Иван Наумов - Мальчик с саблей (сборник)

Трушин резко закрутил ручкой, закрывая окошко.

– Это просто удивительно, как быстро остывает машина зимой, – сказал Савушкин.

Трушин поправил шарф, закутывая горло.

– Надо было на «Соколе» выйти, – недовольно сказал он. – На метро бы доехали, не развалились. Эй, поставь там обдув на тепленькую!

Киргиз сдвинул рычажок печки до упора вправо и чуть приоткрыл свое окно. Савушкин расстегнулся и отвернул в сторону сеточку вентиляции.

В несколько ходов они снова оказались в крайней левой. Встречный поток пролетал призрачными золотыми огнями.

– А в Париже этим летом до плюс сорока пяти доходило, – Савушкин обернулся назад и встретился с озлобленной физиономией шефа. – Французы и так плохо водят, а в жару совсем с катушек съезжают. Несколько человек на самом деле с ума сошли. И всё больше в машинах черного цвета – они же сильнее нагреваются.

Трушин распахнул дверь и, встав на порожек, поднялся в полный рост.

– Да что ж там у них…

– Эй, эй! – крикнул киргиз. – Назад садись, нельзя! Один мой сосед так высунул – его вместе с дверью оторвало. Другой грузовик ехал, да. Нельзя-опасно!

Трушин рухнул на свое сиденье и шмякнул дверью.

– Жуткая история в Перу приключилась, – вздохнул Савушкин. – От землетрясения вулкан проснулся. На магистрали треснуло полотно, и тысяча машин попала в капкан.

Трушин нервно заерзал.

– С неба падает серый пепел, залепляет стекло, и всё как в тумане. А пепел – как сухая кислота! Сначала на коже ничего, потом пятнышко, потом язва…

Трушин машинально начал расчесывать шею.

– Завалило их там – до сих пор скрывают, сколько человек. Говорят, когда от пепла очистили, в машинах прямо мумии сидели. Тронешь – а они рассыпаются! В труху!..

Впереди показался спуск в тоннель – ковер из красных огоньков уходил под землю.

– В Швейцарии, – вдруг сказала Рита, – есть тоннель под Сен-Готардом – семнадцать километров, представляете? Узкая червоточина в скальной глыбе!

Трушин втянул голову в плечи, а Савушкин аж сжал кулаки, так неожиданно и вовремя пришла поддержка.

– Там под потолком тоннеля, – продолжила Рита негромко, – огромные вентиляторы, в два человеческих роста. Гонят воздух, чтобы выхлопные газы не застаивались. А пробки в Сен-Готарде – те еще, вся Германия летом на выходные к морю ломится.

– В семнадцать километров можно тыщи две машин поставить, – заметил Савушкин. – В каждую полосу.

– И однажды в воскресенье днём, в самую пробку, вырубают электричество. В тоннеле гаснет свет и останавливаются эти ветродуи! Но все же прут! В бампер друг другу дышат!

– Что уж они, – срывающимся голосом спросил Трушин, – совсем идиоты, что ли? Глушить движки да бежать оттуда!

Ряд машин дрогнул, и квадратная глотка тоннеля придвинулась еще на несколько метров.

– И-и, – вздохнул водитель, – кто машина бросать? Умный все!

– Да, Пал Игнатьич, вот сами подумайте: заедем сейчас в тоннель и встанем посередине – что, кто-то машину бросит и пешком пойдет?

– А когда немцы поняли, что дышать уже совсем нечем, что надо срочно заглушить двигатели, то уже поздно было, – замогильным голосом вещала Рита. – Угарный газ тяжелее воздуха, по земле стелется. Те, кто оставил машины и пошел под уклон к выходу, вошли в газ, как в реку. Пока перекрыли въезд в тоннель, пока спасатели подоспели, пока снова электричество дали…

Трушин рванул ворот.

– На метро надо было ехать, – рявкнул он. – Рита, здесь до «Сокола» недалеко, пошли, а?

– Спасибо, Павел Игнатьевич, – официальным тоном ответила Рита. – Я уж до «Белорусской».

– Ну и сидите здесь! – Трушин шваркнул дверцей об отбойник, невнятно матернулся и вылез из машины, провалившись по щиколотку в черную снежную кашу. – Мазохисты чертовы! Хоть Новый год здесь встречайте!

Высоко задирая колени, между бамперами урчащих автомобилей он поспешил к обочине.

– Ай-яй, – запричитал киргиз, разводя руками, – как работать? Пассажир ногами ходит… Мой ласточка – мотор два литра, рессора новая, а ползем как черепахи! Ай-яй!

Савушкин блаженно потянулся:

– Тише едешь – дальше будешь!

Обернулся назад и, увидев смеющиеся счастливые глаза, улыбнулся в ответ:

– А мы никуда и не торопимся!

Часть II. Оптимистам и ангелам

Три узелка на память

– Мертвечинкой попахивает! – радостно осклабился Медарх. – Пора менять.

Солнце едва выкатилось на небосвод из-за крепостной стены. Длинная тень виселицы прочертила чёрную тропинку по каменистому склону от края рудника до глинобитной стены казармы. Повешенный, опустив исклеванное птицами лицо, казалось, смотрел себе под ноги. Там, в провале, за гранью света, царила непроглядная тень, наполненная вздохами, шевелениями, стонами просыпающихся рабов.

– Думаю, пока достаточно, – сказал Маллон, остановившись у обрыва и вглядываясь вниз. – Надеюсь, этот пример научит их повиновению. Кто не работает, тот мёртв.

Медарх забрался на столб, ухватился одной рукой за перекладину и выдернул из ножен меч. Один взмах, и мертвое тело рухнуло к подножию виселицы. В раскопе щелкнул бич. Под сандалиями Маллона зашуршали камни. Рой мух, потерявший было свою пищу, загудел с удвоенной силой. Медарх спрыгнул с виселицы и нагнулся над телом раба.

– Что ж, не могли целую веревку найти? – спросил Маллон начальника охраны.

Медарх нахмурился. Перерубленная им веревка была связана в трех местах неуклюжими корявыми узлами. Один напоминал шишку, второй – спящую змею, а третий – сжатый кулак.

– Плохая примета, – проворчал он, расслабил петлю и стащил ее с шеи мертвеца. – Вешали – не было узлов. Демоны смеются.

– Второго не трогайте, – сказал Маллон, – всыпьте плетей и верните в рудник. А это, – он взял веревку у Медарха из рук и смотал на локте, – я покажу Сати.

– Такая же демоница, – буркнул начальник охраны себе под нос.

Маллон предпочел не услышать.

Солнце поднималось вверх стремительно, и уже началась влажная душная жара, к которой Маллон так и не привык за десять лет.

Как не привык и к Стене, загораживающей половину неба. Примостившаяся у ее подножия одинокая крепость казалась ласточкиным гнездом. Первое время Маллон совсем не мог спать – двадцать стадий застывшего камня, вздыбившиеся над крошечной крепостью, сводили его с ума. Но в раскопе у самого основания Стены сплелись целых три золотых жилы – источник благополучия для многих поколений Маллонидов. Хотелось в это верить.

От дальней казармы к ним спешил кривоногий однорукий солдат. Маллон помнил его целым – вечность назад, еще до Гавгамел.

– Сбежал! – негромко крикнул ветеран, подбежав достаточно близко. Поправил кожаный доспех, сползший с изуродованного плеча. – Раб сбежал!