Андрей Саломатов - Проделки Джинна (авторский сборник)

— Фу ты, черт, — прошептал мсье Дюваль и сплюнул. Он отвернулся, чтобы избавиться от галлюцинации, и вслух сказал: — Кажется, я допился.

— Допился, допился, — обрадовалась супруга, а мсье Дюваль еще раз посмотрел в сторону леса, но виденье не пропало. Более того, он почувствовал, что земля слегка подрагивает.

— Армагеддон, — прошептал мсье Дюваль, — посмотри туда, Мари.

Мадам Дюваль посмотрела туда, куда указывал муж, побледнела, несколько раз перекрестилась, но затем вдруг схватила мужа обеими руками за волосы и поволокла его в дом.

— Допился, допился, — плаксиво причитала она, — допился, негодяй!

— Что ты… что ты? — кричал мсье Дюваль. — Отпусти!

— Что же ты со мной делаешь? — не унималась мадам Дюваль. — Что же ты так пьешь–то, негодяй?! — А чудовищная женщина очень быстро увеличивалась в размере и так же быстро приближалась. Уже через полминуты до нее оставалось каких–нибудь пятьсот метров. Видно было, как ее гигантский каменный подол, развеваясь, сметает на своем пути всю мелочь человеческой деятельности.

Мадам Дюваль так и не удалось утащить мужа в дом. Оцепенев от ужаса, она застыла на пороге рядом с мсье Дювалем, и так стояли они рядышком и смотрели на чудовище, а фигура со скоростью курьерского поезда пронеслась всего лишь в нескольких метрах от дома, оставляя позади себя огромные следы–ямы, каждую из которых можно было бы использовать под фундамент небольшого здания.

— Армагеддон, — мертвым голосом повторил мсье Дюваль, и тут его супругу как прорвало. Она бросилась на грудь своему мужу и зарыдала.

— Прости меня, милый, — громко запричитала она. — Вот и пришел он, этот день. Прости меня, если можешь! Господи!

— Да, да, — торжественно и тихо сказал мсье Дюваль. Он повалился на колени рядом с супругой и печально пообещал: — Господи, больше ни капли в рот.

В это же время в Гавре статуя Свободы вошла в устье Сены, а затем выбралась на берег. Мостовые с гулом лопались под ее ногами, город наполнился дребезжанием оконных стекол. От сотрясения качались фонарные столбы, и с деревьев облетала молодая листва. А вскоре над Свободой закружились десятка два военных вертолетов. Словно крупные насекомые, они летали вокруг колосса с факелом, соревнуясь в бесстрашии. Одна за другой машины облетали гигантский факел, затем цепочкой пронеслись мимо лица Свободы, но статуя не обращала на них никакого внимания. Она выбралась, наконец, на широкий проспект и быстро зашагала по направлению к Парижу.

Весть о том, что к Парижу направляются две гигантские статуи, парижане восприняли с юмором. Не убедило их и сообщение по телевизору, где показывали шагающую Свободу с острова Либерти. Зрелище было восхитительное, и многие оценили качество «мультипликации». И все же паника началась до того, как статуи достигли столицы Франции. И началась она на вокзале, где–то около полудня, с одного незначительного инцидента. Дело в том, что на Восточный железнодорожный вокзал начали прибывать поезда, из которых, к величайшему удивлению пассажиров и служащих вокзала, начали выходить и не люди вовсе, а их металлические, каменные и гипсовые копии. Другими словами — статуи. Кстати сказать, примерно то же самое происходило и во всех аэропортах: Шарль де Голль, Бурже и Орли.

Те, кто видел, как из дощатых товарных вагонов посыпались белые, серебристые и бронзовые скульптуры, вначале приняли это за маскарад, за какую–то непонятную игру или розыгрыш. Пассажиры радостно подходили и подбегали к гостям, пытались с ними заговорить и очень удивлялись тому, что гости совершенно не обращают внимание на хозяев, да и странным размерам прибывших. А размеры были очень разные — от метра и до десяти.

Из вагонов выходили гигантские женщины с веслами и неповоротливые бойцы в каменных накидках с каменными же автоматами в облупившейся серебрянке. За ними торопились крупные подростки в гипсовых галстуках, с обшарпанными горнами, барабанами и различным спортивным инвентарем. Восторг парижан вызвали гигантские каменные быки на открытой платформе. Четыре таких быка, играя могучими известковыми мускулами, медленно втащили на перрон невиданного калибра чугунную пушку с диаметром жерла примерно в метр. Кто–то из наиболее образованных парижан признал в ней русскую царь–пушку из Московского Кремля, и по толпе прошелестело: «Русские! Это русские! Ну, дают! Ну, молодцы!»

Но особенно всех поразило огромное количество и разнообразие статуй вождя международного коммунистического движения. Только из одного вагона вышло около сотни, и все они были выкрашены бронзовой краской. Из следующего вагона вышла следующая сотня, покрашенная серебрянкой. А дальше уже пошли вожди без всякой цветовой субординации: белые, серые, коричневые и даже два зеленых.

Паника началась, когда одна из скульптур — какой–то крашеный революционер — упала и разбилась. Ужас овладел парижанами при виде гипсовых осколков, которые мгновение назад передвигались своим ходом, как это делают только живые существа.

По вокзалу пронеслось: «Новое оружие русских!» — и вслед за этим, теряя на ходу узлы и чемоданы, пассажиры, служащие вокзала и набежавшие зеваки бросились кто куда. Через несколько секунд вокзал очистился от людей.

А поезда все прибывали и прибывали. Они уже забили все подъездные пути к Парижу. То же самое происходило и в аэропорту. Там не успевали освобождать посадочную полосу для вновь прибывающих самолетов. И вскоре потянулись к центру города строгие колонны произведений монументального искусства.

И все же многие парижане пока еще ничего не знали о странных пришельцах, а те, кто знал или что–то слышал, считали, что их просто разыгрывают. Особенно веселились и недоумевали те, кто слышал по радио сообщение, будто на юге Франции пересек границу египетский сфинкс из Долины Царей. Что будто бы он хотя и ползет, сохраняя заданную ему позу, но делает это чрезвычайно быстро и при этом не очень–то разбирает дорогу — ломает на своем пути все, что попало.

После этого диктор сказал, что на площадь Бастилии со всех сторон стекаются скульптуры, украшавшие ранее площади и скверы столицы Франции. И что из всех музеев страны исчезают произведения, монументального искусства.

К полудню почти все население города, за исключением пьяных и безнадежно больных, охватила паника. По всем телевизионным каналам транслировали одно и то же: гигантскую женщину с факелом с острова Либерти и еще более гигантскую — с Мамаева кургана. Обе они очень решительно двигались в сторону Парижа, а в ясном весеннем небе над их головами стрекозами шныряли вертолеты и похожие на стрижей истребители ВВС Франции. Да и над самим Парижем в небе стоял такой гул, будто авиакомпании всего мира устраивали здесь показательные выступления.