Владимир Михайлов - Стебелек и два листка

Порыв ветра налетел, ударил волной в борт, качнул лодку, обдал их брызгами. Зоя звонко рассмеялась. Юниор тоже, глядя ей в глаза... Снова налетел ветер. Юниор медленно отвел глаза от женщины. Ветер. Это ведь не просто ветер. Здесь ничего не могло быть просто так. И не было ничего, на что можно было бы не обращать внимания.

Он глубоко вздохнул, приходя в себя. И направил швертбот к берегу.

- Так быстро? - разочарованно проговорила Зоя.

- Вы умеете ходить под парусом? Тогда оставайтесь. А мне срочно нужно поговорить с кораблем.

- Разве вы там не один? - Зоя смотрела настороженно.

- Людей там нет. Но разговаривать можно не только с людьми.

- Это срочно? Здесь было так прекрасно...

- Нужно, - сказал Юниор, поднимая шверт. - Дело может оказаться серьезным...

Лодка шаркнула по дну. Юниор помог Зое выйти на берег. До дома дошли молча. Кажется, Зоя немного обиделась; привыкла, наверное, на Земле, чтобы все ее желания выполнялись безоговорочно. Да ведь Юниор и сам бы с радостью...

Оказавшись в доме, он кинулся к телефону.

- Умник? Доложи обстановку. Что случилось?

- Усилилось давление на купол извне. Я уравновесил его, увеличив внутренний воздушный поток.

- Почему усилился ветер снаружи, как думаешь?

- Пока никаких предположений. Отмечено только незначительное увеличение тени.

Тень... Как она связана с усилением ветра?.. Зоя, стоя рядом, смотрела на Юниора с тревогой. Она не знала, что грозит им, но и ей передалось его волнение. Юниор улыбнулся ей и подумал: нет, не может быть ничего серьезного, это было бы слишком безжалостно по отношению к Зое.

- Умник, ветер окреп внезапно? Или давление нарастало постепенно?

- Внезапно.

Юниор помолчал, обдумывая.

- Я сейчас приду, Умник.

Он положил трубку. Зоя подошла вплотную.

- Юниор... вы хотите уйти?

- Ненадолго, Зоя. Нужно самому посмотреть на приборы... и, может быть, отдать еще несколько команд.

- Нам что-то грозит?

- Бояться совершенно нечего. У нас за спиной такая мощь, что... Я скоро вернусь.

- Не знаю, но мне отчего-то делается страшно.

Юниор подошел вплотную, протянул руки, положил ей на плечи.

- Обещаю, Зоя: если будет чего бояться - я скажу. Не стану скрывать. Однако думаю, что этого не случится никогда. Вообразите, что меняется погода - только и всего. Вы верите мне? - Он заглянул ей в глаза.

Зоя кивнула.

- Тогда, - сказал Юниор, - все в порядке. Я вернусь, и мы сразу же сядем обедать, хорошо? Кажется, самую малость побыли у воды, а такой разыгрался аппетит!

Он снова улыбнулся ей, повернулся и быстро вышел.

Подойдя к кораблю, он прежде всего осмотрел амортизаторы.

Но корабль стоял уверенно, такой ветерок был для него все равно что ничего. Корабль был капитальным сооружением. Юниор поднялся в рубку и сразу направился к приборам, контролировавшим внешний мир. Несколько минут сосредоточенно изучал их, вглядывался, соображал, прикидывал. Тень по сравнению с последним наблюдением действительно увеличилась, но видно ее было по-прежнему плохо. Одно только показалось странным: температура затененной поверхности. В тени она должна была хоть немного, но отличаться от той, что была на остальных участках. Правда, лишь в том случае, если источник тепла одновременно и источник света. Если же тепло идет, допустим, из недр, то никакого изменения температуры может и не быть. Или же оно окажется настолько незначительным, что приборы отсюда, с корабля, его не зафиксируют. Вот они и не показывали ничего. Но, может, это и не тень вовсе? Тоже ведь только предположение...

Однако, если температура не меняется, откуда ветер? А уж ветер-то есть, вне всякого сомнения. Он внезапно усилился почти час назад - и опять дует ровно. Очень вероятно, что через какое-то время станет еще сильнее. До какого предела он может дойти? Не зная причины, ответить трудно: ясно только, что при таком рельефе - плоская равнина - ветер может достичь и ураганной силы. Ладно, нам и ураган не больно-то страшен. И, однако, раз уж мы оказались на корабле, примем кое-какие меры предосторожности.

Прежде всего Юниор дал команду вывести из трюма второй суперкомпрессор - на случай, если понадобится усилить давление на купол изнутри. Затем, поскольку медленно росший в инкубаторе Кристалл требовал абсолютной устойчивости и неподвижности корабля. Юниор поставил машину на якорь: длинная, мощная штанга с подобием архимедова винта на конце выдвинулась из дна и ввинтилась в грунт, в надежное скальное основание; винт вошел в скалу, как в масло, и теперь, чтобы хоть немного покачнуть корабль, нужно было по меньшей мере землетрясение. Далее Юниор проверил все цепи наблюдения и оповещения. Может быть, он в какой-то мере и перестраховывался, но таков был его характер: риск - одно, а пренебрежение мерами предосторожности - совсем другое, оно не свойственно серьезному человеку.

Что еще можно сделать? Ничего, пожалуй... Но вдруг, не отдавая себе отчета - зачем. Юниор протянул руку и включил большой приемник, которым и в своем-то пространстве почти никогда не пользовался для связи, предпочитая говорить при помощи параполя. Приемник был величайшей чувствительности, фиксировал каждый микроразряд в атмосфере, так что включать его на планете вообще не было никакого смысла; и все же Юниор сделал это. Странный какой-то, внезапный приступ тоски налетел; показалось вдруг, что он один-одинешенек во всем мире, не только в этом, маленьком, но и во всей Вселенной и во всех других вселенных он - единственный человек, и не услышать ему больше ничьего голоса, кроме своего собственного да еще голоса Умника, который человеком все-таки не был и чей голос не развеивал одиночества, а лишь сгущал его. Захотелось услышать хоть что-нибудь, пусть не голос, не музыку, пусть лишь мерный стук метронома... любой признак жизни, где-то еще существующей. Но ничего подобного не было, ни слова, ни мелодии, ни ритма; дышала атмосфера планеты, дышало бесконечное пространство, бормотал межзвездный водород, но здесь его излучение принималось как-то слабо, приглушенно, словно издалека; в своем пространстве водород звучал совсем иначе, уверенно, по-хозяйски. К тому же здесь он то проступал сильнее, то совсем ослабевал, до полной тишины, и эта пульсация громкости, судя по индикатору верхней антенны, была связана с ее полным оборотом вокруг оси: излучение водорода ориентировано в пространстве? Странно... Ладно, подумаем на досуге.

Юниор выключил аппарат. Он понимал, конечно, откуда взялось это резкое ощущение одиночества: он больше не хотел, не мог быть один, уже второй день он почти все время находился в обществе Зои, и оно уже стало для него необходимым.

Не видя ее рядом, он сразу же ощутил тоску. По ней; однако воспринял это как тоску по всему миру. Может ли женщина заменить весь мир? Юниор никогда не верил в это; теперь же был готов признать: может.