Николай Трублаини - Глубинный путь

- А в сирени щелкают соловьи, - заметил, перебивая профессора, Тарас.

- Ты, Тарас, скептик! - возмутился ботаник.

- Нет, я говорю совершенно серьезно, Аркадий Михайлович! Почему нельзя населить подземные сады птицами? Ведь будет веселее. Можно даже ульи с пчелами поставить.

Аркадий Михайлович довольно засмеялся. Очевидно, он почувствовал в словах мальчика веру в свои фантастические замыслы.

- Я и сам уже думал, - Аркадий Михайлович повертел в руках вилку, - я и сам думал, что хорошо бы расширить границы биосферы, завоевать для нее подземные глубины, создать как бы нижний этаж для растений. Мне уже снились подземные поля и леса. Но пока сделаем первую попытку на глубинных станциях нашего туннеля.

Завтрак проходил в оживленной беседе о том, какие деревья, цветы и травы нужно насаждать в подземельях Глубинного пути между Москвой и Дальним Востоком. Мы старались представить себе, каковы на вкус будут фрукты из подземных садов.

- Посадим там землянику и клубнику, - уговаривал Тарас, - и будем варить из них варенье. Мне обязательно пенку!

- Ну, пенки еще долгонько придется ждать, - смеялся ботаник.

- А как же теперь я, когда вы, Аркадий Михайлович, на службе? - вдруг спросил мальчик.

- Ты? Ты тоже на службе. О твоем назначении тоже подписан приказ.

- И меня не спросили?

- Я думал, что ты не станешь возражать.

- Конечно, нет. Значит, я поступил на службу? Первый раз в жизни! Очень рад... - Тарас встал, подошел к профессору и принял серьезный, солидный вид: - Скажите, что мы должны делать?

Глядя на лукавую физиономию мальчика, мы с профессором расхохотались.

- Жулик ты, Тарас! - сквозь смех проговорил старый ботаник.

- Аркадий Михайлович, я знаю! - воскликнул Тарас и тоже расхохотался, да так звонко, что в солнечной, веселой комнате стало еще веселее. - Я знаю, меня назначили вашим главным помощником!

- Чуточку не угадал. Секретарем.

- Так секретарь и есть главный помощник.

- Ну, прекрасно. Кончай-ка завтракать. Мы сегодня выезжаем в дальние странствия.

- Вы на сессии совета не будете? - спросил я.

- Я приеду к концу, чтобы выступить со своим планом озеленения.

- А куда вы едете?

- Сегодня мы с Тарасом вылетаем в Забайкалье. Там - самая глубокая шахта Глубинного пути, номер девятьсот двадцать пять. Ее глубина полтора километра. На этой глубине строится большой подземный вокзал. Ярослав рекомендовал ехать туда. Он дал мне письмо к инженеру Кротову. Я хочу начать озеленение немедленно.

- Я бегу в номер, - сказал Тарас.

Когда мальчик ушел, профессор, проводив его взглядом, обратился ко мне:

- Чудесный паренек! В нем как-то хорошо соединяются серьезность и детское легкомыслие. Хотел бы я, чтобы его юность проходила вблизи от меня.

Возвращаясь в свои комнаты, мы встретили в коридоре Тараса.

- Аркадий Михайлович! - Мальчик подошел к профессору. - Когда я проходил вестибюлем, на меня очень внимательно смотрел какой-то человек. Мне показалось, что я его знаю. Я даже хотел поздороваться, а потом подумал, может, он меня и не знает. А теперь я вспомнил, кто это. Вы его не видели?

- Кто? Кого?

- Это был следователь. Тот самый, который когда-то приезжал ко мне в больницу с вами, а потом один... Помните?

- Томазян?

- Он самый!

- Не видел. Вы видели его? - обратился профессор ко мне.

Я молча покачал головой.

- Хотел бы с ним встретиться. Но у нас нет времени. Когда вернемся в Иркутск, поищем его.. Симпатичный человек.

У себя в номере я подумал, что мне было бы интересно встретиться сейчас с Томазяном. Но следователь просил без надобности к нему не приходить и хранить наши отношения в тайне.

Я услышал в соседней комнате шаги Лиды. Нужно было сказать ей о моем разговоре с Макаренко. Я постучал и вошел к ней. Она стояла перед раскрытым чемоданом.

- Вы куда собираетесь? - спросил я.

- На девятьсот двадцать пятую.

- Сегодня?

- Не позже завтрашнего утра.

- Аркадий Михайлович и Тарас сегодня тоже вылетают туда.

Она вопросительно посмотрела на меня.

- Я видел его.

- Каким образом?

- Это получилось случайно. Он не выходит из кабинета Саклатвалы. Академик не выпускает его ни на минуту. Мне едва удалось обменяться с ним несколькими словами. После сессии Научного совета он сейчас же поедет на ту шахту, где будете вы.

Я выдумывал как умел, чтобы хоть чем-нибудь оправдать поведение Ярослава и свою неудачу.

- Спасибо, - сухо сказала Лида.

Ее лицо омрачилось. Она склонилась над чемоданом и начала энергичнее укладывать вещи.

- Лидия Дмитриевна, не принимайте этого так близко к сердцу.

Девушка посмотрела на меня глазами, полными слез.

- Пусть приезжает, если он сможет это сделать после заседания совета.

- Что означают ваши слова? Почему такой зловещий тон?

- Разве вы не слышали, что группа инженеров подала заявление с требованием привлечь Ярослава к ответственности за преступное руководство строительством?

- Уже? Но Саклатвала его защищает. И, собственно, при чем здесь Ярослав? Ведь руководит Саклатвала!

- На Саклатвалу кое-кто смотрит, как на старого деда, уже неспособного критически оценивать события. Мол, он теперь годится только для представительства.

- И вы, которая так близко встречаетесь с этим выдающимся ученым, можете согласиться с такой формулировкой?

- Я - нет. Но... Я ничего не знаю. Я ничего сделать не могу и сегодня еду. До свиданья!

Я вежливо поклонился и вернулся к себе.

11. ПОРУЧЕНИЕ "ДОКТОРУ ВАТСОНУ"

Меня поднял с кресла телефонный звонок.

- Слушаю.

- Добрый день, - послышался знакомый голос.

- Добрый день!

- Послушайте, Ватсон, я хотел бы вас видеть.

- А-а... это вы. Так вы ко мне или я к вам?

- Очень прошу вас ко мне.

- Хорошо. Приду через пять минут.

- Будьте пунктуальны, - попросил Томазян и повесил трубку.

Через пять минут я был на первом этаже, где жил следователь.

Он встретил меня очень приветливо.

- Вы приехали сегодня утром? - опросил я.

- Откуда вы знаете?

- Сужу по вашему усталому виду... И, кроме того, здесь, в гостинице, вас узнали и уже известили меня.

- Не Тарас ли Чуть?

- Да.

- А я думал, что он не узнал меня.

- Сначала действительно не узнал, но потом вспомнил. С ним случается и так: видит знакомое лицо, а вспомнить, где встречал человека, не может.

И я рассказал о случае с Догадовым.

- Где же Тарас мог его видеть?

- Вероятно, у Аркадия Михайловича или у Черняка, а может быть, в редакции "Звезды".

- Кто он такой, этот журналист?

- Сейчас он работает палеонтологом. К слову сказать, кажется, единственный человек, который горячо выступает в защиту Макаренко.