Александр Прокопович - Очередной конец света (сборник)

Элли повезло. Небольшой рост имеет преимущество не только в местных гостиницах. Она видела только процесс падения реквизита и не видела результат. Вообще, женская психология – вещь не столько странная, сколько совершенно отличающаяся от того, что о ней принято думать. Редкая женщина способна упасть в обморок, мужчины падают чаще, но как-то незаметнее. Элли в безмятежном настроении окунулась в ярмарочную суету, а я остался коротать время с майором Маниным. Он оказался не настолько деликатным, как мне показалось.

В подозреваемые я зачислен не был. Майору очень хотелось, но происшествие, как ни крути, больше чем на несчастный случай не тянуло. Майору хотелось с кем-то общаться, и он выбрал меня. Кто-то же должен был стать свидетелем того, как имя Манин движется к вечности. Первый труп на выставках Мессе, не удивлюсь, если они теперь будут отмечать этот день ежегодно.

Я ему понравился, а номер на красном пластике раздражал. Меня тоже. Очень хотелось думать, что смерть книжника и кусок пластика не связаны.

На балконе, опоясывавшем весь Павильон, находился небольшой кабинет майора Манина, где, кроме самого майора, ничто не напоминало о полиции. Мягкие кресла, огромный старинный, совершенно не офисный стол, если бы не бронированная дверь и не реликтовый коммуникатор с гербом Мессы, можно было смело помечтать о том, что вот-вот в комнату зайдет старый друг и предложит распить что-нибудь достойное.

В руке майора был одноразовый стаканчик, в котором было, вероятно, что-то жидкое и точно невкусное. Мне он напитков не предлагал, возможно, это было проявлением гуманности.

– Вы знали жертву?

– А вы?

Наконец-то господин полицейский начал вызывать те чувства, которые должен. Раздражение накатило волной, и удобного кресла уже было мало, чтобы она отступила.

– Я прилетел сегодня, я впервые на книжной ярмарке и впервые видел не только погибшего, я всех на вашей планете вижу впервые. Тем более, насколько я понимаю, речь идет о несчастном случае. Вы в чем-то меня подозреваете?

– Нет. Просто вы странно реагируете…

– И в чем эта странность заключается?

– Спокойно… слишком спокойно.

Майор не успел договорить. Высокий женский вскрик, как спусковой крючок, потянул за собой целую лавину звуков. С балкона было не видно, что произошло, только головы, которые поворачивались, искали, пытались понять, откуда крик, пытались решить – бежать на крик или убегать от него.

– Пойдемте?

Отчего бы не пойти. Хотелось побежать, хотелось изо всех сил верить, что то, что сейчас увижу, не имеет никакого отношения к Элли.

На этот раз врачи появились еще быстрее. Обошлось без обрушения тяжелых предметов, один из книжников – невысокий вихрастый мужчина, лежал у стенда, прилег, будто так захотелось выспаться, что не выдержал и заснул прямо так – на мягком покрытии, подложив руку под голову.

Медики двигались с той неспешностью, которая появляется, когда от твоих действий уже ничего не зависит.

Мы сделали это одновременно. Не надо было искать, надо было просто знать, что этот предмет здесь. Красный прямоугольник лежал в полуметре от тела. Как-то очень потянуло на корабль. И не важно, какая цифра нарисована, важно то, что где-то лежит список, и две фамилии в нем вычеркнуты.

Оказывается, майор умел размножаться делением. Рядом с ним образовались двое человекообразных в форме. Еще один неприятно материализовался у меня за спиной, причем так близко, что это раздражало на физическом уровне. Все похожие друг на друга и немного похожие на людей. Их выдавали глаза. Наверное, при приеме на службу у них забрали собственные и выдали служебные, похожие на тусклые стальные пуговицы. Все эти подчиненные были для чего-то нужны, например, сделать своего начальника умнее, быстрее и круче. Ну разве что круче. Майор шагнул мимо тела, ему не хватило миллиметра, чтобы наступить.

Полицейского интересовал лист пластмассы. Естественно, он его держал так, что было не рассмотреть номер. Наконец майор наигрался и развернул лист. Вероятно, в школе будущий следователь усиленно посещал театральный кружок. Надо было видеть выражение лица, вероятно, примерно так смотрелся великий Дворкин, когда первый звездолет с его двигателем вернулся из полета в подпространство – «вы сомневались, а я знал!».

Жирная черная единица украшала лист.

– Единичка, – майор смотрел на меня, будто вместо с цифрой нашел мои собственноручные признания в убийстве книжников.

– Вам везет.

– В чем?

– Есть шанс, что будет только семь убийств, и два уже состоялись.

На этот раз о несчастном случае говорить было неловко.

Я долго выбирал профессию. То есть не то чтобы сидел задумчиво на завалинке и перебирал возможности. Просто довелось заниматься много чем, и как-то я старался выбрать тот вид деятельности, где можно не разговаривать с идиотами. И в последнее время это мне почти удавалось. Это, конечно, несколько ударяло по кошельку, зато делало жизнь значительно комфортнее. Вероятно, перерыв в общении с умственно отсталыми был довольно большим. Майор не столько злил, сколько забавлял. Если бы не две смерти и ожидание еще пяти.

Полиция Мессе переживала свой звездный час. Когда еще на ярмарке кого-то убьют? Майор принялся за книжников. Вызывая к себе по одному выживших, он пытался ошарашить их вопросом:

– Ну, вы же конкуренты?

И пристально смотрел в глаза. Такой странный взгляд настороженного хорька – убежать или укусить?

Я понемногу уже начал привыкать к роли предмета интерьера. У меня никто ни о чем не спрашивал и ничего не просил – сиди себе в кабинете и помалкивай. Только не уходи. Элли было веселее – она хаотично передвигалась по ярмарке в поисках книг, изредка связываясь со мной.

– Майор, знаете, сколько погибшие мне должны? На моем месте вы бы пылинки с них сдували. Я понятен? Одного расплющило, а что с еще одним?

– Судя по симптомам – отравление. Скорее всего, контактный яд…

Попавший под майора книжник был мужчиной в возрасте и, кажется, на полицейского реагировал не как на личность, а как на такое особенное, не самое удобное устройство по получению информации. Книжник задумался.

– Наверное, что-то в типографской краске. Или что-то нанесенное на бумагу.

– Почему вы так думаете?

– Ну, это же очевидно. Тот, кто решил нас мочить, пытается это делать, как бы это сказать, – книжник, внимательно рассматривал два красных листа, лежащих на столе у майора, – в рамках жанра. Три признака – убить книжника, убить его с помощью чего-то, что имеет отношение к книгам, и подбросить красный лист с номером. Поэтому если яд, то, скорее всего, он был нанесен на страницы книги.