Дмитрий Емец - Город динозавров

- Отлично! - раздался из трубки бодрый голос отца. - У меня готово! Стреляй на счет: три! Раз, два... Три! Давай!

Я поднял ружье и, прицелившись в широкий круп, выстрелил в Бяку. Динозавр перестал жевать объедки и озадаченно уставился на меня, приоткрыв пасть, похожий на лошадиную. Скорее всего он не понял, что произошло - Бяка никогда не отличался сообразительностью. Он почувствовал, что его кольнуло, но не понимал, где.

- Я активизировал машину! - взволнованно крикнул папа. - Как там у тебя? Он переместился?

- Пока нет! Стоит и глазеет на меня!

Бяка некоторое время прислушивался к своим ощущениям и вновь сунулся мордой в объедки. В этот момент паразауролоф засветился, его обволокло зеленоватое сияние, и он, продолжая жевать, исчез. Передо мной валялись лишь опрокинутые мусорные баки и осталось несколько глубоких отпечатков лап на влажной земле. Бяки уже не было - он исчез, пропал из нашего мира, чуждого для него, и оказался в мире динозавров. Не думаю, чтобы он удивился такому чудесному перемещению, это чувство было незнакомо глуповатому паразауролофу. Наверное вначале Бяка на несколько секунд озадачился, а потом наверняка стал с довольным сопением поедать молодые побеги, траву и плоды, не задумываясь, откуда они взялись.

- Пропал! Получилось! - сообщил я в трубку.

Мне никто не ответил, но я знал, что по ту сторону папа гордится собой.

Повертев головой и обнаружив, что никто не заметил исчезновения динозавра, я спрятал ружье в широкий чехол для спиннинга, вновь надел очки и отправился на поиски других ящеров.

Но не все динозавры оказались такими спокойными и миролюбивыми, как Бяка. Чтобы переселить кое-кого из них, мне пришлось изрядно повозиться и даже подвергнуться риску. Следующими моими "мишенями" стали трицератопсы, едва не поднявшие меня на рога в то время, как я старался улучшить их существование.

Вскоре в стеклах моих инфракрасных очков высветилось сразу два силуэта Лариса и Альфонс. Оба гиганта - Альфонс был размером примерно с микроавтобус, а Лариса чуть меньше - паслись на газоне в парке, выщипывая своими жесткими губами траву с корнем и обдирая листву и ветки с молодого кустарника, а рядом с ними с лаем носились дворняги. Изредка, когда собаки допекали и подскакивали совсем близко, Альфонс с гневным похрюкиванием устремлялся за псами, и собаки разбегались, поджимая хвосты. Понимая, что их не догнать, Альфонс останавливался, покачивал из стороны в сторону головой с массивными рогами, которые могли вспороть брюхо слону, а потом возвращался к Ларисе.

- Папа, слышить меня? Вижу двух трицератопсов! - сообщил я в радиотелефон.

- Отлично! Я все подготовил для перемещения! - с готовностью отозвался он. - Сообщишь, когда включать!

- Приступаю к операции!

С опаской косясь на гигантов, я зарядил ружье датчиком, огорчаясь, что моя воздушка однозарядная. Пока я буду вгонять в ствол следующий патрон, второй трицератопс может атаковать меня.

Я сунул радиотелефон в карман и стал осторожно подбираться к Альфонсу и Ларисе. Местность была открытая, и мне негде было спрятаться, разве что за парой куцых кустиков, объеденных трицератопсами. Животные мрачно следили за моим приближением, склонив головы с полутораметровыми рогами к самой земле. Их небольшие свиные глазки не выражали особой радости от встречи со старым знакомым.

Приблизившись метров на десять, я поднял ружье, прицелился в Ларису и выстрелил. Не думаю, что крошечный датчик мог причинить ощутимую боль чудовищу, покрытому ороговевшей кожей как броней, но Лариса была очень чувствительной и подозрительной дамой. Она взвизгнула как поросенок, и бросилась на меня. Почти на метр впереди динозаврихи мчался вступившийся за свою супругу Альфонс, явно решивший, что пришло время поднять меня на рога. Все произошло настолько быстро, что у меня не было времени перезарядить ружье.

