Неизвестен Автор - Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика - XXI век)

- Больше кузнец их не видел, - завершил Влас небылицу. - С тех пор многие рассказывали эту историю, и всяк по-своему, но все происходило именно так, а не иначе. - Хорошая сказка! Спасибо! - молвил парень, - Одного я лишь не понял. - Чего ж тут непонятного? - удивилась Хозяйка. - Да, кто таков этот Один? - Уф! - выдохнул Влас.

* * *

- Что-то вороны раскричались? - молвил Василий, указав водчему на двух крупных и черных, как смоль, птиц. - Не к добру это! Видать, опять каратели облаву затеяли. - Не боись! Прорвемся. Я все тропы знаю! Только, поспевай! Влас ускорил шаг и теперь сержанту приходилось за ним бежать, что не особенно удобно в лесу, полном глубокого снега. - А про воронов - люди брешут. Они - птицы в хозяйстве полезные. Иной раз и присоветовать что умное могут. Да, кстати, чуть не забыл! - Влас протянул парню небольшой сверток. - Что это? - Да, твой дружок просил матери его передать. Так, не поленись, съезди к ней. Воля умирающего и для меня - закон! - Зинченко? - изумился Василий. - Он самый. Постучал под вечер. И говорит - мол, передай Акулине Гавриловне! Обещал уважить - все-таки последняя просьба... - Что ты несешь, старик? - Вот и дорога! - оборвал Влас, переваливая через бугор. За ним вскарабкался и Василий. Внизу, по ту сторону, у подножия склона извивалась черно-коричневой змеей довольно широкая дорога. Странный цвет объяснялся тем, что по ней медленно продвигалась вперед моторизованная колонна гитлеровцев. - Тоже мне, проводник нашелся, - подумал Василий. - Стой! - двое в форме сельской полиции направили на русских дула винтовок. - Кто такие? Откуда! Чего шляетесь по лесу? - Да мы свои. - Оно и видно, что свои. Держи-ка этих своих на мушке! - приказал полицай напарнику, разглядывая Василия. - Здешние мы...- быстро заговорил Василий, снимая ушанку, и положил руку на топор за поясом. - Вот, по дрова пошли. Холодно! Мороз! - Ну-ка, спускайтесь сюда, лесорубы хреновы! Вниз и по одному. Да не вздумайте драпать! - скомандовал тот, что постарше. - Ишь, за дровами они вышли. Здесь до ближайшей деревни версты три с гаком. Уж мне ли не знать! - Контра. Фрицам продался! - сплюнул Василий. - Что ты сказал, щенок! - не расслышал полицай. - Постой-ка тут, Вася. А я с ними пойду, договорюсь! - подмигнул сержанту Влас и шагнул вперед, поправляя на голове высокую меховую шапку. - Почему остановились? - Курт подозвал к машине фельдфебеля. - Заминка, господин капитан. Партизан поймали. - Где они? - А вот, один сюда топает. Вальтер посмотрел в ту сторону, куда указывал проводник. По склону к ним спускался высокий бородатый старик в серебристом, как паутина, шерстяном плаще, в широкополой не по сезону шляпе, надвинутой на глаза, из-под которой виднелась седая борода, заплетенная в косу. Странный русский опирался на длинную гладкую палку. У ног его, виляя хвостом, крутилась огромная овчарка. - Руки вверх, дед! И быстро... Смотри, без шуток! - скомандовал полицай. - Я те сейчас покажу, кому тут лапы подымать! - пробасил старец и полез в карман плаща. - Граната! Стреляйте! - крикнул кто-то. - Ах, ты так! - полицай разрядил в старика винтовку... Но к его несказанному удивлению дед не упал!! - Твою мать, неужели промазал?! - он дал второй, а затем третий выстрел. - А ну, давайте все разом! - захохотал седобородый старик. В тот же миг серая собака Ивана прыгнула на предателя, разом откусив ему голову. Да и не овчарка это вовсе, а волчище, каких поискать. Гитлеровцы старательно в упор расстреливали деда из автоматов, но тот стоял, заговоренный, и смеялся. Затем он вытянул руку, на которую, откуда ни возьмись, приземлился здоровенный ворон. Навья птица громко приветствовала Хозяина: - Харр! Харр! Тут к своему ужасу Курт увидел, как этот старик свободной рукой поправляет край дурацкой шляпы. Как ее поля медленно приподымаются, обнажая открытый, широкий лоб мыслителя, мохнатые брови, и единственное страшное, неимоверное око. Это был глаз, пронизывающий взором насквозь, проникающий в самую подноготную, глаз, срывавший маски, то был леденящий душу глаз Великого Одина. - Боже мой! - застонал Вальтер. - Думаете, сварганили себе железки - и самые сильные? Ну, да я вас ужо поучу! - седобородый Старик легонько толкнул высоченную корабельную сосну. Та, не выдержав прикосновения, подалась вперед и начала тяжело, медленно и верно падать. Как только грянули первые выстрелы, Василий камнем упал в снег. Перекатился, уходя от пули, и замер, обомлев. Влас стоял, окутанный кольцами распоясавшейся вьюги. Разудалый Дед Мороз. Пространство ревело в его честь. Скрипели лесные великаны. Гигантская сосна рухнула на танк, сплющив, размозжив, размазав его в лепешку. Следовавшая за ним машина с офицерами исчезла среди вечнозеленой хвои. За этой сосной повалились и другие, перегораживая путь. - Ура! Бей фрицев! За Родину! За Сталина! С обеих сторон на дорогу высыпали партизаны. - Васька, ты чего? Ранили? - как ни в чем не бывало, ухнулся рядом в снег Кондрат. - Не, скорее контузили. Посмотри на дорогу. Видишь там бородатого деда. Ну, лесника такого кряжистого, Власа! - Да, где? Ни черта не видать! Никакого старика мы в отряде не держим. - Да, вон! Там! - Это, Вась, Госпожа Метелица фрицу Кузькину мать кажет. - Может и так? - засомневался он, потому что его недавний Водчий исчез. Испарился, пропал Влас, словно бы и не приютил старец Василия в странной обители, будто бы и не случилось ничего волшебного. Лишь искристый снег да морозный ветер лепили в воздухе замысловатые фигуры.

