Сергей Снегов - КОСМИЧЕСКИЕ ДЕТЕКТИВЫ. СБОРНИК РАССКАЗОВ

– Ужас! – сказал он, тяжело опускаясь на диван. – Всего можно было ожидать, только не того, что произошло!

– Новые данные об аварии? – спросил Арман.

Рой покачал головой.

– Новые данные, да. Но только не об аварии, потому что аварии не было. Было преступление.

– Преступление? – Генрих вскочил. – Ты хочешь сказать, что Иван стал жертвой злого умысла?

– Его убили!

– Убийство? – недоверчиво переспросил Арман. – В наше время? На Земле? И кого? Знаменитого ученого!

– И тем не менее, совершилось убийство!

– Но кто же убийца, Рой?

– Его ассистент Роберт Арутюнян.

Генрих изумленно вскрикнул:

– Рорик? Этот тихоня? Это живое собрание всех школьных добродетелей? Этот сосуд вежливых фраз и приторной обходительности? Невероятно, Рой, невероятно!

Рой сердито возразил:

– Я передаю то, о чем узнал у Боячека. Рорик пришел в себя и признался в убийстве Томсона.

– Но мотивы, Рой? Не мог же он ни с чего…

– Похоже, что Томсон отбил у своего ассистента его невесту Агнессу Антонелли. В час аварии Томсон направлялся на свидание к Агнессе, а Рорик улучил момент, чтобы беспощадно расправиться…

– Позволь, Рой, – сказал Арман. – Томсон ведь погиб в испытательной камере, а не у Агнессы. Что она по этому поводу говорит?

– Она, как и Рорик, в больнице. У нее тяжелейшее нервное потрясение.

Арман развел руками.

– Я плохо понимаю твое объяснение, Рой.

– Я и сам мало что понимаю, – признался Рой. – Рорик, придя в себя, пробормотал то, о чем я вам сказал, и снова потерял сознание. Я слушал его показание, записанное на ленту. Он путался, не договаривал фраз.

Генрих гневно ходил по комнате.

– Вот уж кого я не любил! Я раньше стеснялся своей недоброжелательности к Арутюняну, старался ее не показывать. А это было не пристрастие, а прозрение! – Он с мстительным выражением лица остановился перед Роем. – Ты знаешь, я не злой человек. Если меня вызовут в качестве свидетеля, знавшего Томсона, я расскажу обо всем, что чувствовал, когда встречался с Арутюняном.

– Ты сам будешь вызывать кого захочешь. Боячек пригласил меня, чтобы поручить нам расследование технических обстоятельств катастрофы. – Он сердито добавил, заметив протестующий жест Генриха: – Я не мог отказаться. Томсон был нашим руководителем, твоим другом. Мы не имеем морального права стоять в стороне. Но если ты все-таки не пожелаешь участвовать в расследовании, объясни мотивы самому Боячеку. Я посредником между вами быть не хочу, тем более что его любимец ты, а не я.

– Я буду участвовать в расследовании, – хмуро ответил Генрих. – Я только поставлю единственное условие: чтобы ты не говорил мне своих привычных фраз о беспристрастности и объективности! Я пристрастен и субъективен, знай это заранее. Вины обелять не буду, смягчающие обстоятельства выискивать не стану. И сделаю все, чтобы виновник преступления получил максимальное наказание!

– Ты будешь не один, мы с Арманом тоже имеем право голоса. – Рой обратился к задумавшемуся Арману: – Я, впрочем, не спросил, согласен ли ты участвовать…

– И спрашивать не надо! – Арман грустно улыбнулся. – Знаешь, о чем я думал? Убийство из ревности, конечно, отвратительный пережиток… Но если бы мы жили во времена Шекспира или Пушкина… В общем, в те доисторические эпохи, когда соперники сводили счеты при помощи оружия… Такая девушка!

– Агнесса, конечно, красавица, – согласился Рой. – Она могла бы позировать для статуи античной богини, если говорить о ее внешности. И с ней всегда интересно разговаривать. Но это не оправдывает Рорика.

Генрих знал, что предстоит увидеть ужасное зрелище, и настраивал себя не волноваться. Он и не взволновался, когда их троих впустили в лабораторию нестационарных полей. Он был так подавлен, что уже не мог волноваться. Трупа не было. Сгущение гравитационного поля произошло внутри Томсона. Он был сжат, а не раздавлен, но сжат с такой силой, что на какой-то миг превратился в шарик не больше футбольного мяча. А когда губительное поле отхлынуло, ни одна клетка тела не смогла возвратиться в прежнее состояние.

– Только такой механизм аварии способен объяснить клиническую картину смерти, – сказал медицинский эксперт. – А как могло появиться подобное поле, почему произошел взрыв гравитационных сил, нам должны объяснить вы.

Рой долго стоял перед пультом. Генрих с Арманом влезли в испытательную камеру. И пульт с его контурами управления и мнемоническими схемами, и сферообразная камера были хорошо знакомы по прежним посещениям лаборатории Томсона. Рой закрыл глаза. Он вообразил себя Робертом Арутюняном в момент гравитационного взрыва. Рорик должен был положить правую руку на тот, дальний разрешающий контур, левая рука в это время лихорадочно вращала вентиль, управляющий гравитационными конденсаторами, чудовищное поле сгущалось в центре камеры, а в камере – Томсон. Догадался ли он в этот последний миг, какая участь ему уготована? Какие исполинские тиски сожмут его мозг и сердце? Во Вселенной нередки случаи, когда коллапсирует утратившая равновесие звезда. В течение нескольких минут гигантское светило диаметром в миллионы километров превращается в крохотный, невообразимо плотный шарик: чудовищное – взрывом – сжатие, катастрофическое падение в себя. В лаборатории нестационарных полей сколлапсировали человека – руководителя, академика, умницу и озорника, одного из талантливейших ученых современности! Зачем совершилось такое преступление? Как его сумели совершить?

Рой внимательно посмотрел на Генриха и Армана, вылезавших из камеры.

– Стенки не повреждены, – сказал Арман. – Гравитационный взрыв был сфокусирован в центр камеры. И, очевидно, он был мгновенно погашен защитными гравитационными емкостями агрегата. Выпустили на микросекунду джинна из бутылки и мигом засосали обратно.

Рой хмуро возразил:

– Рорик позаботился о том, чтобы не погибнуть вместе со своим руководителем. Гравитационные джинны куда опасней мифических.

– Повреждение черепа Рорик все же получил, – заметил Арман. – Между прочим, в схеме катастрофы, которая рисуется мне после осмотра, нет места для ранения Рорика.

– Он мог намеренно поранить себя, чтобы запутать дело, – предположил Генрих.

Рой сразу же отвел эту версию.

– Я согласился бы, если бы Рорик отрицал свою вину. Но он признался сразу. Человек, который после преступления отдает себя в руки правосудия, не будет запутывать следы.

Арман добавил:

– Тем более, что удар в голову был такой силы, что вполне мог завершиться гибелью. Думаю, что все было гораздо сложней, чем нам сейчас воображается.