Я повернулся и, петляя, чтобы этим близоруким гигантам сложнее было меня растоптать, помчался к кустарнику, который я перепрыгнул, а трицератопсы, не замедляя хода, промчались сквозь него и продолжили преследование как два атакующих танка. Расстояние между нами сокращалось. Когда они оказались совсем близко и приготовились пропороть меня рогами, я отскочил в сторону и массивные туши пронеслись в полуметре от меня.

Никогда раньше я не сочувствовал тореадорам, а сейчас сокрушался, что у меня нет яркого плаща, которым можно было отвлечь внимание динозавров.

Наконец мне удалось обнаружить подходящее дерево и, бросив мешавшее мне ружье внизу, я взлетел по стволу вверх. При этом радиотелефон выскочил у меня из-за пояса и упал между корнями. Сидя на дереве, которое бодали разъяренные трицератопсы, я услышал из лежавшей на траве трубки голос отца:

- Алло, алло, Макс! Почему ты не выходишь на связь? Включать перемещатель?

- Давай скорее! Врубай эту штуку! - закричал я с дерева, но Фритт ничего не слышал, а спуститься и поднять ружье и телефон, я не мог, потому что оба трицератопса ждали меня, выставив рога. Дворняги прыгали вокруг них и лаяли, больше сочувствуя мне, чем доисторическим гигантам.

Наконец мне удалось улучить момент, когда динозавры отвлеклись, погнавшись за собаками, и я, спрыгнув на траву, схватил телефон.

- Алло, Макс! Ты где? - доносился из трубки обеспокоенный голос отца.

- Включай! Быстрее! - завопил я и, повесив ружье на шею, полез на дерево, потому что Альфонс уже мчался ко мне, хрюкая от ярости.

Балансируя на ветке, я перезарядил ружье и не без удовольствия выстрелил Альфонсу в загривок. Первый датчик срикошетил от брони, и мне пришлось стрелять вторично. При этом я не удержался на ветке и стал падать сверху на спины гигантам.

- Конец! Не успею вскочить, и они меня пропорят рогами! - мелькнула у меня мысль. Но мне повезло, причем повезло поразительно, потому что я играл со смертью.

В следующую секунду рог Альфонса пронзил мне грудь, но я не почувствовал боли и кровь не брызнула. За мгновение до этого контуры динозавров стали размываться, и рог, прошедший сквозь меня, был прозрачным и бесплотным, словно призрачный. Потом оба трицератопса исчезли.

Покачиваясь, я встал и на всякий случай ощупал грудь, но, к счастью, на мне не было ни царапины, хоть я и ушибся, упав с дерева. Я сунул ружье в чехол, поднял с земли радиотелефон, в котором звучал озабоченный голос папы: "Макс, что с тобой? Ты жив?", и по газону, ничего не видя перед собой, направился к забору, чтобы поскорее покинуть парк. Дворняги, ошеломленные происходящим, выли и повизгивали у меня за спиной, поджав хвосты.

Я думал, что никогда больше не смогу этим заниматься, но пересилил себя и в тот же день переместил в параллельный мир анкилозавра Прокла и дилофозавра Иру. За ней мне пришлось долго гоняться, а с Проклом, которого я, по правде говоря, опасался больше, мне повезло, потому что за несколько минут до моего появления бронированная черепаха, покрытая шипами, надежно застряла между гаражом-ракушкой и деревом. Я прицелился и отправил Прокла на Землю-40, где, надеюсь, ему понравится больше, чем в тесных сырых дворах московских многоэтажек, и на каменистых равнинах, залитых солнцем, он сможет часами лежать неподвижно и наблюдать за горизонтом, где в волнующемся мареве реют кажущиеся неподвижными силуэты летающих ящеров.