Дин Кунц - Интерлюдия Томаса

Не позже того, как бак с пропаном упал, скрывшись из глаз, я засовываю пистолет за пояс и снова двигаюсь, лавируя между припаркованными легковыми машинами и пикапами. Я спешу под укрытие деревьев, которые затеняют домики от утреннего солнца.

Мне больше не требуется дополнительный «НоуДоз».

Глава 17

Итак, мистер Загадка – не человек. И раз уж он раскрылся, ну, тогда все его барьеры падают, он не заботится о секретности и открывает мне своё сердце. Я использую слово «сердце» образно, потому что на самом деле его у него нет. Чтобы избежать тысячестраничной разговорной сцены, то, что я сделаю, так это изложу её для вас в сжатом виде. Моя мама учила меня быть краткой и всё такое.

В лучшие времена я считала, что это, должно быть, очень трудно, когда тебя учит на дому мама, которая сильно заинтересована в твоём образовании и которая беспокоится о стране-банкроте, которую ты, скорее всего, унаследуешь. Но обучаться своей матерью на дому в существующих условиях в «Уголке Гармонии» хуже, обучение это часто настолько же строгое, как в учебном лагере для новобранцев Корпуса морской пехоты[76], это на самом деле так, за исключением десятимильных марш-бросков, уроков стрелкового мастерства и тренировок по рукопашному бою. Она не могла защитить меня от Хискотта, но что она могла мне дать, так это знания и, возможно, понятия хорошего и плохого, которые приходят от обучения и мыслительных процессов, чтобы подготовить меня к свободе, если она когда-нибудь наступит. Один из способов, которыми она меня готовит, – заваливает меня письменными заданиями, как будто думает, что я собираюсь стать очередной Дж.К. Роулинг. Сочинения, биографии исторических личностей, короткие рассказы всех типов и жанров – им никогда нет конца. Одна вещь, на которой она сильно настаивает – краткость описаний. Она говорит: «Будь краткой, Джоли, будь лаконичной, пиши по существу». Ну, можете заметить, что я проделала долгий путь, чтобы принять во внимание это пожелание.

Так вот, мистер Загадка – не человек, и зовут его не мистер Загадка. Учёные Уиверна назвали его Аладдин, по имени одного из героев «Тысячи и одной ночи». Настоящий Аладдин был способен вызвать джина из волшебной лампы, чтобы отдать ему приказания. Теперь, когда я знаю, что представляет из себя этот парень, то начинаю понимать поверхностную логику выбора этого имени, но Алладин её не понимает. Ему это имя не нравится. Он называет себя Эдом.

По словам Эда, Форт-Уиверн по своей сути – не только военная база. Около 5 000 из 134 000 акров были выделены для всех типов совершенно секретных жутких проектов, которые не контролировались армией, которые велись неизвестно кем, и финансировались из «чёрного бюджета» федерального правительства, так что у них было всегда больше денег, чем у Скруджа Макдака, и они могли вести себя так безумно, как им этого хотелось.

Это место, которое я исследовала, не имеет ничего общего с проектом «Аладдин». Они здесь работали над проектом «Полярная звезда». Как вы знаете, Полярная звезда – последняя в ручке ковша Малой Медведицы, если это имеет значение. Лично я считаю, что всё имеет значение, даже когда так не кажется.

Проект «Полярная звезда» был создан для изучения артефактов пришельцев, под которыми я не имею в виду вещи, которые были найдены между границами с Канадой и Мексикой. Около десяти лет назад этот спутник проводил геологические исследования и занимался поиском возможных залежей нефти, и тогда недалеко от побережья Калифорнии он обнаружил огромную массу неприродного происхождения. Туда были посланы военные ныряльщики, и они обнаружили повреждённую, но всё ещё водонепроницаемую летающую тарелку, хотя, по словам Эда, она была непохожа на тарелку, больше на летающий котелок с выпуклым днищем и перевёрнутой чашкой для заварного крема в месте, где должна быть ручка крышки, и с отверстиями для высыпания сахара-пудры в месте, где должны быть ручки чашки, и, если честно, я не могу это всё описать точно.

Как вы можете догадаться, правительство сильно заинтересовалось изучением этой исторической находки и заплатило аванс в два миллиарда долларов благонадёжному подрядчику – он был мужем сенатора – для создания этого подземного сооружения в течение года. К тому времени Форт-Уиверн был уже долгое время закрыт, и на его территории больше не было военных, но изоляция сделала его даже более подходящим расположением для бесчеловечных проектов. Из-за сумасшедшего темпа строительства во время работы три раза погибало столько же рабочих, сколько и при строительстве плотины Гувера[77]. Некоторые были раздавлены, некоторые стали жертвами аварий, некоторые – жертвами несчастных случаев при работе с оборудованием, некоторые были пронзены или обезглавлены, некоторые – убиты током. Один парень умер во время спора с бригадиром, упал в котлован для фундамента и был залит двадцатью тонами бетона. По словам Эда, все погибшие были похоронены за счёт правительства и были награждены посмертно медалями за что-то. Их супруги и дети получили пожизненные пропуски для бесплатного посещения всех национальных парков плюс 23-процентную скидку на питание и сувениры, покупаемые в них.

В любом случае, одним из странных артефактов, взятых с корабля пришельцев и перетащенных сюда, в Уиверн, с неимоверным трудом, была серебряная сфера, которую мне сейчас видно через большие окна обзорной комнаты.

Доктор Норрис Хискотт ничего не делал со сферой. Он работал в другой части этого сооружения, изучая тела экипажа летающего котелка. Ему была очень интересна их ДНК. Как все и предполагали бы – думаю, все, кроме правительства – что-то пошло ужасно неправильно, и внеземной генетический материал каким-то образом начал просачиваться в тело доктора Хискотта, и он даже некоторое время об этом не подозревал. Необходимо всегда проверять, действительно ли некоторые высокообразованные люди на самом деле такие умные, как ожидается.

Итак, в один из дней Хискотт работает в своей лаборатории с двумя помощниками, которые, должно быть, были такими же выдающимися, как и он, и внезапно у него отваливаются три ногтя, как будто они были приклеены, и клей испортился. Все они пугаются, и когда один из помощников поднимает один из ногтей, ещё один отваливается, затем ещё два, а потом и последние четыре, прямо как дождь из ногтей. И теперь на кончиках пальцев доктора Хискотта едва можно различить места, где когда-то были ногти. В смысле, для них нет углублений, и в мгновение ока кожа выпрямляется. Когда эти все трое учёных улавливают связь между тем, что случилось с Хискоттом, и с тем фактом, что у мёртвых пришельцев, которых они изучают, нет ногтей, до этих выпускников Гарварда, наконец, доходит.