Джанет Каган - «Если», 2001 № 01
Каждое событие было подобно броску монеты, и, пока она вращалась в воздухе, а публика, затаив дыхание, ждала, девочка каким-то образом выздоровела, а у жеребца хотя бы на краткое время проявились мощь и темперамент, необходимые Для победы.
Но вот самолет разбился, и думать о нем могли уже только после свершившегося факта. К тому времени, когда известие о катастрофе стало достоянием публики, монета уже упала, и все надежды и молитвы о спасении пассажиров стали, по сути, бесполезными из-за огромной вероятности того, что все они погибли.
Ну ладно, пусть пес спасется. Сегодня.
Пусть девочка поправится. Скоро.
Пусть моя безнадежная ставка на бегах выиграет. На следующей неделе.
Пусть пассажиры останутся живы. Но вчера.
Авария самолета почему-то беспокоила Чарли больше всего.
* * *А потом, ко всеобщему удивлению и безо всякой логики, ситуация в Иране завершилась — как раз тогда, когда уже создавалось впечатление, что все это кончится новой Кореей.
Несколько дней спустя Британия гордо объявила, что ей удалось укротить финансовую бурю, и с фунтом стерлингов все в порядке, и новые займы Лондону уже не нужны.
Чарли понадобилось некоторое время, чтобы связать эти два факта с цепочкой самолет-девочка-скачки-собака. Но вскоре он понял, что и они укладываются в этот ряд, а потом вспомнил нечто такое, что могло… ну, не совсем в него вписаться, а быть как-то связанным с этой по-разительной цепочкой невероятностей.
После работы он спустился в офис «Ассошиэйтед пресс» и попросил сидевшего там парнишку принести папки из архива, набитые копиями телеграфных сообщений — белые листки для линии А, голубые для линии Б, желтые для спортивных новостей, розовые для биржевых. То, что Чарли искал, не могло прийти по спортивной или биржевой линии, поэтому он вернул эти папки и стал просматривать сообщения с линий А и Б, листок за листком.
Портер не помнил точной даты, когда пришла новость, однако знал, что это случилось после Дня памяти, а посему начал со следующей даты и двинулся вперед.
Чарли пытался вызвать в памяти ту сценку… Ну да, Дженсен взял этот листок и прочитал. Потом рассмеялся и наколол его на штырь.
— Что там такого смешного, Дженс? — спросил один из помредов.
Дженсен снял листок со штыря и перебросил спросившему. Листок пропутешествовал вдоль всего стола, вызывая усмешки, а потом вернулся на штырь.
На этом все и закончилось. История оказалась настолько нелепой, что ни один уважающий себя газетчик не удостоил бы ее повторного взгляда, ибо она имела все признаки розыгрыша.
В первый вечер Чарли не нашел того, что искал, хотя работал до позднего вечера. Он вернулся на следующий день и наконец отыскал тот листок.
Новость поступила из курортного городка где-то в Висконсине: это была заметка об инвалиде по имени Купер Джексон, прикованном к постели то ли с двух, то ли с трех лет. В материале сообщалось, что, по утверждению отца Купера, парень способен предсказывать события. Стоит ему вечером о чем-то подумать или что-то вообразить, как на следующий день именно это и случается. Например, Линк Абрамс грохнулся с машиной в придорожную канаву, сам оказался жив-здоров, а машина — вдребезги. Или что преподобный Эймос Такер получил письмо от брата, который за двадцать лет не прислал ни строчки.
Утром Чарли подошел к Дженсену.
— У меня несколько дней отпуска — прошлой осенью я работал гю шесть дней в неделю, — напомнил он. — И еще у меня осталась неде ля от прошлогоднего отпуска: у нас была запарка, и ты не смог меня отпустить…
— Конечно, Чарли, — согласился Дженсен. — Мы сейчас в хорошей форме.
* * *Два дня спустя Чарли сошел с поезда в курортном городке в Висконсине. Со станции он направился в туристический лагерь, расположенный на окраине городка, где за неслыханную цену снял на несколько дней жалкую хижину. И лишь после этого решил задуматься — по-настоящему задуматься о том, зачем он сюда приехал.
Вечером он отправился в город и потолкался час-другой в универсальном магазине и бильярдной. Вернулся Чарли с информацией, ради которой отправился в путь, и еще кое с какими сведениями, переварить которые был еще не готов.
Первая информация подтверждала: ему нужно встретиться с доктором Эриком Эймсом. Как выяснилось, док Эймс оказался не только единственным доктором городка, но еще и его мэром, а также признанным гражданским лидером, мудрецом и отцом-исповедником всей общины.
