Дамарис Коул - Знак драконьей крови

- Однако на этот раз меня оставили, чтобы выполнить самую приятную для меня обязанность. Чем я могу служить вам, моя госпожа?

Сорин ответила на его вопрос, взяв его за рукав и слегка подтолкнув к дверям:

- Можешь служить, позаботившись об этих взопревших животных, которые фыркают подле моей двери. О гостях я позабочусь сама.

Выпроводив юношу, Сорин повернулась к Нориссе и гному. Некоторое время все трое рассматривали друг друга в неловкой тишине.

- Присаживайтесь, отдохните, - сказала наконец Сорин, указывая гостям на длинные скамьи подле неоструганного стола. - Я приготовлю чай.

Байдевин слегка поклонился.

- Спасибо, хозяйка, но мы сядем там, - он указал в сторону Медвина. Нам надо позаботиться о нем.

Все еще держа в руках завернутый в плащ посох, гном легко коснулся рукава Нориссы.

Норисса последовала за гномом и уселась на табурет в изголовье лежанки мага. Лицо Медвина было очень бледным, и сам он лежал совершенно неподвижно, укрытый шерстяным одеялом. Норисса осторожно ощупала большую шишку в основании черепа, и Медвин застонал, не открывая глаз.

Что же делать? Ее беспокойство усиливалось еще одним страхом. Дважды на протяжении их совместного путешествия она пыталась применить свои новоприобретенные способности, чтобы облегчить страдания усталого старика, и дважды обжигающий жар его заклятья начинал обволакивать ее. Магу от этого ничуть не полегчало. Где же та волшебная сила, что спасла ее от яростной атаки Другого на берегу реки? Или эта сила могла быть использована только для ее пользы? А может быть, вся ее сила была израсходована в одном мощном порыве?

"Вовсе нет, - подумала Норисса. - Энергии оставалось достаточно для того, чтобы привести в действие заклятие Медвина".

Ее размышления были прерваны действиями гнома. Не разворачивая посоха, он сунул его между стеной и телом лежащего волшебника, спрятав его под простыней. Заметив вопрошающий взгляд Нориссы, Байдевин пожал плечами:

- Я уверен, что он хотел бы иметь его под рукой.

Медвин застонал, и Норисса прикинула, сколько времени прошло с утреннего - нападения. Подойдя к очагу, возле которого хлопотала Сорин, она попросила:

- Госпожа Сорин, не могли бы вы заварить чашечку тойля?

Сорин резко выпрямилась, и ее лицо перекосилось от ярости.

- Здесь у нас нет никакого тойля! В моем доме вы не найдете никаких грязных подачек этой ведьмы!

Норисса была совершенно обескуражена ее внезапным гневом. Прежде чем она успела придумать, что бы ей ответить, дверь отворилась, и на пороге возник Ятрай. Оглядев их с кривой улыбкой, он покачал головой:

- Что случилось? Сорин, ты так громко разговариваешь с гостями, что можно переполошить кайфаров в соседней деревне!

Сорин продолжала оставаться в напряженной позе, сжав кулаки перед грудью, словно готовая броситься в атаку. Не отводя взгляда от лица Нориссы, она прошипела:

- Эта юная девушка осмелилась попросить у меня чашечку тойля так запросто, словно пожелала мне доброй ночи!

Байдевин встал между двумя женщинами.

- Что за грех - попросить немного лекарства, чтобы облегчить страдания старика? Неужели люди Сайдры позабыли обычаи гостеприимства?

Норисса положила руку ему на плечо:

- Байдевин, пожалуйста, не перегибай палку. Наверняка здесь какая-то ошибка.

- Конечно, ошибка. - Ятрай тоже вклинился между ними. - Поскольку вы пришли из Дромунда, вы можете не знать, сколько здесь стоит щепотка тойля.

- Что? - глаза Сорин расширились. - Ты сказал - они из Дромунда? Этого не может быть!

- Честное благородное слово! Я своими собственными глазами видел, как они пробились через кордоны у реки и бросились в лес.

Сорин опустила голову, на щеках ее проступил румянец стыда.

- Простите меня... я не знала, - она беспомощно вытянула вперед руки. - Но все равно ответ будет тот же - у меня нет тойля, чтобы дать вам. Тойль - это приманка, большое искушение, которое королева предлагает вместе с пищей тем, кто предает нас...

Байдевин продолжал подозрительно ее разглядывать.

- Как это может быть, когда тойль доступен каждому, кто не поленится наклониться и сорвать его?

Сорин печально покачала головой, и Ятрай тоже утвердительно кивнул.

- Тойль больше не растет в Сайдре, за исключением сада королевы. Много чего больше не растет в Сайдре. Эта ведьма, наверное, каким-то способом испортила нашу землю.

- Но у леди Нориссы есть свой собственный тойль! - радостно напомнил Ятрай. - Она уже несколько раз давала его старику, пока мы путешествовали сюда.

- Это верно. - Норисса вздохнула. - Но у меня только Семена, и Медвину трудно глотать такую горечь. Я надеялась, что у вас найдется несколько свежих листьев... - она пожала плечами.

- Ятрай, принеси, пожалуйста, мою сумку.

Темные глаза юноши радостно блеснули.

- О моя госпожа, моя жизнь посвящена служению вам! - Он подчеркнуто-церемонно поклонился и вышел.

Норисса смущенно рассмеялась:

- Он с самого начала оказывает мне такие почести, я просто не знаю, что мне с этим делать.

На лице Сорин появилась настоящая нежность.

- Ятрай - это одно из немногих светлых пятен в нашей беспросветной жизни. - Она наклонилась и вытащила из-за камней очага Гренту, дочь Кхелри. - А вот еще одно светлое пятно, - она поцеловала дочь в светлые брови. - Почему ты не поздороваешься с гостями, дочка?

Грента осторожно глянула на Нориссу из-под спутанных кудряшек и уткнулась лицом в плечо матери. Сорин улыбнулась:

- Со временем она привыкнет, ей - четыре, но она уже научилась бояться чужих.

Норисса только кивнула. Она не осмелилась заговорить, так как боялась, что ее голос может выдать ее напряжение. Хотя девочка и была похожа на отца своими широкими скулами и упрямым носом, но была так же смуглолица, как и ее дядя Бремет. У нее были точно такие же топазовые дымчатые глаза и золотисто-рыжие волосы. Норисса припомнила, как во время их совместного путешествия она нет-нет, да и встречала взгляд этих задумчивых глаз, теплых и лучащихся. Вспомнив об этом, она снова ощутила во всем теле приятную дрожь.

Вернувшийся Ятрай предложил им свою помощь, но в домике появился серьезный маленький мальчик, который вызвал Ятрая к кому-то. Норисса смотрела, как он уходит, ей стало не хватать его добродушной улыбки почти сразу же, Ятрай еще не успел скрыться из вида. Она странным образом успела привязаться к нему за это короткое время. Такие же теплые чувства она испытывала и к его братьям, и к Бремету. И не только к людям; сам этот край каким-то образом успел запасть ей в душу. Правда, этот край был опустошен свалившимся на него бедствием, а назойливый голос продолжал звать ее дальше, но все-таки маленькая частица Нориссы радовалась тому, что она оказалась здесь.