www.geocities.com/Area51/Crater/4823/Russia/ [email protected]

Дмитрий Гаврилов

СМЕРТЬ ГОБЛИНА

По утру лаяла очумелая собака... "Духи! Душманы приехали!" - раздалось с улицы. "Молодых пригнали!" понеслась благая весть от одного к другому. "Где? Откуда?" - и пошло, поехало... Курилки опустели. Все, кто был в казарме, высыпали наружу и теперь заинтересованно всматривались вдаль, туда, где за густыми, но аккуратно подстриженными кустами акации мелькали бритые головы новобранцев. - Вот они, зайчики, - молвил Киреич и смачно сплюнул под ноги. Вешайтесь, духи! - Солобоны! - вторил ему Абдурашид и добавил что-то по-таджикски. Эта рота в учебке держалась особняком. Все, как один. Личный состав ее считал дни, когда окончатся распроклятые сборы, и они уже сержантами вернутся в свои части. Здесь - сам Устав, там- свобода и вольготная жизнь черпаков. Вот и долгожданное время завтрака. Старший сержант Лопатин построил своих подопечных, и они двинулись к солдатской столовой. На этот раз обошлось без лишних разговоров, подгонять роту не приходилось. Первые шеренги взяли ускоренный темп. Лопатин давно понял, в чем дело, и зло отсчитывал: "Ряз... з! Ряз... з! Ряз... з, два, три..." Они поравнялись со зданием казармы какой-то учебной части. Тут шеи черпаков вытянулись, и головы, как по команде, повернулись туда, где неизвестный старлей дрессировал плотный строй очередного призыва. - Вешайтесь, духи! Ждем к себе через пять месяцев! - Они у нас другой курс пройдут! - загоготали будущие сержанты. Лопатин оборвал их: "Разговорчики! Третий взвод!" - Гы! - Рота! Стой! ...Ну, сколько вам дать времени, чтобы насмотреться? - У, чмошник! - пробормотал Киреич. Но, как ни странно, подействовало. Все притихли и до столовой не проронили ни звука. "Откуда такая ненависть? Почему такое презрение? - думал Лопатин, - Подумаешь, год отслужили!" Он, впрочем, тут же поймал себя на мысли, что сам свысока относится к подопечным. Была в сердце и досада, как Лопатин ее не прятал, старшего сержанта вот-вот должны были уволить. В Уфе его ждала девушка (если ждала), и он поспешил написать ей - после праздников будет уже дома. А сегодня - двадцатое мая. Навязались командированные на голову. "Обучишь - сразу дембель!" - в который раз пообещал комбат, а замполит потупил глаза, поскольку клялся и божился отпустить отличника боевой и пока еще политической в неделю после мартовского приказа. В столовой дружно стучали ложками и выискивали в бело-желтом жирном вареве куски мяса. - Опять "дробь 16"! - скорчил рожу Киреич. - Эй! Душара! Соль где? Дневальный Реншлер услужливо кинулся за солонкой, но Абдурашид ненароком подставил ему подножку, и бедняга растянулся на склизком плитчатом полу. - Ррота, встать! - гаркнул Лопатин. Он прекрасно видел, в чем дело, но ограничился лишь тем, что поднял и вновь посадил головорезов: - Ррота, сесть! Ррота встать... Рота, сесть! Киреичу, кстати, не вняли, и перловка начала таять. Дмитрий сидел за тем же столом, каша и ему не лезла в горло, но он заставил себя через силу проглотить ненавистные калории. Пища для борьбы - так он это называл. Рыжий, щекастый, похожий на лисенка Дема, сокращенное от Деменева, спросил: "Все сахар взяли? А то - тут еще остался!" Наиболее ловкие потянулись к миске... - Кому нужна белая смерть! - попытался пошутить Дмитрий. - Это сахар Реншлера, он дневалит, если не заметили. - Кто не курит и не пьет - тот здоровеньким помрет! - провозгласил Киреич, сверкнул золотым зубом, и сахар исчез. - Спасли, значит, "духа" от смерти! - рассмеялся Абу. - Зря ты, Киреич, это сделал! Вспомни, как нас гоняли в свое время! - Все отлично помню, поэтому и съел. - Слишком ты правильный, дорогой! Стукач, наверное? - бросил Дмитрию Абдурашид. - Просто, не терплю уголовщины. И кликухи мне блатные тоже надоели. - Вот из таких и вырастают рвачи типа Лопатина! - похлопал его по плечу Абдурашид. Дмитрий не стал спорить с "дедом", как бы подчинившись незримой иерархической лестнице. Он промолчал, хотя внутри уже закипало, но год в армии научил его сдерживать эмоции. К чему радовать этих гоблинов? Не дождавшись ответа, враг решил подойти с иной стороны. - А что, - осведомился Абу у Демы с Киреичем, - он и в части такой же неразговорчивый? Те хитровато улыбнулись. "А, сволочи! Боитесь при мне! Мало ли что случится? ...