Лидия Ивченко - Конец эры мутантов

– Слушаю и повинуюсь.

Дина Еремеевна чуть улыбнулась, что при её сдержанности можно было счесть за одобрение. Поправив очки, она снова склонилась над текстами, а Варя отправилась к Максиму Семёновичу – постигать и вникать.

Трепеща в душе, шла на другой день Варя в редакцию, с полным основанием ожидая выволочки. Она заглянула сперва в репортёрскую – прозондировать почву. В огромной комнате с десятком столов в этот час никого не было, лишь Максим Семенович в наушниках возился у магнитофона в углу, то и дело нажимая на кнопку перемотки. Он обернулся к Варе, когда она подошла уже вплотную.

– А-а, – улыбнулся он и сделал приветственный жест. Видя, что она стоит в ожидании, он остановил вращение диска и снял наушники.

– Ну ты молодец, – сказал он, потирая надавленные уши, – здорово написала. Я как услышал в выпуске, удивился – кто бы это? Посмотрел подшивку – а это ты…

Варя радостно вздохнула – слова Максима Семеновича ее несколько ободрили. Если такому маститому репортеру понравилось, то может быть, всё обойдется. Победителей не судят.

– Как же ты успела? – продолжал мэтр радиожурналистики. – А из Колонного зала – в другом выпуске, что ли? Я не нашел.

– В том-то и всё дело… – Варя запнулась. – Не знаю, как вам объяснить… В общем, не написала я из Колонного. Не смогла. Не вдохновилась, наверное. И побежала в театр – спасать положение.

Она умолкла и испуганно посмотрела на Максима Семеновича, ожидая, как он на это прореагирует.

Брови его слегка поднялись, как бы говоря «Ах, вот оно что…» и тут же вернулись на место.

– Да, это, конечно, хуже, – сказал он, и Варя снова упала духом. – Да ничего, не расстраивайся, – стал успокаивать он, видя, как всё сказанное им отражается на её лице. – Дина тебе, конечно, выдаст, – будь к этому готова, но думаю, что без последствий. Ты рассудила правильно – лучше дать другую заметку, чем никакой, а ты дала к тому же и хорошую. Так что не волнуйся. Однако и не злоупотребляй!

– Это аварийный случай, – пробормотала Варя.

– Не злоупотребляй, – повторил Максим Семенович, качая склоненной головой. – В другой раз не простят… Ну давай, дуй к начальству. Ни пуха тебе ни пера, – он ободряюще хлопнул её по плечу и снова надел наушники.

Оттягивая момент объяснения, Варя ещё послонялась по коридорам, заглядывая то в монтажную, то на выпуск – в надежде встретить там Дину Еремеевну и исчерпать инцидент на ходу. Но начальницы нигде не было видно. Её уже стала утомлять собственная нерешительность, бессмысленное топтание и догадки относительно возможной реакции Дины Еремеевны. «Какого черта! Не съест же она меня в самом деле!» – отругала Варя себя и отважно двинулась к кабинету. У двери она опять было оробела и помялась немного, но накачав себя до ощущения правоты, с безмятежным видом шагнула за порог.

Дина Еремеевна с неизменной папиросой в зубах сидела над заметкой. Она посмотрела на Варю поверх очков как на какую-нибудь невидаль – вроде кенгуровой мыши в зоологическом музее, и всю её безмятежность, точно пену водой, смыло. Варя почувствовала, как краснеет и приобретает виноватый вид.

– Ну что, уважаемая, – наконец произнесла Дина Еремеевна, – сама распорядилась и тематикой и планом выпуска?

– Как это? – недоуменно воззрилась на неё пунцовая от смущения Варя.

– Именно так, – бесстрастно вершила суд начальница. – Ведь в выпуске уже могли быть запланированы театральные новости или юбилеи… – Она сделала паузу, во время которой Варя уже готова была провалиться сквозь землю. – А вы сами решили, что важнее и нужнее…

– Там не было вечера дружбы, – выпалила Варя и протестующе замотала головой, – в смысле такого, каким он должен быть…

– Но ведь «Эпоха» же дала! – Она щёлкнула тыльной стороной ладони по газете, лежавшей с краю стола.

