Юрий Манаков - Мультипликатор

Я встряхиваюсь и крою матюгами в полный голос. Затем начинаю сложнейший водный слалом. Работаю веслом как сумасшедший. Когда попадаю в конец слива и пробиваю собой стоячий вал, то на короткий момент времени полностью теряю ориентацию. Меня бьет со всех сторон и швыряет, как Бог на душу положит. В какой-то момент даже двигаюсь вверх ногами, но ни на мгновение не выпускаю кормовое весло, вцепившись в него намертво, как клещ… Господи, только бы не было впереди водопада!

Я прошел и ворота и падуны! Помог большой запас плавучести у плота из бальзовых стволов. Выскочив из речной пены, почти как Афродита, в просвете между потоками дождя вижу впереди прямо-таки роскошный порожистый перекат. Прямой и длинный - километра два или три. Очень опасный.

В этот момент прекращается дождь, а я подхватываю кураж! Мне становится весело и легко. Появляется боевая злость и задор. Безмозглые силы природы… все лишь. Впереди пороги, падуны, маленькие сливы и валуны, но я морально готов ко всему, а физически - со мной и спорить-то бесполезно. Так что верхним чутьем призового пса угадываю нужный путь. Гребу и торможу веслом там, где без этого никак не обойтись. А в результате, со свистом лечу по кипящему пеной порогу, вопя от счастья. Преодолеваю малые падуны и сливы. Словно горнолыжник уклоняюсь от подводных камней и валунов. Вот это жизнь! Полный экстрим!

В конце этого гигантского слалома ломается кормовое весло. Сердце сжимает от нехорошего предчувствия…

Но Фортуна на моей стороне - она меня любит. И по пояс в речной пене пулей влетаю в очередные скальные ворота. А через них меня выкидывает на раскат. В данном случае это глубокая и обширная равнинная яма, на которой резко падает скорость потока. Какое-то время вокруг плота бурлят водовороты и подводные течения, неуправляемый плот крутит волчком, кидает из стороны в сторону, но это уже остатки былой роскоши. С каждой новой секундой я удаляюсь от непредсказуемого бешенства водной стихии.

Чтобы хоть как-то управлять плотом, нужно срочно устанавливать запасное весло на корму. Этим я и занимался некоторое время… и не без успеха.

Как результат, течение реки, неуправляемое движение и водовороты на раскате прибили плот к колоссальной куче плавника протяженностью метров триста и высотой над водой метров шесть. Видимо в эту кучу многие годы, а может быть и десятилетия, забрасывало деревья плывущие по реке. Чего тут только не было. В частности, чуть ли не треть деревянного завала составляли бальзовые стволы. По моему мнению - самое настоящее и баснословное богатство. Скрепляли это кладбище погибших деревьев плети очень своеобразных лиан. Они чем-то были похожи на канаты - с многожильной сердцевиной и внешней оплеткой. Если снять внешнюю кожуру и размочалить сердцевину, то отдельные нити сердцевины диаметром в доли миллиметра, существенно превосходили по прочности стальную проволоку. Хорошо что этих лиан не было в месте моего падения с верхнего яруса джунглей - такие канатики телом не порвешь, даже если на нем надета кольчуга. Очень интересный и полезный материал. Причем, некоторые плети длиной метров тридцать-сорок. Я вырезал себе в качестве образца не очень большой кусок длиной метров пятнадцать, смотал бухточкой и пристроил на плоту.

Где-то через час, закончив оборудование кормового весла и исследования содержимого кучи плавника, оттолкнулся шестом и вывел плот на чистую воду. Сразу после раската река, потеряв свою силу и ярость, снова входит в сужение, и я оказываюсь в долине.

Здесь поток широкий и глубокий. Течение спокойное и мощное. Мелькает, пока что не очень уверенная мысль, - кажется, я вырвался из зеленого ада джунглей и улизнул-таки от погони.

Если посмотреть налево, то на расстоянии полукилометра с верхушки отвесного стометрового обрыва падает величественный водопад. Очевидно, это продолжение того самого мелкого рукава, который отделился от основной реки и чуть было не засосал меня к себе.

Я представил себе в красках падение вместе с потоком воды с высоты сто метров. На секунду прикрыл глаза, что-то мне стало немного не по себе. Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается. Нужно жить настоящим, а не возможным прошлым. Отвернулся от красочного явления природы и дальше смотрел только вперед.

Наступил новый этап путешествия - я начинаю плаванье по образованным рекой долгим и нудным излучинам. Эти меандры в основном имеют врезанную природу и сформированы изгибами долины так, что в каждую излучину входит выступ коренного склона. В дополнение, на разливах реки, появляются русловые гряды и мели - в основном песчаные, но временами встречаются продольные и перекошенные. Это затрудняет движение. Приходится внимательно работать кормовым веслом, чтобы все время держаться фарватера.

Вода в реке чистая и прозрачная, так что нормально просматривается на глубину до двух метров. И одного взгляда достаточно, чтобы понять, - на всех этажах реки прописана масса речного народа. Сверху вроде незаметно, но на глубине скрывается крутой суповой набор. Рыбы не просто много, а очень много. Разной. И самое главное, стали попадаться виды знакомые по прошлой жизни.

Береговая растительность разительно меняется. Сюда уже долетает иссушающее дыхание пустыни и лес здесь переменно влажный - классические джунгли. Бамбучник и кустарники перевитые лианами. Но превалируют акации, гигантский бамбук и ротанговая пальма. Такие места еще хороши для произрастания лиан дикого черного перца. Очень полезный продукт… Нужно будет как-нибудь пошарить по кустам.

Посчитав эту мысль достойной внимания, решил не откладывать в долгий ящик ее исполнение и направил плот на ближайший песчаный пляж. Соскочив на землю, заякорился, углубился в кусты и, буквально не пройдя и десятка шагов, наткнулся на то, что искал. Лиана с гибким тонким стеблем и воздушными корнями. Яйцевидные листочки и рыхлые соцветия мелких белых цветов. Это был он - nigrum piper - черный перец.

Отколупнул из кисточки один красноватый шарик и попробовал на вкус. М-да, в нем было все - и острота, и пряность. Что называется, высший сорт - и алкалоидов, и эфирных масел в избытке. Набив полный карман созревшими плодами, с отличным настроением направился к реке. Но по дороге пришлось еще раз отвлечься.

На себя обратило внимание дерево-паразит высотой метров двенадцать. Оно использовало для своего пропитания заросли бамбука, а привлекло к себе мой взор исключительно запахом. Достав нож, сделал срез коры так, чтобы достать до древесины. Точно, я не ошибся, - это был сандал: пахучая, тяжелая и прочная кора; желтая, душистая древесина.

Долгих несколько минут я колебался - срубить или не срубить дерево. Очень хотелось добавить в штабель с саппаном еще и сандаловые дощечки. Ну, правится мне этот запах и ничего не могу с собой поделать. Но сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и пересилил себя. И так уже, как Плюшкин, насобирал тучу вещей. Сейчас-то все добро везет река. А на суше? Как я потом потащу все это на себе? Ума не приложу. Так что оставим-ка мы сандаловое дерево на потом. Дай Бог я здесь не в последний раз. Приняв окончательное решение, стал пробираться к реке и через несколько десятков шагов выскочил на берег.