Гоблины! Вонючие грязные гоблины! ...Хорошо, что дембель неизбежен, как крах империализма!" - заметил про себя Дмитрий. - Слушай сюда, парень! Будешь выступать - мы тебя не переведем! Пажа посвящали в рыцари, даруя ему шпоры и опуская меч на плечо. Старослужащие по негласному неуставному закону раз в полгода переводили своих младших сослуживцев с одной ступени армейской феодальной лестницы на другую. "Дух" превращался в "молодого" или "гуся", выдержав десяток ударов пряжкой по спине. Затем - в "черпака", тогда разрешалось ослабить ремень и расстегнуть верхний крючок гимнастерки. "Черпак" в ночь за полгода до приказа становился "дедом" и сам вершил торжественный ритуал посвящения. Но даже ему не дозволялось того, что мог вытворять после Приказа "дембель". - Ты понял? - настаивал Абу. - Гм... Можешь считать, что я испугался, если это так существенно,произнес Дмитрий и в упор посмотрел на мерзавца. С каким бы наслаждением он свернул эту ненавистную шею. "Гоблин! Я тебя не боюсь! Это ты должен меня опасаться!" - Дмитрий представил, как невидимая властная рука тянет свои пальцы к заветной цели, как они сжимаются все сильнее и сильнее... При этом у него и в самом деле нервно задрожала кисть, и он спрятал ее под стол. Абдурашид с синим лицом повалился на плитки. Он задыхался, тщетно пытаясь избавиться от беспредельно разросшегося языка. В глазах рябило. Грудь судорожно сжималась. Тело не слушалось. Последнее, что он увидел- так это дежурный по столовой, который бежал к нему через весь зал, опрокидывая стулья. - Когда я ем - я глух и нем! - прошептал Дмитрий, склонившись над гоблином. - Что с ним? - спросил Лопатин. - Наверное, подавился, товарищ сержант! - предположил Киреич, не подозревая, что не далек от истины. - Уводи своих! - тихо, но внятно сказал офицер Лопатину. - Посуду на край столов! Встать! Строиться на улице! - взводный степенно направился к выходу. Справа и слева его обгоняли, закончив трапезу, солдаты. Они любопытно поглядывали на скорчившегося Абдурашида, который уже не производил впечатление грозного "деда". - Становись...! - сержант высек подковой искру, обернулся к строю. Подтянули ремешки! Застегнули крючки и верхние пуговицы!... В частях у вас, должно быть, другие порядки? - продолжил Лопатин, выволакивая Киреича за болтающуюся пряжку из последней шеренги. - Но здесь вы в гостях. Так что, будьте добры, по уставу! Он опустил слоистый кожаный ремень "жертвы" на асфальт и каблуком придал дугообразной бляхе выпрямленную форму. - Чмо! - сквозь зубы выругался маленький, гаденький, узкоглазый Киреич. - Вы что-то сказали, товарищ рядовой? ...Встать в строй! - козырнул Лопатин. - Есть, "встать в строй"! - угрюмо согласился посрамленный. Еще бы он попробовал не согласиться, когда за Лопатиным Устав, и что самое неприятное - блатное неписаное право "дембеля". - Рравнясь! ...Смирно! ...Нале-во! И зашагали! С песней зашагали... Про пламенный мотор вместо сердца, про цвет нации, что отбывает срок в авиации. - Четче шаг! - Эй, длинный! Не беги, как страус! - пнул Дмитрия сзади Киреич. - А ты поспевай, короткий! - отозвался он и судорожно стиснул пальцы невидимой ладони. - Рряз! Рряз! Рряз... два... три...! В ржавую канализационную трубу заползала помешанная беременная сука.