Варя подошла, взяла газету. С последней полосы на неё смотрела группа молодых людей, собранных кем-то у рояля и, судя по разинутым ртам, распевающих песни.

– Фотографию я тоже могла бы дать, – сказала она угрюмо. – Здесь же не информация, а только подпись. А попробуйте дать заметку, если… – И она стала сбивчиво рассказывать о причинах своего поступка.

– Ишь…правдивая душа, – иронически комментировала Дина Еремеевна, – её, видите ли, не вдохновило… Запомните, уважаемая, журналист делает не то, что он хочет или что ему лично интересно, а то, что нужно. То, к чему лежит душа, делайте дома, в нерабочее время…

Но выговаривала она ей как-то вяло, не от души, а скорее для порядка – Варя сразу уловила это. И вид у нее при этом был странный – какой-то весело-ошарашенный, точно у двоечника, вдруг получившего пятёрку по контрольной. Неожиданно Дина Еремеевна расхохоталась басисто и протяжно.

– Нет, вы только подумайте, – говорила она входившим репортёрам, – даже Максиму Семеновичу туда без билета не просочиться, а его, как вы знаете, даже на космодром пускают. А эта пичужка проникла! Да, – качнув головой, подытожила она, – репортёр из тебя получится.

Такой была история её первой заметки. И её первой любви.

Но как, откуда известна этому юноше пусть общая картина её с Андреем знакомства? Теперь она смотрела на него с изумлением и нескрываемым интересом. Она даже не отстранилась, когда он попытался взять её под руку. Правда, не удержалась:

– Вы настолько заняты, что некогда и поухаживать?

– А что я, по-вашему, делаю, если не ухаживаю? – удивился он. – Или слишком необычно, так, что вам даже и не показалось? Правда, некоторые нынче считают, что с умными людьми можно проще…

– Проще можно с проститутками. Андрей замолк, совсем озадаченный. – Ну зачем же так грубо… – И шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с собеседницей. Разволновавшись, любуясь ею, он едва сдержался, чтобы не броситься к ней с объятиями, расцеловать, открыться, признаться, как скучал по ней, как мечтал скорее покончить с этим вынужденным подпольем…

– Меня зовут Сергей, – сказал он хрипло. – Можно я вам позвоню?

– И расскажете, что было, что есть и чем сердце успокоится?

– О, я много чего вам расскажу и предскажу. Например, что вы выйдете за меня замуж.

Он вдруг испугался, что Варя возмутится, пошлет его, и потом непросто будет возобновлять контакты. Но она посмотрела на него расширенными от изумления глазами:

– Ну что ж, как будущему мужу… – и продиктовала телефон.

Андрей решил, что для первого раза достаточно, и с жаром поцеловав Варе руку, быстро распрощался. Она смотрела ему вслед, уже окончательно уверенная, что ей подан какой-то знак от Андрея. Но как этот юноша с ним связан? Что-то неуловимо похожее чудилось ей в них обоих – рост, фигура, голос…Может, это его брат? Но у Андрея, кажется, нет братьев, он детдомовский. Ей вдруг вспомнилось, что Андрей рассказывал о каких-то опытах, которые они с Евгением проводили, Варя даже расспрашивала о них, намереваясь сделать передачу, но Андрей отделывался общими фразами о том, что работа лишь в стадии эксперимента и говорить о ней совершенно незачем. Её въедливый ум улавливал здесь какую-то связь, воображение, которое до той поры блуждало в пустоте, подсунуло вдруг «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», и хотя она была целиком плодом авторской фантазии, имевшей в основе философский смысл, Варе виделось в ней совершенно другое – превращение. Если не доводить до абсурда, как у Стивенсона, то… Почему бы и нет?