Виталий Вавикин - Желание верить (сборник)
Он зажарил для нее свой язык. Мелко порезал и подал к столу.
– А ведь когда-то он меня был готов на руках носить!
Мясорубка перемолола его кисти, превратив в великолепной фарш.
– Он изменился. Стал жестким. Подозрительным.
Масло шипело на раскаленной сковородке, предвкушая порцию свежего мозга.
– А потом появилась эта баба, и мне все стало понятно!
Он смотрел ей в глаза, но ему нечем было ее почивать.
– Кобель!
За окном кричали кошки, затеяв брачные игры…
Он вылетел из дома в семь тридцать. Ни жены, ни детей. Дом, работа, пара костюмов, новый комплект постельного белья…
Она всегда была трудолюбивой пчелкой. Летала с работы на работу и иногда встречалась с подругами…
История тридцать первая (Любовь в Каире)
1
Сначала Махди увидел сцену. Деревянный помост, на котором стояла пара стариков евреев. Прозвучал приговор. Появилась виселица. Пеньковые веревки натянулись…. Но зал молчал. И занавес не спешил скрывать актеров. Нет. Они не выйдут на бис. Никогда уже не выйдут…
Его голос дрогнул. Сон кончился. Нил поглотил стариков, унося их вниз по течению к дельте.
– Хорошая работа, – похвалил его Рашид. Он не ответил. По небритому лицу катились крупные капли пота. Белое солнце слепило глаза. Они сели в машину. Пыль облепила тело. Рашид что-то рассказывал о своей семье. Потом осторожно. Даже как-то вкрадчиво. – А как Софи?
– Софи? – имя показалось ему чужим и незнакомым. Он снова подумал, что спит. Кто-то на заднем сиденье отпустил грязную шутку о французской любви. Рашид рассмеялся.
Они въехали в Каир. Добрались до квартала мусорщиков и дальше, вверх, сквозь гниющие отходы и вонь к кафедральному собору. Копты расступились, пропуская их к костру. Пламя сжирало тысячи книг, отправляя знания черным дымом в безоблачное небо. Солдаты принесли новую партию книг. Священник в белой рясе бросился в огонь, спасая древние истины. Жир зашипел, наполняя воздух запахом горящей плоти.
Махди вырвало. Кровянистая масса, отторгнутая желудком, забрызгала ботинки.
– Что с тобой? – спросил Рашид.
– Наверно жара, – он вытер рот и повернулся к костру спиной. На севере блестели в лучах солнца шпили мечети аль-Азхар.
– Отвезти тебя домой? – предложил Рашид.
– Домой? – Махди посмотрел на костер, и его снова вырвало.
2
Рашид остановился недалеко от мечети Амра и проводил Махди до дверей его квартиры. Им открыла женщина с волосами цвета золота и бледно-голубыми глазами. В квартире пахло бобами, кориандром, чесноком и специями. Софи усадила их за стол и подала фуль и круглые лепешки из непросеянной муки. Рашид ел молча, лишь изредка косился на женщину да на пару светловолосых ребятишек снующих по маленькой квартире.
– Надеюсь, когда-нибудь она родит тебе настоящего египтянина, – сказал он Махди, допивая предложенный Софи стакан красного чая. Она молчала. Молчала до тех пор, пока не ушел Рашид. И лишь после спросила мужа на ломанном арабском, как прошел день.
– Я почти забыл о тебе, – признался он, позволяя ей сесть у своих ног. – Почти забыл обо всем.
3
Бывший муж позвонил сразу, как только узнал о зафиксированной в Каире вспышке бубонной чумы.
– Все нормально, – сказала ему Софи. – Если бы это было серьезно, то Махди знал бы об этом.
– Ты все еще можешь вернуться, – сказал Жак и справился о здоровье своего сына.
– Махди относится к нему, как к родному, – заверила его Софи.
– Он должен жить в родной стране.
– Прости, Жак.
Она повесила трубку, одела и отвела детей в гамман. В меслюкхе Софи слышала, как женщины разговаривают о «черной смерти». После, на рынке Хан аль-Халили она видела, как хоронят умерших от бубонной чумы людей. Молчаливая процессия несла мертвецов завернутых в саван, а толпа расступалась, прикрывая платками лица.
4
Ребенок плакал всю ночь, а утром началась легочная инфекция.
– Скажи мне, что это не чума, – взмолилась Софи, вглядываясь в глаза своего мужа.
– Чумы нет в Каире, – сказал он и ушел на работу. Софи плакала вместе с сыном. С его сыном.
– Нужно проводить плазмафарез, – сказал Жак Софи по телефону.
– Никто не станет делать ему плазмафарез, – сказала она, отчаянно сдерживая слезы.
– Я приеду, как только смогу, – сказал Жак.
– Когда ты приедешь, мой сын будет уже мертв.
– Зато мой сын может быть все еще жив.
5
Рашид встретил Жака во втором терминале аэропорта Каир.
– Улетай назад! – прокричал он, перекрывая шум бесконечной очереди и зашелся кровянистым кашлем. – Тебя здесь никто не ждет, – Рашид сунул в руки Жака обратный билет компании «Air France» и ушел.
6
Они стояли у могилы Софи и детей. Рашид и Махди. И жаркое солнце играло на шпилях древних мечетей.
История тридцать вторая (Иглы воспоминаний)
1
Он все еще пах ее телом. Все еще чувствовал вкус поцелуев. Слышал ее голос, случайные фразы…
Кольщик спросил его, что они значат. «Ничего, – сказал он. – Для вас ничего». А потом долго смотрел, как игла оставляет черный след на его коже…
В памяти стерся тот момент, когда они впервые задумались о чувствах. Возможно, это была лишь случайная встреча, когда никто из ваших знакомых не должен ничего понять. Вы просто проходите мимо, упражняясь в актерском мастерстве безразличия. И никто ничего не замечает. Никто, кроме вас. Это длится лишь мгновение. Всего один удар сердца. Но мира нет. Ничего нет. Затем шаг, и память стирается. Остаются лишь чувства.
2
Они стали мифом. Парой, летящей в пропасть. Семьи рассказывали о покупках и отметках в школе. Кольщик научился не задавать вопросов. Комната пропахла потом. И даже время как-то застыло, словно не зная, что делать дальше…
3
Он понял, что теряет ее морозным январским утром. Теряет, потому что устал. Нет. Она не уходила от него. Он сам готов был уйти. Готов, пренебрегая осторожностями, словно желая, чтобы тайна, утратила статус тайны. Неужели никто ничего так и не понял, не раскусил их обман? Или же это был действительно миф, который они сами придумали для себя. Что если они существовали только когда были вместе? Без друзей и знакомых? Что если в действительности никогда и не было «их»? Каждый жил своей жизнью, напоминая другому о себе лишь короткими телефонными звонками и недолгими встречами. Кто мог подтвердить существование этой пары? Что было у них общего, кроме непреодолимого влечения друг к другу? Кроме татуировок на руках, да спермы на постельном белье?
Ответа не было. Он видел, ощущал и мог представить ту жизнь, которая у него была раньше. И совершенно обратное мог сказать о том, что было сейчас.
Нет. У них не может быть будущего. Не здесь. Не так. Все забудется. Пройдет, как сон. Абсолютно все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