Второй же информацией, вот уже два месяца служившей в городке пищей для разговоров, оказалось то, что Купер Джексон, пролежав несколько лет в постели беспомощным инвалидом, теперь встал на ноги. Разумеется, ходит он пока с тростью, но быстро поправляется и каждый день прогуливается у озера.
На следующее утро Чарли встал пораньше и принялся расхаживать по берегу озера, внимательно ко всему приглядываясь. Он разговаривал с туристами, живущими в соседних домиках, и с рыбаками, расположившимися на берегу. И еще немало времени он провел, наблюдая за птичкой с желто-черными крыльями, свившей гнездо в камышах на заболоченном пятачке.
Вскоре после полудня появился и Купер Джексон. Прихрамывая и опираясь на трость, он прошелся по берегу, потом присел отдохнуть на сухой ствол, выброшенный из озера после грозы.
Чарли подошел к парню.
— Не возражаете? — спросил он, присаживаясь рядом.
— Ничуть, — ответил Купер Джексон. — Рад буду поболтать.
Они разговорились. Чарли рассказал, что работает в газете, а сюда приехал в короткий отпуск. Он очень рад, что избавился от новостей, приходящих по телетайпам, и страшно завидует людям, которые могут жить среди подобной красоты круглый год.
Когда Купер услышал, что Чарли работает в газете, то сразу заинтересовался и забросал его всевозможными вопросами — из тех, которые всегда задают газетчику, если удается зажать его в углу.
Что он думает о ситуации, и что можно предпринять, и есть ли шанс предотвратить войну, и что нам следует сделать, чтобы предотвратить войну… и так далее, пока несчастный газетчик не готов завопить.
Но было и одно исключение. У Чарли создалось впечатление, что Купер задает куда более острые вопросы, чем задавал бы обычный человек, и подкреплены они более достоверной информацией. Причем спрашивает настойчиво и взволнованно, в то время как простой смертный интересуется немного отстраненно.
Чарли честно ответил, что не знает, как предотвратить войну, хотя нынешняя ситуация в Иране и конец британского финансового кризиса могут весьма заметно повлиять на стабильность в мире. В лучшую сторону.
— Знаете, я тоже так подумал, — сказал Купер Джексон. — То есть когда я узнал новости, то сразу подумал: хорошо бы, чтобы это случилось.
* * *Тут, пожалуй, следует кое-что пояснить.
Будь Чарли Портер журналистом, а не помощником редактора, он мог упомянуть и аварию самолета, и выздоровевшую девочку, и историю о том, как собаке удалось выбраться из пещеры, и рассказать о человеке, который загреб уйму денег, поставив на жеребца по кличке Полночь.
Однако Чарли ничего этого не сказал.
Будь Чарли Портер журналистом, он мог бы заявить Куперу Джексону:
— Слушай, парень, я приехал к тебе. И я знаю, что ты проделываешь. Я обо всем догадался. Может, объяснишь мне пару мелочей, чтобы я все написал правильно?
Но Чарли ничего подобного не заявил. А сказал он, что слышал вчера в городе о чудесном исцелении некоего Купера, а ведь паренек и есть Купер Джексон, не так ли?
Да, ответил Купер, я Купер Джексон, и мое выздоровление, пожалуй, можно назвать чудесным. Но я понятия не имею, как это произошло, и док Эймс тоже.
Поговорив час-другой, они расстались. Чарли не просил новой встречи. Но на следующий день, когда Купер, прихрамывая, пришел на берег и направился к бревну, Чарли уже ждал его.
В тот день Купер рассказал о себе. Он был инвалидом сколько себя помнит, хотя, по словам матери, несчастье случилось, когда ему исполнилось три года.
Он любил слушать сказки и не сомневался, что именно сказки, которые ему рассказывали и читали родители, братья и сестры, поддерживали у него интерес к жизни в первые, самые трудные годы. Потому что он заставлял эти сказки работать на него.
Он рассказал, как заставлял все персонажи — кролика Питера, Пряничного Человечка и Мальчика-с-пальчик — работать сверхурочно. Купер лежал в кровати и мысленно повторял все услышанные сказки снова и снова.
— Но вскоре все эти сказки мне здорово наскучили. И я стал их улучшать. Я изобретал новые. Я смешивал персонажи. Сам не знаю почему, но кролик Питер и Пряничный Человечек были моими главными героями. Я отправлял их в невероятнейшие путешествия, где они встречались с персонажами других сказок и вместе преодолевали трудности, с которыми совладать попросту невозможно. Но мне, — добавил он, — они никогда не казались непреодолимыми.
