Майкл Муркок - Финальная программа

— А почему ДУЭЛЬ?

— Десятичный Узел Электронных Линий связи. Он займет половину системы пещер. Сейчас у него возможности существующих машин, только он гораздо быстрее. Мы заканчиваем весь ансамбль на следующий год. Вот когда начнется настоящая работа!

— Чем же он так отличается? Марек усмехнулся мисс Бруннер.

— Он обладает некоторыми беспрецедентными качествами, — сказал он. — Для начала, каждый узел — не просто вентиль, работающий по принципу «да — нет»; он способен на десять магнитных состояний, так что компьютер оперирует в десятичной, а не двоичной системе. Именно это дает ему чрезвычайный рост производительности. В дополнение к этому он обладает искусно отработанными связями, о которых явно, — он кашлянул, — и не мечтал дизайнер человеческого мозга! Это может открыть эру совершенно новых исследований материального мира. В результате вычислений компьютера появляются возможности в самых неожиданных областях. В конечном счете ДУЭЛЬ попробует самостоятельно вырваться за крышу проблемы. Мисс Бруннер выковала…

— Научный инструмент, а не номограмма с ответами на все вопросы, — мисс Бруннер сложила список запросов. — ДУЭЛЬ — нечто гораздо большее, чем просто компьютер, мистер Корнелиус.

— Правильно, мисс Бруннер, — подтвердил Марек.

— Я не могу делать вклад в это дело, — подмигнул ей Джерри.

— Не можете?

— Ах, мисс Бруннер, вы опять за свое!

— А каким-нибудь другим образом?

— Любым образом. Вы добиваетесь большего, чем просто информации от системы ДУЭЛЬ, мисс Бруннер.

— Мне не нужна информация от ДУЭЛИ, во всяком случае, не как конечная цель. Это ДУЭЛЬ требует информацию. Мне нужен результат. Заключительные данные, и ничего более.

— А вы амбициозны! Глаза Марека сияли:

— Но какие амбиции, герр Корнелиус!

Джерри несколько фамильярно взглянул на нее сбоку:

— Я решу потом, бэби.

— Хотите поехать посмотреть ДУЭЛЬ? — Мисс Бруннер казалась необычно нетерпеливой.

— Вы, кажется, необычно нетерпеливы, — проговорил Джерри.

— Ага! — глаза Марека увлажнились.

— Думаю, я был бы непрочь ненадолго уехать из Лондона. Запах…

— Запах, — повторила она. — Подозреваю, что некоторым образом и наша вина есть в этом.

Джерри взглянул на нее с определенной долей восхищения:

— Ваша? Ну, да, допускаю. Мне это не приходило в голову.

— Мистер Корнелиус, наш век — век с брошенной подарочной упаковкой. В том смысле, что сейчас сорвана красивая упаковка, выброшена прочь.

— Он, точно, скоропортящийся, — сморщил нос Джерри.

— Ух, вы!

— И все же я пока повременю присоединяться к вам, — решил Джерри. — Я пока еще не был в центре города. Я посмотрю, как там обстоят дела. Если лучше — я останусь, на сколько смогу.

После ухода Джерри мисс Бруннер и Марек прочесали всю массу гостей, смешиваясь с толпой и в то же самое время держась поблизости друг от друга.

Немного спустя, они отыскали спальню Джерри и вошли в нее.

— А он неплохо устроился, — вслух решила мисс Бруннер, садясь на кровать и качаясь на пружинах: вверх-вниз.

— Почему ты разрешила ему уйти?

— Он последнее время не выходил в город. Прогулка должна подействовать на него положительно.

— Но ты можешь потерять его.

— Нет. Есть очень мало мест, куда он может пойти, и

все они мне известны.

Она дотянулась до Марека и увлекла его на постель. Он дополз по постели до подушек и лег на спину, уставившись в потолок. Лицо его сохранило беспристрастное выражение и тогда, когда мисс Бруннер, метнувшись, с гортанным криком уселась на него верхом.

— Самое время для последнего соединения, — прошептала она, покусывая его ухо.

Марек после глубокого вздоха выпустил весь воздух из своих легких.

Короткое время спустя выглядевшая лучше прежнего мисс Бруннер проводила осмотр нанятых ею мужчин. Они тем временем ускоренно сматывали провода, уносили их к ожидавшему внизу фургону.

Когда она занималась осмотром, мимо прошел невысокий маляр в одежде Марека. Она лишь скользнула по нему быстрым взглядом. Этот взгляд, однако, не укрылся от маляра, и он повернулся с несколько задумчивой улыбкой.

— Я нашел их в спальне. Они, вроде, ничьи… — он потрогал вещи на себе. — Идут мне?

— О, можно подумать, — ответила она.

Джерри чувствовал себя неуютно, проезжая по слишком часто пересекавшимся улицам на «дюзенберге». Лондон был засыпан мусором, весь в сером, хотя местами экстравагантно одетая толпа могла бы придать великолепие общей картине. Джерри, проезжавшему по этим улицам, любая толпа казалась единым сложным образованием с множеством рук, ног, голов.

Ближе к центру города толпы становились все больше и стали совсем большими, когда он подъехал к цирку на Пиккадилли. Джерри чувствовал себя одиноко, а образования-толпы, по-видимому, имели угрожающие настроения.

В «Жареном Цыпленке» самого цыпленка не оказалось. Его это не обеспокоило. Большая площадь заведения освещалась слабо, и Джерри нашел себе место вблизи тыльной стены, в тени. Он был единственным клиентом здесь — единственным человеком, если не считать мальтийца за стойкой, не поднимавшего глаз.

Когда стало темнеть, толпа вошла в помещение, вливаясь через двойные стеклянные двери своим могучим, похожим на змею телом и заполняя все внутреннее пространство. Она напугала Джерри, а ведь он любил многолюдье. Однако к этой массе он не принадлежал и не желал этого. Продолжавшая вливаться толпа отделила от себя кусочек и оставила около Джерри. Он быстро поднялся и вынул свой пистолет с иголками. В эти минуты ему захотелось, чтобы у него было оружие с множеством пуль дум-дум. В ответ он увидел лукавую улыбку Части, которая, как в зеркале, тут же засветилась в многолицей толпе, повернувшей к нему все свои головы.

Джерри несколько раз мелко вздохнул, на его глазах появились слезы, когда он стоял вот так, глядя толпе в лицо.

Часть села там, где сидел Джерри, и тут он узнал ее:

— Шэйдс? — вопросительно прошептал он.

— Кто? — прошептала в ответ Часть.

— Шейдс!

— Нет.

— Кто ты?

— Что?

— Ты!

— Нет.

Джерри выстрелил Части в белое горло. Капли крови образовали ожерелье вокруг плоти. Толпа задохнулась и пришла в движение. Джерри принялся проталкиваться сквозь толпу. Она распадалась и вновь смыкалась позади него; так он оказался в самом ее центре. Однако теперь, когда он попытался пробиться, она мягко подалась, наподобие стенок желудка, но не распалась, а начала давить навстречу.