Александр Колпаков - «На суше и на море» - 66. Фантастика

— Мы пригласили тебя, Гел, — негромко начал Map, — чтобы предложить важное поручение. В твоей воле принять его или отвергнуть, настаивать мы не вправе. Но прежде выслушай Учителя. Предупреждаю! Пока это государственная тайна.

Гел понимающе кивнул и повернулся к Тиолу.

— Гел, на склоне лет мне выпала незавидная честь сделать печальное открытие. Ты ученый, тебе не нужны пояснения, поэтому я буду предельно краток… — Он сумрачно помолчал и продолжил: — Титанические взрывы пикдонов во время последней войны не прошли бесследно и для планеты. Как тебе известно, атмосфера Фемы всегда находилась в неустойчивом равновесии. Гравитация планеты едва компенсировала кинетическую энергию молекул верхних слоев атмосферы. В результате выброса туда большого количества активных веществ к их энергии присоединилась энергия радиации. Скорость молекул разреженных слоев атмосферы превысила скорость убегания,[3] и воздух начал уходить в таос. Этот процесс продолжается, и ему не предвидится конца: ведь период распада активных веществ измеряется многими сотнями циклов. Жизнь медленно покидает нашу планету… — Тиол замолчал.

— А доказательства? — тихо спросил Гел.

— Их достаточно. Все началось с того, что я подметил постепенное снижение атмосферного давления, правда незначительное, но оно совпало с неуклонным ухудшением климата после войны. С каждым циклом все раньше стала наступать осень, длиннее и суровее стали зимы, затяжнее весны, короче и прохладнее лето. На это обратили внимание ученые, но объяснения сводились к тому, что это временное явление, связанное с совпадением двух максимумов периодической активности Алого — двадцати- и стоциклового. Зафиксировали, конечно, и возросшую радиацию, но почему-то никому не пришло в голову связать воедино эти на первый взгляд далекие факторы…

Я заподозрил неладное и начал систематические наблюдения. Потом ко мне присоединились другие. Исследования велись втайне под кодовым названием «Операция Айма»…

— Айма! — удивился Гел. — Но почему?

— Так удобнее, — пояснил Тиол. — Известно было, что работы возглавляю я, имя моей внучки придавало им нечто личное, а значит, и не слишком серьезное. Мы боялись поднять тревогу раньше времени…

— Учитель, это же чудовищно! — воскликнул Гел. — Неужто мы сами вырыли себе могилу?

— Начали не мы, — заметил Map.

— Конечно, однако от этого никому не легче… — хмуро согласился Гел. — Но, Учитель, не слишком ли ты мрачно смотришь на вещи? Ведь у нас могущественная цивилизация. Она сумеет приспособиться к любым условиям и со временем воссоздать прежние. И еще одно! Нельзя сбрасывать со счетов восстановительные силы природы. Они…

Тиол протестующе поднял руку, и Гел неохотно умолк.

— Твой оптимизм заразителен, но недостаток воздуха схватит нас за горло раньше, чем ты думаешь. По моим подсчетам, через сотню циклов жизнь на Феме станет почти невозможной. Уже сейчас трудно старым и слабым. Чтобы протянуть еще два-три стоциклия, придется изменить весь жизненный уклад. И что это будет за жизнь? Не жизнь, а жалкое существование, вечная борьба с призраком неминуемого поражения впереди. Нет, друзья, оптимизмом и полумерами тут не отделаться. Выход один — миграция!

— Отлет! Но куда? И разве это осуществимо в таких масштабах? — воскликнул Гел.

— Трудно, но осуществимо. Другого пути нет. Разве уйти в герметические убежища или под землю…

— А регенерация воздуха? — перебил Гел.

— Ничего не даст, только истощит энергетические ресурсы, — возразил Тиол. — Да и уход в убежища лишь полумера. Невозможно обеспечить едой миллионы, ведь об урожаях с полей придется позабыть. А много ли дадут теплицы? Синтетические же продукты повлекут болезни и вырождение. Нет, я уже говорил и повторяю снова: надо улетать. К сожалению, у нашего Алого солнца кроме Фемы только мертвая Танта. Зато желтый Антар богат планетами. Там наше будущее! Сегодня у нас лишь «Элон», а нужны тысячи и тысячи таких «Элонов». В них спасение, в них жизнь! Поймите это!

— Антар… — пробормотал Гел сомнительно. — Желтый яростный Ангар… Учитель, я видел эту звезду ближе всех и скажу прямо: боюсь. Боюсь ее лучей. Они давят, палят и бьют огненным молотом. А планеты Антара? Не знаю, но видится так. Под напором беспощадных лучей давно улетучились легкие элементы почвы, выродились и ушли в таос все газы. Там ни следа атмосферы, ни капли влаги. Только скалы да камни, раскаленные днем и лопающиеся от немилосердной стужи ночью. Мертвая пустыня, присыпанная метеоритной пылью. Не выжить там человеку…

— Ты нарисовал мрачную картину, — кивнул Тиол, — наверное, близкие к светилу планеты выглядят похоже. И пускай. Мой расчет на более отдаленные умеренные миры. Напрасно думаешь, Гел, я не заблуждаюсь. Найти вторую Фему немыслимо, а всякий иной мир покажется нам до боли чужим. Но выбора нет, придется терпеть. Кто же говорит, это трагедия. Но если судно тонет, команда обязана покинуть его. И потом, Гел, главное все-таки люди, народ, его национальный дух и традиции, сделавшие нас именно фемитами и никем иным.

Пройдут стоциклия, и потомки обживут новый мир. Человеку свойственно приспосабливаться везде.

— Не знаю, Учитель, как будет, но тобой руководит увлечение. Величественная идея миграции настолько захватила тебя, что ты готов на все. Готов на любую борьбу, с одним непременным условием — вести ее на новом месте. Ты готов отшвырнуть Фему, словно ветошь. Одумайся! Это же наш единственно родной мир. Неужели самое правильное очертя голову бросить его? Сдаться без борьбы. Почему сначала не попытаться отстоять Фему? Мы дети — она мать. Какой же подлец бросает мать в беде? Нет, Учитель, нельзя так. Нельзя! Сначала надо испробовать все. Все-все! Все мыслимое и немыслимое. И только потом говорить об отлете. Так думаю я.

Тиол саркастически усмехнулся.

— Если бы думал, а то одни эмоции. Хорошо. Предположим, последовав твоему совету, мы вступим в титаническую схватку за Фему, вкладывая в нее все без остатка. В таком предприятии иначе нельзя. Пробуем одно, другое, третье и так далее до неизбежного фиаско. Теперь надежды никакой и надо улетать. Но как улетать, когда ресурсы истощены, когда в бесплодных попытках растрачены силы и потеряно драгоценное время, когда удушье уже схватило за горло? Как решать в этих условиях титаническую задачу экстренного строительства тысяч и тысяч огромных звездолетов и переброски миллионов людей через таос? Как нам быть тогда, Гел? Скажи ради Алого!

Гел молчал.

— Взгляни, это должно тебя порадовать, Учитель, — сказал Map.