Федор Богданов - Дважды рожденный

— Куда девались острова, хочешь ты спросить?— спросила она с очень довольной улыбкой.

— Нет не это: я спрашиваю себя, почему их не нарисовали. Это непростительная небрежность.

— Мой дорогой Троглодит, зачем же рисовать то, чего уже давно нет?

— Что ты говоришь?

— Я очень довольна твоим удивлением, ибо оно подтверждает мое первоначальное предположение. Эти острова смыты водой. Вглядись внимательно в карту и ты увидишь еще кое-что.

Действительно, профессор не нашел на новой карте многих рек, отдельных гор, изменились очертания морей, заливов. Почти нигде на громадном материке Евразии не нашел он ни одного голубого пятна — озера.

— Тоже исчезли, — подтвердила Ли, заметив его немой вопрос.

Кавказ оказался разорванным посредине голубым, широким рукавом. Профессор снова посмотрел вопросительно на Ли.

— Залив Провальный, где вы бежали от гоми, — заметила она.

— Но ведь это — Кавказ.

— Совершенно верно: так назывался в древности этот хребет.

— Откуда же там залив?

Профессор увидел, что этот залив шел от Черного моря к востоку, захватывая Закавказье и часть Анатолии, затем круто поворачивал к северу, заканчиваясь у самого хребта тупым широким концом.

— Геологическая катастрофа, — объяснила Ли. — Еще больше двух периодов назад началось понижение берега древнего Кавказа. Это происходило, повидимому, в результате деформаций внутри земной коры; на протяжении всей человеческой истории там происходили беспрерывные землетрясения. Море шаг за шагом проникало на сушу, пока не произошло чудовищного обвала земной коры в этом месте. Тогда вода ринулась, и образовался залив, прозванный Провальным. Это было два периода назад. Пожалуй, даже больше: 23.000 лет назад.

— Ли, знаешь, я сам посвятил себя когда-то изучению земной коры. Геология — дисциплина, наиболее мне близкая и дорогая. И то, что ты говоришь, меня нисколько не удивляет, хотя ты, может быть, и ожидала моего крайнего удивления. Старая человеческая привычка — поставить себе подобного в тупик, вызвать у него изумление!.. И раньше были на Земле подобные явления, и раньше море трансгрессировало не раз на континенты, но свидетелями этих грозных, величественных явлений были только небеса. А тут, оказывается, совершались геологические перевороты на глазах людей... Но я положительно помню, что в области Кавказа не было никакого залива. Это наводит меня на размышления... Впрочем об этом после... Когда же в таком случае были воздвигнуты города гоми и как они уцелели в течение такого длинного промежутка времени?

— Это — печальная глава человеческой истории, — заметил один из внимательных слушателей профессора. — Начало заселения береговой морской области можно отнести почти к первым тысячелетиям нашей эры. И тогда это были не гоми, а просто люди, такие же, как и мы. Разделение произошло позже, значительно позже... Это — ветвь человечества, и вражда, как и всегда, начала и продолжает работу по отделению гоми от основного ствола рода homo.

— Ну, скорее не вражда, а внешние, чисто объективные условия, — возразил другой слушатель. — Как можно, живя без солнца в течение тысячелетий, перенося вечный ревматизм и болезнь легких, остаться верным человеческой природе? А ты говоришь: вражда!.. Нет, законы эволюции были и остаются неизменными. Вражда — явление привходящее...

И здесь начался спор, очевидно, столь же старый, как и вопрос о разветвлении человеческого рода. Профессор с интересом прислушивался и как раз в этот момент заметил с изумлением, что он окружен толпой по крайней мере в две сотни теи.

— Они все слушали твои объяснения о доисторических временах, — объяснила Ли, внимательно наблюдая за профессором.

— О доисторических? — обиделся профессор.

— Ну, да, ведь большинство людей пользовались тогда изделиями из кремня и обожженного дерева. Гунны, нападавшие на Рим, имея в качестве оружия каменные и бронзовые топоры, — разве же это история? Как жили тогда люди? В землянках и под открытым небом, ели сырое или плохо прожареное мясо или даже — себе подобных... Каннибалы, троглодиты! А тебе все это кажется историей...

— Милая Ли, ты, конечно, как всегда, права. Я теперь припоминаю момент истории, наиболее мне близкий. Я понимаю, отлично понимаю уже, почему он мне так близок и так хорошо знаком, но об этом после... Это было две тысячи лет спустя после расцвета могущества Рима... Да, тогда, надо вам сказать, летоисчисление имело под собой религиозную основу. Итак, две тысячи лет спустя после расцвета Рима люди пожирали друг друга, миллионы их не знали, что такое железо, были подобны зверям. На необъятных просторах земли, где свободно рыскали четвероногие хищники и нехищники, негде было спрятаться бедному человеку — царю природы, ибо всюду проникала жадная рука цивилизованного людоеда. Тогда существовал странный институт собственности на землю и ее недра, на воздух и воду, на все средства производства. Так что, вы понимаете, один мог владеть многим, а миллионы — ничем, кроме голодного желудка, вот такого большого, как у меня. Тогда же существовал еще один отвратительный институт — институт «людей-лекарств». К этому моменту половина земного шара, а на нем — большая половина человечества перешла уже к иным, высшим условиям существования, но на остальном пространстве земли господствовал еще варварский режим. Там среди неимущих классов населения выбирали наиболее здоровых и молодых людей, которые должны были отдавать свою здоровую кровь одряхлевшим от излишеств и безделья богатым людям, то-есть, имевшим в своем распоряжении фабрики, заводы, мастерские, землю, воду, воздух — одним словом, все. Это носило очень невинное название: «переливание крови». На самом деле это была поистине настоящая эксплоатация, когда имущий, в буквальном, а не переносном смысле слова, пил кровь своего неимущего брата. И он, этот имущий паук, жил долго, хотя и бесполезно, а несчастные «люди-лекарства» умирали от старости и истощения, не дожив и до 25 лет. Такова была система рабства и насилия! Еще задолго до этого жили на земле дикари. Так вот людоед-дикарь беспрерывно воевал с себе подобными. Он в равном поединке убивал своего врага и затем выпивал его кровь один раз, а вот этот богатый, цивилизованный дикарь содержал для себя множество безоружных людей и пил их кровь много раз, чтобы продлить свою бесполезную, преступную жизнь. Вы понимаете, что я хочу сказать? Пещерный житель был более цивилизован, чем спустя много тысяч лет богатый человек, уже имевший в своем распоряжении почти все силовые ресурсы природы.