Павел Комарницкий - Всего один шаг

Топают ноги, шуршит трава. Идти по саванне не в пример легче, чем пробираться по джунглям, это правда. И патрулей ночью нет. Если бы не прыгуны, ходить по саванне ночами было бы одно удовольствие…

За спиной вспыхивает трепещущий голубой свет, бледно озаряющий всё вокруг до горизонта. Вспышка длится один миг, но этого достаточно.

— Господин! Это ураган… — голос Длинношея сдавленный, скрипучий.

— Ну так и что? — я стараюсь казаться спокойным. — У тебя здесь выстроен дворец, и ты беспокоишься об его сохранности? Не паникуй, время есть. Нам надо найти бугор и вырыть укрытие. Идём!

Да, это я только изображаю спокойствие. Ураган — это вам не ночной вампуар, и даже не стая прыгунов. Перед ураганом все равны, и кто не спрятался, он не виноват…

Новая вспышка озаряет всё вокруг.

— Там бугор, господин! — Длинношей тычет рукой во тьму. — Я видел!

Ещё одна вспышка подтверждает правоту парня. Да, точно бугор, во всяком случае возвышение. Этого достаточно.

— Молодец, Длинношей! Идём скорее!

Ещё и ещё вспышки, пока беззвучные. Ураган ещё далеко…

Хватит врать, одёрнул я себя. Кому неизвестно, с какой скоростью движется ураган? Недолго, совсем недолго он будет баловать нас праздничной ночной иллюминацией…

Горизонт теперь сияет сполохами зарниц непрерывно, и всё вокруг освещено неверным трепещущим светом. Ветер стих совершенно, и невозможно поверить, что тут будет совсем скоро… Всё живое в саванне сейчас сжимается в комок либо ищет укрытие. Втягивают ноги и головы мясные хруны, землерои уходят в свои норы. Неглубоко, впрочем, и готовы высунуть из норы свой нос-хобот, когда нору зальёт… И даже прыгуны прячут свои длинные лапы под панцирь, складывая их на животе и подставляя небу бронированную спину… Эх, и почему у Разумных нет таких бронированных спин?

— Скорее, скорее!

Мы копаем яму кинжалами, выбрасывая землю горстями. Щель, узкая, как одиночный окоп… Ну вот, опять. Похоже, я таки сойду с ума. Какой о-коп?

— Всё, достаточно. Теперь надо найти, чем укрыться!

Первое лёгкое дуновение ветерка.

— Нам не успеть, господин! Я сплёл бы ещё корзину, но нам не успеть!

— А-а, Бездна! На, держи!

Я сую парню его корзину, а сам начинаю сооружать из палок, копья и дрына некое подобие рамы. В конструкцию идут и длинные обрубки-фляги с водой. Хорошо, что с водой, тяжелее будут…

— Давай мне свои сандалии! И пояс тоже.

Все верёвки и лыки идут в дело. Да, была бы голова цела…

Сильный порыв ветра, и сейчас же гром. Всё, наше время истекло.

— Надевай корзину на голову!

Но Длинношей уже и сам сообразил, не маленький. Корзина закрыла ему голову и плечи, а спину… а спиной он прижмётся ко мне.

Первые капли дождя смачно шлёпают по траве, но мы уже в укрытии. Сидим, скорчившись насколько возможно, прижавшись друг к другу в тесной яме. Я прикрываю голову импровизированным щитом. Дождь — ерунда, а вот град не достанет…

И тут же, словно по команде, на притихшую в ужасе саванну обрушился град.

Дикий вой ветра, рвущий слух. Грохот грома. Глухие чавкающие удары градин, сливающиеся в сплошной гул. Треск, вой и грохот.

Ураган старается высосать нас из укрытия, но это ему не удаётся. Длинношей находится в несколько лучшем состоянии, потому как в корзине. Мне же приходится удерживать сооружение руками, и уже пару раз по пальцам я получил. Да, и один раз по коленке, как молотком, проскочила-таки градина. Крупный град… На открытой местности захлещет насмерть в два счёта. Да и не устоять на ногах под таким ветром…

Град прекратился, плавно перейдя в ливень. Яма, в которой мы сидим, на глазах раскисает, понемногу заполняется водой. Если бы мы были не на бугре, а в низинке, нас бы уже залило по край.

По голове и плечам течёт холодная вода. Вообще-то это не очень справедливо — я всё-таки благородный, а этот Длинношей простолюдин… Но я не привык ущемлять товарищей по мелочам. Пусть пользуется своей корзиной.

Вой урагана не ослабевает ни на мгновение, ветер несёт какие-то сломанные сучья… Хотя всё растущее в саванне приспособлено к разгулу стихии. Ураганы в этих местах свирепые, и бывают часто. Чем дальше от побережья, тем они слабее, зато и воды там меньше. Так что ураганы не только зло.

— Потерпи, Длинношей. Фронт урагана проходит…

— Я не понял, господин! Какой хрронт урркагана?

Бездна безумия… Я уже заговариваюсь вслух…

— Я говорю, нельзя дожидаться рассвета! Как ветер ослабеет, надо выходить!

— Я понял, господин!

Трава, ещё совсем недавно ростом по пояс и выше, лежит утоптанным грязным ковром. Почва под ногами хлюпает, как будто мы идём по болоту. В низинках скопились небольшие озерца и более-менее огромные лужи. Да, не узнать саванну после урагана…

Оранжевый диск солнца встаёт над землёй, заливая всё вокруг радостным светом. Вот странно, зачем я люблю смотреть рассветы? Вместо того, чтобы выспаться как следует… И ещё мы с Ирочкой любим смотреть закаты, и особенно восход Великой звезды…

Я трясу головой. Всё, я схожу с ума. Что-то творится с моим разумом, с моим Истинным Разумом… Только не это! Признание умственно неполноценным — самое страшное, что может случиться с Истинно Разумным. Клеймо на лоб, и в рабство, и не поможет никакой титул…

— Башня, мой господин!

Я поперхнулся. «Мой господин»… Оговорился малый?

— Если мне не изменяет память, это форт Четыре Шипа. Там при форте посёлок и есть постоялый двор.

— Да, мой господин! Вон на башне четыре острых шипа по углам!

Я ещё немного помолчал.

— Скажи, Длинношей… Почему ты зовёшь меня не просто «господин», а «мой господин»? Разве у тебя нет своего господина?

Парень засопел.

— Есть. Точнее, я не знаю. Наш клан принадлежит Владыке Круглой горы. У отца было две жены, но моя мать умерла давно, а потом отца убили. Весёлку — это вторая жена отца — продали куда-то, потому что мы были должны господину. Я же нанялся к караванщикам, чтобы погасить долг и вступить в права наследования. А теперь вот думаю…