Владимир Журавлев - Опьяненные свободой

А в зеленой зоне ослепительно сияло солнце. Возбужденно шумели люди. Мелькнула стремительная Александра с пятеркой Деда — во внутренний заповедник. Кузьмин рванул следом. Поздно! Заранее надо было думать, а не бегать сейчас без толку!

На гранитных зубах скального массива осторожно ползали скалолазы-подростки из горноспасательного отряда, снимали неподвижное тело. Трепетало на ветру разорванное прозрачное крыло.

Кузьмин мучительно скривился. Ударило болью сердце. Эх ты, горный орел! Что ж не удержался?! Не спасло тебя высокое небо!

Подбежал Женька Бодров, «горный орел».

— Саша, мы ничего не могли сделать! — сказал он. — Мы его до последнего сопровождали. Вся пятерка рядом была. Мы аппаратуру контроля тащили, а он на «призраке»…

— Почему он разбился? — резко спросил Кузьмин. — Это же дельтаплан? Он же в режиме парашюта может, вы сами говорили!

— Это не дельтаплан, — неуверенно сказал Бодров. — Это же «призрак», уникальная вещь, даже не близкого будущего, а очень неблизкого… как объяснить-то? Энергонапряженная структура? Шеф в луче летал. В широком, но луче. А «призрак»… есть энергия — есть структура. Нет энергии — он схлопывается. Аварийный режим мы не конца… в общем, так летали. У него крылья не зафиксировались. Ребята его подхватить пытались, немного побились, но это так… мелочи…. Как жить-то теперь, а, командир?

Шестакова наконец опустили на склон. Кузьмин заглянул в худощавое, иссеченное ветрами лицо создателя завода дельтапланов. Что ж ты, орел? Как без тебя?

Александра убрала в медицинскую сумку свои тестеры, еле заметно качнула головой. Понятно.

— Командирскому корпусу — рассредоточиться по аварийной схеме! — приказал Кузьмин по системе связи. — Боевые пятерки — полная готовность.

Дед, стоявший рядом, кивнул, и его пятерка сорвалась с места. Должно быть, за оружием, потому что пятерка Деда — боевая.

— Саша, ты… иди, — сказал Женя Бодров. — Мы сами здесь… А на тебе весь Город.

Женя отвернулся и заорал водителю «жука», который пытался провести машину сквозь скальную россыпь. Понятно.

В кабинете Гробова с экрана терпеливо смотрел какой-то незнакомый мужчина.

— Биоцех встал, — сообщил он. — Энергия где?

— Отрубили на подстанциях.

— Понятно. Давайте резерв, у нас непрерывный цикл.

— У вас какое образование, что не понимаете? Энергии — нет!

— У меня тысячи голов на кормлении! — рявкнул ответно мужчина. — Вот это я и понимаю! Кормоцех стоит! Вы думаете, мы тут руками все делаем?!

— Энергии нет, — холодно повторил Кузьмин. — Предлагайте варианты.

Все же он был неплохим человеком, этот незнакомый начальник биоцеха. Выбросил из головы все, не относящееся к делу, и действительно подумал.

— Можно вручную, — сообщил он. — Но у меня столько народу нет.

— Забирайте всех операторов зеленой зоны, властью командирского корпуса, — решил Кузьмин.

— Только долго мы все равно не протянем! — предупредил мужчина. — Так что побыстрее там.

— Что побыстрее? — завелся с порога доктор Нецветаев. — Кому-то отдаете резерв? А сады могут и так расти, да?!

Кузьмин поморщился и приготовился слушать. По какой, интересно, причуде Информаторий пропускает этого скандалиста в защищенные помещения?

Нецветаев орал долго, бессвязно и отвратительно. Он обвинял всех во всяческих гнусностях, он сам вел себя гнусно, ябедничал, оговаривал, шантажировал… а Кузьмин подумал, что доктор ведь ничего не требует лично себе. Он просто без своих садов не может жить.

Нецветаев наконец выдохся и рухнул в кресло.

— Вы, командиры, поманили меня обещаниями, — тихо сказал старик. — Я вам поверил. Я бросил институт, исследования, я все отдал Городу! Так… выполняйте же свои обещания! Иначе я…

Доктор стыдливо отвернулся и заплакал.

— Будет энергия, доктор, — пообещал Кузьмин. — Вы идите к себе, успокойтесь. Командиры понимают, что такое долг.

— Помните, вы обещали, — сказал Нецветаев и ушел, хватаясь за стены.

Кузьмин включил связь. Помолчал, собираясь с духом. Нанести удар? Он понимал, что последует. Удар ответный. Война. Конец Города. Не наносить удара? Коллапс. Смерть Города.

— Боевые пятерки. К бою. И… ты слышишь меня, Женя Бодров? Нам нужны «призраки». Я отдам на них весь резерв.

Призрачные птицы сорвались с крыши Города и канули в синеву — чтобы внезапно рухнуть на охрану подстанций. Оставив лежащие тела, закованные в серебристую броню обтекателей, командиры прошагали в операционный зал. Дежурные неверяще смотрели на фантастические силуэты с плащами-крыльями за спиной.

— Командирский корпус! — представился Дед. — Включите питание на Город, пожалуйста.

Естественно, никто не двинулся с места. Тогда один из бойцов прошелся по залу и все включил сам. Среди командиров хватало своих специалистов.

— Работайте, пожалуйста, не отвлекайтесь, — напомнил Дед. — Мы вас пока поохраняем. И не волнуйтесь, это ненадолго. В конце смены вас покинем, с вашего разрешения…

Чученов тихо тронул его за руку.

— Дмитрий Евгеньевич, ставьте пятерку на охрану. Мы должны уйти. Произошло кое-что, что меняет наши планы полностью.

— А что, если не секрет?

— Не секрет. Один охранник успел спросить, кто мы такие.

— Это что, так важно?

— Важно, как он это сказал.

Призрачные птицы устремились в небо. Сюрприз! Теперь «горные орлы» могли мгновенно уйти с места посадки. Невидимый луч Города властно притянул их домой.

Прогрохотали по коридорам тяжелые шаги закованных в броню людей. Чученов встал на пороге кабинета Гробова.

— Есть, командир! — сказал он. — Они здесь!

— Они здесь, — медленно повторил Кузьмин, словно пробуя слова на вкус. — Они все же здесь… А у нас никого нет. Что будем делать, пограничник?

Ха! Я бы и не догнал? Тетю Машу? С ее весом только и бегать, только и порхать! Да они к тому же и не бежали никуда. Сидели себе на травке возле речки Ингулинки, там, где начало маршрута, и трепались. Там я их и застукал. Тетя Маша сначала жутко удивилась, но я довел до сведения, что я не сам пришел, что меня Чучик попросил униженно, и она как бы что-то поняла. Ага. Я, например, ни фига не понял. Просто она своему Чучику безоглядно доверяет, потому что он за ней бегает, как песик, и хвостиком виляет. Но за осуждением — не ко мне. Я Чучика уважаю. Он попросил за блудливой теткой присмотреть, так мне же не трудно.

Тетка-то удивилась, а этот… бич чернофиговый на меня и не глянул. Занят, наверно, был офигивающе — что-то на ушко тетке пел. (Насчет фигулин в речи — это мы, молодняк то есть, так разговариваем. Стариков корчит, а нам весело.)