Сергей Агафонов - Кодограмма сна

И я рассылаю по факсу этот и ему подобные тексты разным богатеньким буратинам, как бы приглашая их принять участие в процессе создания современного искусства. Под проект "ПИСАТЕЛИ РАБОЧЕГО КЛАССА" мне выделили 11 стиральных машин, надувную лодку, два мешка видеокассет с записями уроков аэробики и порезанные в лапшу майки с провального тура рок-бэнда "ПОПОЛЬ ВУХ". Все это спонсорское барахло было уничтожено посетителями моей выставки с помощью шести бензопил "ДРУЖБА" в галерее "ВАЛГАЛЛА" в городе Торсхавн, Фарерские острова. Естественно было телевидение, арт-критики, полиция, пожарные, бригада скорой помощи и воинствующие активисты общества "СМЕРТЬ СОВРЕМЕННОМУ ИСКУССТВУ" во главе с местным пастором. Впрочем, их держали в клетке высоко под потолком.

Выступление в поддержку писателей рабочего класса выплеснулось на улицу. Мы сожгли чей-то автомобиль, перевернули газетный и овощной киоски, разбили витрину обувного магазина. Один тупой полицейский пытался нас остановить, но я так его стукнул по голове, что его форменная фуражка слетела и быстро-быстро покатилась по мостовой. Пока бедняга за ней бегал, мы разломали его велосипед, а когда он вернулся, отняли свисток. Глупый страж закона был так смешон, что даже другие полицейские от души веселились, наблюдая его злоключения. А потом мы всей гурьбой отправились праздновать мой арт-успех в клуб "БАСАЕВ". Чипсы и все такое… Туда ко мне прибежал чувак, назвавшийся продюсером кинокомпании "МЕЖРАБПОМ" и стал приставать с деловым предложением. Мы раздели его догола, облили кока-колой, вываляли в чипсах и заставили исполнять танец живота под музыку любительского духового оркестра работников городского морга, которые устраивали в клубе презентацию своего первого альбома "У ПОКОЙНИКА СТОЯЛ"… Только насмеявшись вдоволь, я выслушал настырного буржуя. Натурально, он предложил мне торгануть сложившимся имиджем безбашенного артиста и я, разумеется, согласился. Поди плохо. За моими похождениями с тех пор постоянно следит скрытая камера, мои ужимки, прыжки и гримасы прорисовывают лучшие компьютерные графики и вставляют в очередную серию знаменитого мультфильма "СУПЕР – ПУПЕР", где я регулярно отправляюсь с приятелями в опасные путешествия, осаждать всякие бункеры и освобождать сисястых телок из лап чокнутых ученых, диктаторов и чудовищ. Телки мне дают по всякому, и еще у меня всегда на кармане миллион сто тысяч тридцать семь миллиардов долларов, то есть проблем с чипсами, презерами и жевательной резинкой никаких. И самое главное, я мочу козлов пачками и мне за это ничего не бывает. Йяхуэ-э-э!… Одно плохо, мне пришлось сняться с учета на бирже труда. Я больше не получаю пособия по безработице и не живу в общаге для беженцев. Меня больше не навещает социальный работник, женщина – доктор М. М…"

Таню посмотрела на часы. Фосфор высветил в мути рассола третий час ночи. Опять заработалась. Надо расслабиться. Бонифаций, сидевший двумя огурчиками в ушах хозяйки, в миг превратился в телевизор.

Главный редактор включила телевизор и попала на 1344 серию "ВОЗИ ЗУБАМИ"…

46

…Софронов остановил свой ворд – процессор и посмотрел в окно. За безупречно вымытым окном открывалась панорама Злого города. Он рассыпался небольшими кучками разноцветных домиков с двускатными крышами вдоль извилистого фиорда, чья береговая линия была также причудливо изломана, как судьба постояльцев единственной в Торсхавне многоэтажной башни, выстроенной на деньги налогоплательщиков из числа "злотого" миллиарда для всякого рода субъектов, не сумевших ужиться на своей родине. Софронов был одним из них.

Андрей плюнул на отталкивающе чистое стекло и с наслаждением начал размазывать плевок грязным пальцем. К несчастью, палец стал чистым и им стало западло ковыряться в носу.

"Подумать только, – размышлял по ходу дела Софронов, – в гребаном городишке нет и 15 000 жителей, а работают три театра, четыре издательства, семь книжных магазинов, три художественных галереи, теле-, радио-, рекорд-, кино-студии и университет. Зачем столько всего тупым пропахшим рыбьим жиром и овечьим навозом бюргерам?"

Софронов еще не вспомнил, что в городе издается пять газет и одинадцать журналов. Но из всех этих изданий хоть как-то освещали артистическую жизнь Андрея только официальный орган мэрии в хронике происшествий и малотиражка полицейского участка.

От размазывания слюней по стеклу Софронов перешел к лежанию на диване и плеванию в потолок. Андрей то пытался попасть в пожарную сигнализацию, то пробовал поймать свой плевок ртом обратно и продолжал размышлять…

"Стоило ли залезать в контейнер с макулатурой, шедший на экспорт в Скандинавию, питаться неделю изюмом и испражняться в памперсы, чтобы угорать здесь на общественных работах, а они здесь не простые – ловля селедки и стрижка овец, и учиться играть в водное поло… Эх, сидел бы сейчас в своем родном Мочегонске и красиво страдал от бытовой неустроенности, отсутствия возможностей реализации своего творческого потенциала и вынужденного сожительства с быдлом, как и полагается принцу Черногории в изгнании…"

Софронов вскочил с дивана и поднял с пола один из выпусков комикса "МОЩНЕЦ ЕГУЛА". Усевшись в кресло, он стал с интересом изучать пеструю книжку.

С некоторых пор комиксы составляли его единственное чтение, к которому, впрочем, крайне неодобрительно относилась куратор Софронова от Общества защиты домашних животных Марта Мартынюк из-за пропаганды комиксом культа насилия жестокости и секса. Она все время подсовывала Андрею другие книги. Например, сейчас за диваном валялся сборник воспоминаний обратившихся к Кришне, разработчиков бактериологического оружия из стран бывшего СССР. Софронова же больше волновал длиный изящный хвост Марты. Когда Марта вспрыгивала в комнату к парню, она так ловко цеплялась хвостом за казенную люстру, что ее зад открывался во всей своей мозолистой красе и звал, звал… Но тщетно Андрей старался пристроиться к нему. Куратор Мартынюк всегда обнаруживала баловника вовремя и лупила почем зря случайными предметами, приговаривая: "Не срослось еще дерево МАМХЕН с деревом ПАПХЕН…"

Бывали, конечно, редкие организованные походы в публичный дом, где вымазанные тюленьим салом эскимоски развлекали гостей перечислением слов, которые служат в их языке для обозначения различных состояний снега и льда, но с некоторых пор Софронов предпочитал этой ерунде встречи с Уматом Залетаевым.

Он не мог заменить Андрею хвостатого куратора, хотя Умат когда-то был промоутером известного в Москве ночного клуба "КОМПОСТ" и гражданской женой знаменитого баснописца Кубина Воньга. Но то ли "КОМПОСТ" не способствовал проращению дочки одного большого начальника в будущее, а, напротив, низвел ее до состояния служащей бани с дурной репутацией, то ли у Воньги стали пропадать из холодильника печень и почки его бой-френдов, короче говоря, какая-то дама не вовремя родила и Умат вынужден был стать актуальным художником, т.е. взял в ветеринарной клинике справку, что он "действительно является бездомной собакой" и выехал как гуманитарный беженец на Фарерские острова…