Любомир Николов - Десятый праведник

— Когда погонщики дерутся, ослы не лезут.

Мишин допил шампанское и с довольным видом налил еще.

— Вот она, славянская мудрость. По-русски это будет — моя хата с краю. Держись подальше от этих дел, Коля. Береги рубли, раз тебе выпала такая удача. И не вздумай отдавать их этому жулику… А вот и он, собственной персоной!

И правда, упорный меняла стоял у стола — решительный и непоколебимый, как солдат Старой гвардии в битве при Ватерлоо, его бледное лицо блестело, как луна в полумраке.

— Сколько? — рявкнул Мишин.

— Я… — человечек судорожно сглотнул. — Пятнадцать с половиной, мсье Бенев.

Иван Мишин хищно проревел, расстегнул тулуп-жилетку и выпятил живот. В зыбком свете фонарей маузер выглядел раза в два больше. Прилипала отшатнулся и отскочил к соседнему кабинету, сопровождаемый громогласным смехом богатыря.

— С ними только так, Коля, — поучительно произнес Иван. — А ты пей, черт, пей, чего носом клюешь? У тебя есть повод для радости — полный карман рублей. Видишь, как вокруг тебя увивается гнилая Европа? Душу готовы продать за рубли. Так бы оно и было, если бы Обновление удалось, я уверен. Эх, Коллапс… Будем здоровы!

Николай через силу отпил глоток шампанского под его недоверчивым взглядом. Его одолевал сон. Он пребывал в каком-то полусне, где монотонное бормотание Мишина смешивалось с воспоминанием о мостике через Созе… Красный полицейский дирижабль… глухая тишина заброшенного села… мальчишка с именем Джовани Стерца… грудь Джейн… спектры и ионизация… Эпицентр циклона, в сон вклинилась совершенно ясная мысль. Вселенная распадается, рушится повсюду, и мы в центре, в ожидании, когда сто миллиардов звезд рухнут на наши головы… мы словно ничтожные песчинки в бесконечности… Какой смысл тогда в существовании этого мира, какой смысл всего вообще?

На мгновение ему показалось, что он вот-вот что-то поймет, что он на пути к разгадке тайны, объединяющей гибель Земли с философскими проповедями отца Донована. Как и тогда, два дня назад в мертвом селе, все его тело задрожало от этого чувства близости к разгадке. Наконец он очнулся оттого, что Мишин изо всех сил пытается его растрясти.

— Вставай, Коля, вставай! Скучно тут. Душно. Пошли лучше к мадам Хильде. Там настоящая жизнь… Не лезь в карман, я расплатился, даже сдачу дали. Доказали мы им наконец превосходство русского рубля.

Поднимаясь, Николай бросил взгляд на нетронутую форель, и у него свело желудок. «Последнего здоровья лишит меня этот русский медведь, — подумал он. — А тому хоть бы что. На двадцать лет старше меня, а перепьет молодого».

Холодный воздух улицы немного взбодрил его. Мишин быстро шагал в темноте, ведомый безошибочной интуицией пьяницы, при этом ни на секунду не умолкая:

— Какая ночь, а? Красота! Не было таких звезд до Коллапса. Ты еще маленький был, не помнишь, наверное. Дым, смог, толпы… Так что, если быть объективным, и от Коллапса есть некоторая польза. Одним махом устранил два самых страшных бича двадцать первого века — загрязнение окружающей среды и перенаселение. Жестоко, не отрицаю, но зато чистого воздуха вокруг сколько хочешь… — Он шумно принюхался. — Правда, конским говном здорово несет. Но к этому привыкаешь. Давай, Коля, не отставай! Еще чуть-чуть, и мы на месте. У мадам Хильды хорошо, светло…

И правда, было светло. Заведение было похоже на роскошный маленький отель — с портье в ливрее, с красными ковровыми дорожками и зеркалами в коридорах. Но самым потрясающим было несметное количество подсвечников из полированной голубоватой меди с тремя горящими свечами в каждом. Огоньки, повсюду огоньки — неслыханная роскошь на фоне всеобщего ограничения на право жечь огонь; тем более потрясающая, если задуматься о том, сколько взяток надо дать, чтобы подкупить контролирующие органы. Слева был бар, небольшой зал со светло-бежевыми стенами, по которым были развешаны подлинные Пикассо и Матис. За изящными столиками в стиле Луи XV сидели всего несколько человек — хотя заведение работало до утра, завсегдатаи предпочитали приходить пораньше с вечера, чаще всего делая предварительный заказ. За стойкой из полированного красного дерева старый бармен Тони смешивал коктейли с ловкостью фокусника. В глубине бара камерный оркестр играл музыку прошлого века, что-то из Джона Леннона.

Госпожа Хильда поднялась из-за столика у входа и медленной походкой пошла им навстречу. По внешнему виду она совсем не походила на «мадам» — пепельно-русые волосы, стройная фигура, среднего роста, одетая в элегантный, но строгий черный костюм и белую блузку. За ней следовал шлейф ненавязчиво дорогих духов. Возраст не наложил на нее своего отпечатка; Николай подумал, что с тех пор, как с ней познакомился, она выглядела все такой же, с одинаковым успехом ей можно было дать как тридцать, так и пятьдесят лет.

— Добрый вечер, Ник, — проговорила она низким, с хрипотцой, голосом. — Привет, Мишин. Если опять будешь скандалить, лучше бы тебе было остаться в «Байкале».

На удивление галантным жестом богатырь взял ее руку и поднес к губам.

— Не будь жестокой, Хильда. Пить в своей пивнушке — все равно что спать с законной супругой: безвкусно и неинтересно.

Она попыталась было сохранить строгое выражение лица, но безуспешно.

— Не слышала, чтоб ты был когда-нибудь женат.

— Никогда, — серьезно кивнул Мишин. — Именно поэтому я так хорошо осведомлен о прелестях брака… Не беспокойся, дорогая, я не стану поднимать шум. Стар я для этого. Посижу тихонечко в каком-нибудь закутке, чтобы не пугать клиентов своим видом, выпью рюмочку коньяку, если угостишь хорошим… Я из-за него вот пришел. Он сегодня вернулся после тяжелой миссии, всю неделю жизнь его на волоске висела. Знаешь, что в таких случаях полагается?

— Эй, погодите! — попытался протестовать Николай. — Мне ничего не надо. Я устал и хочу просто отдохнуть.

— Не дергайся, Коля, — больно похлопал его по плечу Мишин. — Старые люди лучше знают, что тебе надо.

— Я пришлю ему Арлет, — деловито сказала хозяйка. — Она умеет снимать усталость.

— Зачем мне Арлет? — неловко пошутил Николай. — Если уж проводить с кем-нибудь ночь, то пусть это будет настоящая женщина, такая, как вы, мадам.

Шутка повисла в воздухе. Хильда слегка улыбнулась, и в ее взгляде смешались меланхолия, симпатия и уверенное чувство превосходства.

— Дорогой Ник, — серьезно заявила она, — я действительно могла бы доставить тебе огромное удовольствие, но это стоит слишком дорого. А если я захочу, чтобы ты доставил мне удовольствие… — Она помолчала, вздохнув. — Лучше не будем об этом. Поднимайся наверх, мой мальчик, комната 28. Арлет скоро придет.