Дэвид Вебер - Дорога ярости

Коммодор Джеймс Хоуэлл в ужасе смотрел на растущий огненный шар в центре города. Шар распухал и вздымался, сметая сооружения Генетической Корпорации и все, что он собирался там украсть, поглотив заодно половину оставшихся у него наземных войск, как какой-то дракон из земных мифов.

– Черт. – Это был Алексов. Голос холодный и почти бесстрастный. Хоуэллу захотелось наорать на него, но он сдержался. Что толку?

– Собирайте наземные силы, – сказал он Рендлману.

– Есть, сэр. Перейти к вторичным целям?

– Нет. – Хоуэлл наблюдал, как опадает огненный шар, и удивлялся, как мало пострадал от взрыва город. Кто закладывал эти заряды, тот знал свое дело. – Нет. Мы и так потеряли слишком многих за ночь, а там еще эта проклятая милиция. Отбой.

– Да, сэр.

Хоуэлл откинулся и потер лаза. Этот заряд саморазрушения никогда не был частью «Фермопил». Значит, кто-то там, внизу, догадался обо всем?

– Переходим к фазе четыре, – сказал он спокойно.

«Шаттлы» поднялись с едва ли третью личного состава, с которым они приземлялись. Выжившие в бою выходили на палубы судна, пошатываясь и спотыкаясь, ошеломленные кровью и хаосом своей «прогулки». Это был их первый провал, и Хоуэлл пытался скрыть от себя самого опасения за последствия. Не за себя. Контроль будет вполне удовлетворен итогами операции, а боевое оборудование и пушечное мясо для приведения его в действие гораздо доступнее, чем космические корабли.

Нет, он опасался за своих людей. Он боялся действия этой неудачи на их боевой дух. Он уже знал, что Контроль собирается подобрать для следующих операций более легкие цели. У него будет много новых людей, а ветеранам нужны легкие победы ради уверенности в себе.

Хоуэлл сложил руки на коленях. Пора было кончать, и он повернулся к артиллерийскому офицеру:

– Мы готовы выполнить фазу четыре, коммандер Рахман?

– Да, сэр. Цели для ракет определены, данные введены.

– Хорошо. – Хоуэлл вгляделся в лицо артиллерийского офицера. На нем отражалось если не спокойствие, то собранность и готовность. Но лицо коммандера Ватанабе… – Коммандер Ватанабе, – голос Хоуэлла был очень спокойным, – приступайте к фазе четыре.

Ватанабе вздрогнул, его лицо исказилось. Он поднял взгляд на командира, затем опустил его на панель управления, на коды всех городов планеты Элизиум.

– Я…

– Я отдал вам приказ, коммандер Ватанабе, – сказал Хоуэлл, и его глаза зафиксировали Рэчел Шу.

– Прошу вас, сэр, – прошептал Ватанабе. – Я… Я не…

– Вы отказываетесь выполнить приказ? – Глаза коммандера метнулись вверх, уловив почти сочувственную нотку в голосе Хоуэлла. – Я могу вас понять, коммандер, но вы один из моих офицеров. В качестве такового вы не имеете права ни обсуждать мои приказы, ни решать, каким из них вы будете повиноваться. Вы поняли меня, коммандер Ватанабе?

На командном посту стало очень тихо. Коммандер закрыл глаза. Затем он встал и сдернул с головы гарнитуру синтетической связи.

– Извините, сэр. – Его голос был хриплым. – Я не могу. Я просто не в состоянии.

– Вижу. Очень жаль, – тихо сказал Хоуэлл и кивнул Рэчел Шу.

Сверкнул изумрудный луч. Он ударил точно в основание черепа Ватанабе, и его тело выгнулось в спазме. Это была уже реакция мертвеца, сокращение мышц, не более.

Тело сползло на палубу. Кто-то закашлялся от вони жженого волоса, но никто не двигался. Было слышно, как шуршит пластик и металл о кожу кобуры, в которую Рэчел Шу с легким отвращением на лице вкладывала оружие.

– Коммандер Рахман, – сказал Хоуэлл, и старший артиллерийский офицер выпрямился в кресле:

– Да, сэр?

– Приступайте к фазе четыре.

Книга 2

Бегство

Глава 11

Алисия лежала в кровати, сверля взглядом потолок, закусив губу и пытаясь не раздражаться. Последнее у нее получалось все хуже и хуже.

В каком-то смысле все не так уж и плохо. Диагностика Таннис показывала в точности, что и должна показывать. Тисифона знала, какими должны быть результаты, и Алисия не боялась обнаружить, что должна была скрывать. Таннис пробовала прямой нейрозондаж, химическую терапию, даже гипнотическую регрессию, но Тисифона была непревзойденным мастером в обращении с человеческими мыслями и реакциями. Пусть у нее больше не получалось с другими, но мозг и тело Алисии были ее территорией, и она не терпела нарушителей. С этой стороны все было в порядке.

К несчастью, это не помогало от скуки. Тисифона развлекалась, дурача медиков и гуляя по планетарной компьютерной сети Суассона, а Алисия сходила с ума от тоски. Эта мысль вызывала кислую улыбку, но, когда она осознала, что в действительности происходит с ее скорбью и ненавистью, ей стало не до смеха.

Они все еще были здесь. Она не могла чувствовать их сквозь щиты Тисифоны, но она знала о них. Она не могла подступиться, прикоснуться к ним, и это вызывало странное чувство пустоты в самой ее сути. Хуже того, ей казалось, что она знает, как Тисифона поступает с этими сырыми, сочащимися эмоциями. Фурии было не с руки рассеивать их, потому что она признавала только один катарсис. Сначала Алисия подозревала, что Тисифона их абсорбирует как питательное вещество, но потом у нее возникли более зловещие подозрения, и эриния отказалась их опровергнуть.

Тисифона копила их. Дистиллировала в чистую эссенцию ненависти и запасала для более позднего использования. Это пугало Алисию. У коммандос мало иллюзий – слишком большая роскошь, – и она знала свою темную сторону. Она продемонстрировала ее без всякого сожаления на Вадиславе Ваттсе. Бывали случаи в бою, когда скрывавшийся в ней убийца мог вырваться наружу. Этого не случалось, но почти случалось неоднократно. В бою ты или сохраняешь ясную голову, или погибаешь, да еще захватывая с собой других.

Мысли о том, как внезапно вырвавшаяся ярость может повлиять на ее душевное здоровье, пугали ее, но Тисифона отказывалась даже обсуждать эту тему, несмотря на неоднократные просьбы, которые иной раз походили на мольбу, пока гордость не заставила Алисию отказаться от попыток. Она была беспомощна перед этим отказом… Тисифона напомнила о ее согласии пожертвовать «всем» во имя мщения, напомнила не жестко, а почти с добротой. И это было правдой, а ее опасения, что она сошла с ума, не имели значения. Она дала слово, и слово ее было таким же, как и слово дяди Артура, – окончательным.

А теперь появился новый повод для беспокойства. Тисифона явно готовилась к чему-то. В ее голосе появились нотки удовлетворенности, что было странно ввиду полного отсутствия каких-либо сдвигов в их положении. Алисия удивлялась, что Тисифона до сих пор не настояла на побеге. Ведь она накопила огромное количество информации, включая все, что знали полковник МакИлени и даже инспектор Бен Белькасем. Но должно быть и что-то другое…