вообще-то она где-нибудь есть, но я-то был у нее или не был? Всегда есть на свете человек, который очень в тебе нуждается и без которого ты тоже больше не можешь жить, но вот встречаются они друг с другом очень редко. А если даже встречаются, то не узнают и проходят мимо. Неужели и я прошел мимо? Она меня ждала, а я не знал и прошел мимо. И это меня очень мучает. А на зеленый горошек мне наплевать- был он или не был. Черт с ним! Надоела мне вся эта повседневная галиматья, из которой состоит наша жизнь. Хочется чего-нибудь необыкновенного, удивительного. Антифонт, а помнишь, ты обещал мне рассказать про ту планету или антипланету, где нет ничего материального в нашем понимании, где все бесплотное и все существа состоят из чисто духовной субстанции?

- Рассказать? Наверное, из этого ничего не выйдет. Понимаешь, когда они меня туда доставили, я тоже утратил свою плоть, и все, что там со мною было, было как будто и не со мною.

- Слушай, а может, это не жизнь, а смерть твоя была?

- Не знаю. Это опять же будет с точки зрения нашей планеты. Одно могу сказать: я там существовал, был чем-то, менялся, двигался, во мне шел непрерывный процесс, меня захватывали вихри, куда-то несли, я вырывался, падал, взлетал, метался, что-то вбирал в себя, что-то отдавал, отталкивал или притягивал, и были такие миги, когда я хотел остановиться, продлить их, удержать, но мне не хватало скорости, сноровки, накала чувств. Я уставал, выдыхался и тогда жажда отдыха становилась сильнее жажды счастья. Только передохнув, я сознавал, что утратил неповторимое, но оно было уже далеко, недосягаемо, принадлежало кому-то другому, кто был выносливее меня, смелее, умнее и...

- А, может, и в том бесплотном мире царит та же дисгармония?

- Дисгармонии сопутствует чувство тщетности, пустоты, а я был всегда так наполнен.

- Ты был там так недолго... Тебе не хочется снова туда?

- По своей воле? Нет. Здесь мною владеет плоть, кому же не страшно расстаться с нею? Она имеет неизмеримую власть над нашим духом.

- Но разве невозможна гармония плоти и духа?

- Об этом мечтают многие, но достигают единицы. И достигают ли?

- Знает лишь тот, кто достигает. Увы, мы видим чаще, как плоть пожирает дух. Мы делаем все, чтобы ублажить нашу плоть, дать ей все, что ей надо, чтобы она поменьше нас тревожила и освободила для духовной жизни, а что получается? Помнишь наши афинские жилища? Тесные, полутемные комнаты, вместо окон узкие щели, земляные полы, печей не было, грелись у переносных жаровен. А улицы? Узкие, кривые, грязные. Невзрачные дома ставили на них в беспорядке, кучками, кому куда вздумается. Когда милетский архитектор Гипподам предложил строить дома в одну линию, формируя улицы и площади по продуманному плану, это было открытием, первой градостроительной идеей. У нас теперь этих идей - целые библиотеки кандидатских и докторских диссертаций. Дома наши имеют все удобства для ублажения плоти, в них тепло, чисто, светло. А плоть наша по-прежнему бушует, требует, поглощает. И дух по-прежнему у нее в плену. По-прежнему он служит ей, а не она ему. Хорошо тому, кто слеп и не видит своего рабства. А кто задыхается, кому душно в удобной клетке, кто не может без неба, простора и надежды на бессмертие? Вот чего человек не достиг и чего не дал ему ни один гениальный зодчий.

- А твой проект? Он приведет человека в царство гармонии?

- Мой проект обернулся такой же клеткой. Я понял, что материальный прогресс - это всего лишь увеличение объема и благоустройства клетки. Однако клетка не может быть бесконечно большой - она рухнет. И строитель ставит подпорки, перегородки, арки, маскируя их конструктивную функцию в изобразительный элемент, проявляет максимум изобретательности, а все возвращается к своей изначальной форме - к клетке, которая охватывает кусок пространства вместе с заключенным в него человеком.

Я - человек, сижу в клетке и размышляю о гармонии. О царстве гармонии. Где все правильно согласуется, сочетается, соответствует. Вот идет царица: объем бюста - девяносто шесть сантиметров, талия соответственно шестьдесят восемь, бедра - сто четыре. Почему только сто четыре? А сто десять хотя бы нельзя? Нельзя! Нарушится гармония. Здесь строго разработана шкала правильных сочетаний. Кто нарушает - лишается прав гражданства. Видите, мужчина идет расстроенный? У него рост сто семьдесят девять сантиметров, а вес - восемьдесят два килограмма. Пока не сбросит три кило, о возвращении короны пусть и не мечтает. Еще один нарушитель - этот бледный, тощий, промотал куда-то пять кило. Держит на коленях кастрюлю манной каши и заталкивает ее в себя столовыми ложками. Она для него хуже касторки, но что поделаешь, если только манная каша может вернуть его в царство гармонии!

Меня восхищает строгая логичность этой системы. Толстые должны худеть, худые должны толстеть. Усталые должны отдыхать, отдохнувшие должны работать. Бедные должны богатеть, богатые должны беднеть. Глупые должны умнеть, умные должны глупеть. Нет, это просто прекрасно! Не будет обиженных, не будет униженных. Либертэ, эгалитэ, фратернитэ! Ура-а-а!

Все идет так, как нас когда-то учили. Люди, вам нечего ждать милостей от природы, отнять их у нее - ваша задача! Все - в человеке! Все - для человека! Человек - это звучит гордо! Человек проходит, как хозяин необъятной родины своей! Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек. Ой, как много! Столько лесов порубили, столько полей засорили, столько рек замутили, каждый год план перевыполняем, а конца-краю не видно. Когда же, наконец, мы все станем царями природы?

Наверное, уже скоро, совсем скоро.

У пингвинов Антарктиды обнаружен в крови ДДТ...

Какая красивенькая таблеточка, вся в крапинку. Новый импортный нейтролептик? Проглотишь и забудешь, почему ты здесь, за что. Пингвина заманили в Европу, посадили в пруд, кормят рыбой досыта, музыку заводят, говорят ему ласково "глупый". И все равно пруд не океан и музыка не похожа на рев ледяной пурги. И душа его истекает капельками тающего жира. Дети, милые дети, не ходите в зоопарки! Разве подобает любоваться чужими муками?

Мама, мамочка, но ты же всегда уводила меня от тех клеток, ты учила меня видеть и сострадать. Как же я мог доставить тебе такую боль? Прости меня, ради бога прости, что я осудил твою позднюю любовь. Я был молод и глуп. Я думал, что право на жизнь имеют только молодые. А старые только доживают свои дни. Они живут не для себя, они живут для нас, молодых. Теперь-то я понимаю, что право на жизнь имеют все живые. И преимущества не за теми, кто моложе, а кто умеет лучше распорядиться дарованной жизнью.