Алексей Егоренков - Змеиный бог

Других огней поблизости видно не было: Фонтейн, судя по всему, был оставлен. Людей в прерии обитало много, но не столько, чтоб волноваться о нехватке жилья. Где наклевывалось стекло-0, хороший урожай или хорошая охота, там неизбежно заводились люди и росли дома. Потом кто-нибудь в новом селении начинал слышать Шум, и сквоттеры испарялись из его округи в одночасье, не считая самых упрямых, вроде Масляного Джека, который пересидел в своем «Еноте» несколько приливов и отливов цивилизации.

Овраги и болота наконец остались позади. Стрелок выбрался на дряхлый панцирь автостоянки, большой квадрат из гудрона, здесь и там проеденный степными травами. Мотель — низкая кирпичная громадина — раскинулся по дальней его границе. Окна мотеля были темны. На его вытянутом фасаде мерцали неоновые трубки:

ГАДЮЧИЙ ДВОР

Комнаты Бар Стоянка Горючее Телефон

МЕСТ НЕТ

Пепел ухмыльнулся. «Гадючий двор» выглядел совершенно нежилым: вся его темная кирпичная кладка осыпалась и была густо затянута плющом, и даже на крыше цвели какие-то растения, — при этом сама вывеска горела в полную газовую силу. Кто-то обновил и зажег ее совсем недавно. А значит, место для слингера здесь было припасено — теперь он точно был уверен в этом. А заодно и в том, что старик Кайнс подвез его досюда не случайно.

«Наверняка ее человек, — решил Пепел. — Что ж, солнце, благодарю за такси».

Над тяжелой раздвижной дверью мотеля в эмалированном плафоне мерцала еще одна лампа, на этот раз обычная, без неона. Вокруг ее колбы с тлеющей нитью танцевала стайка ночных мотыльков. Слингер подналег на створки, потом еще раз — и двери с хрустом разъехались по сторонам. Где-то вверху брякнул колокольчик. Других звуков не последовало, и Пепел аккуратно шагнул через порог.

На конторке было темно и пусто. Дизельный генератор тихо урчал внизу, под досками и бревнами пола, но в самом холле царил полумрак: только неоновые отблески падали снаружи длинными сполохами — синий-желтый. Синий-зеленый. Синий-красный.

Пепел едва не пропустил внутреннюю дверь — она скрывалась в тени торгового автомата. Стрелок осмотрел его разбитую витрину и раскуроченные внутренности, настолько пропахшие поп-корном, что древний горелый душок ощущался рядом до сих пор. Мотель, как видно, был разграблен не один десяток лет назад. Но генератор кто-то привез сюда недавно.

Пепел зажег спичку. К жестяному боку автомата был прилеплен дагеротип, изображавший мотель в его лучшие времена. Усатый джентльмен позировал с двумя приятелями на стоянке у главного входа, среди флажков и гирлянд, а позади троицы маячила всё та же машина Ферриса, ярмарочное колесо обозрения в полнолунной фазе и полной исправности. Только название было какое-то другое — «Моторный двор», или что-то вроде.

Держа руку у кобуры, слингер прошел во внутренний дворик.

Мотель оказался построен с размахом. В его внутреннем дворе раскинулся целый дикий сад. В гуще зарослей виднелся то ли фонтан, то ли бассейн — кафельная яма по пояс, сплошь усеянная багровыми листьями. Узловатые стволы и ветви акаций тесно обступали ее и смыкались над головой, оставляя небу совсем немного пространства. Там, где акациям не хватало места, торчали сорняки всех мастей и пород, нередко в человеческий рост, — а толстые вьюнки и плющи карабкались еще выше. На крыше мотеля буйно росли какие-то цветы с мясистыми листьями — некогда определенно комнатные — и в воздухе стоял их сладковатый запах.

Пепел заметил индианку сразу, как только приблизился к кафельной яме. Жрица сидела у фонтана в свете единственного дворового фонаря, качавшегося на древнем скрипучем проводе. Кожа Игуаны была чиста — бронзовые узоры исчезли. Теперь с тонких плеч верховной жрицы ниспадала дешевая футболка с выцветшим орнаментом — не ацтекским, а, скорее, майянским, насколько мог разобрать слингер. Еще он мог разобрать, что больше на жрице нет ничего.

Бессмертная Игуана казалась такой же хрупкой и тонкой, как черные ветви акаций у нее за спиной. Жрица смотрела куда-то вверх, чертя в листьях на дне фонтана пальцем ноги. В ладонях она держала винный бокал, отпитый наполовину. Бутылка стояла здесь же, у ее ног, почти пустая.

— Ты долго шел, — сказала Игуана, разглядывая ветви над головой. Она спросила: — Хочешь со мной выпить вина?

Стрелок откинул плащ и присел на край фонтана или бассейна, забросив ноги в чашу и нарушив орнамент из опавших листьев. От самой Игуаны тоже пахло сладкой акацией — не настоящей, а какой-то цветочной водой, из тех, что продают бродячие коммивояжеры.

Жрица протянула ему бокал. Слингер положил руку на ее ледяные пальцы. Она не убрала их. Разные глаза Игуаны были неподвижны. Стрелок поднес руку индианки к губам и позволил ей напоить себя. Остаток жрица допила сама. Вино было терпким и крепким — хоть и слегка паршивым для такой пузатой крикливой бутылки.

— Не рано тебе пить? — спросил Пепел. — На вид тебе восьмидесяти нет.

При электрическом свете он дал бы ей лет тридцать пять. Возможно, тридцать семь. Года на четыре его старше.

— У меня был тяжелый день, — ответила Бессмертная Игуана.

Слингер вынул сигару.

— Для чего было швырять меня в яму? — спросил он. — Могла просто подложить мне ключ.

— Я тебя не знала, — ответила Игуана. Она посмотрела на него. — Мне ведь нужно было сначала в тебя поверить.

Стрелок откусил кончик сигары, сплюнул его под ноги и начал:

— Я пришел…

— Ты пришел забрать меня. Да? Это так? — Она склонилась ниже, ниже, пока не сумела заглянуть ему в глаза. — Я не из твоих американских подружек. Бери меня или уходи и мечтай обо мне в своих глупых ковбойских походах, еслибоишься… а-ай!

Отбросив сигару, Пепел сгреб индианку и ухватил ее за волосы, не зная, поцеловать ее или заломить ей руку. Игуана выронила бокал, рванулась вперед и поцеловала его сама, с такой силой, будто желала высосать кровь из его губ. Она кусалась и снова целовала его, не оставляя слингеру ни вдоха, ни выдоха. Руки жрицы скользили у него под одеждой как две длинные и быстрые рептилии, — они гладили здесь, толкались там, сюда тянули, туда не пускали. Слингер моментально начал изнывать от похоти. Бессмертная Игуана почуяла это и принялась дразнить его еще беспощадней.

Кррак!

Стрелок отпихнул индианку прочь. Ворот ее футболки затрещал у него в руке, обнажив худое бронзовое плечо жрицы. Пепел чувствовал вкус крови. Он знал, чего хочет жрица. Еще миг — и он будет готов нападать и убивать ради нее, вести себя как одуревшее животное, подчиняться ее капризам и не давать никому приближаться к ней.