Марина Казанцева - Огненные Ифриты

Но ангел этого не знал, он стоял перед ней, исторгая пламя праведного гнева, и ждал её ответа: если она скажет нет, сэраф обрушит на неё свой меч без всяких колебаний, как и полагается не знающему сомнения существу.

— Я обещаю. — сказала Маргарет, и горький вкус этих слов проник ей в душу, словно яд. Никогда не видеть Соломона, не знать, каким стал царь за эти годы. Может, так и лучше, потому что это избавит её от разочарования. Нет хуже боли, чем развенчание иллюзий.

Он молча вглядывался в её глаза, ища в них ложь, и не находил. Ангел отступил, опустив волнистый меч, отвернулся, и тогда за его спиной раскрылись широкие полупрозрачные крылья с хрустальными перьями. Он взлетел, не обернувшись на неё, и стрелой устремился ввысь. И вскоре растворился в небе.

Бессмысленно, имея запас самой необыкновенной силы во Вселенной, мучить свои ноги из опасения потратить каплю. Это недостойно той, которая была царицей Савской. Так что Маргарет сотворила себе пару сандалий под стать своей одежде — простых ременных сандалий с деревянной подошвой. Такие в Сабее носят бедняки. Не имело смысла наряжаться в богатую одежду, потому что состоятельные женщины не шатаются по пустынным горам в одиночку, пешком, без сопровождения. Был сезон летней жары, температура воздуха была довольно высока, от камней так и полыхало жаром. Маргарет сняла с себя вытертый полосатый халат еврейского подростка и намотала его на голову на манер чалмы.

Было так сухо, пыльно, жарко, что по каменистой почве шныряли только насекомые — тарантулы, кузнечики. Ползали змеи среди зарослей саксаула и полыни, иногда проскакивали тушканчики, пробегали песчаные мыши. Издалека слышался тоскливый лай шакала, да пару раз протявкала лисица. Виднелись под ногами крохотные норки землероек.

Справа и слева возвышались горы, а между ними пролегала долина щебня. Лишь у одного края стояла группа пальм, но это место было прочно занято стаей горных гамадрилов — те ревниво охраняли территорию.

Человек, что шёл среди этих пыльных красот южноаравийской горной части, поднял голову, огляделся, потом вздохнул отчего-то и поднялся в воздух над сухой долиной, а далее полетел, сопровождаемый сумрачным взглядом гамадрила-вожака.

Ей надоело тащиться пешком среди горных впадин и дышать пылью. Опасаться нечего — Маргарет была уверена, что ангел не нарушит своего слова, пока она держит своё. Так что имело смысл идти верхом — по крайней мере, до тех пор, пока она не доберётся до Мариба.

Сверху было всё прекрасно видно: бегущая в каменном ложе вода указывала путь к городу. По мере разветвления арыков дикая растительность заменялась на культурную. Кончились разреженные заросли акаций, держидерева и тамарисков. Стали появляться водолюбивые тамаринды, молочаи, смоковницы, олеандры. Дальше начинались сады фисташковых, оливковых, миндальных деревьев. Финиковые пальмы, коричные, шафрановые, кофейные деревья. Пошли поля пшеницы, ячменя, проса.

В своём волшебном сне Маргарет воспринимала природу Сабеи как нечто неразличимое — роскошное, многоцветное, но неразличимое. Теперь же все детали притягивали к себе внимание, и Маргарет начала понимать, что, в сущности, воспринимала ранее эти переменчивые пейзажи лишь как великолепную декорацию к своим бурным чувствам. Сабея для неё была, как символ, как нечто абстрактное, призванное лишь подчеркнуть достоинства царицы. Теперь же она явно ощущала всю древнюю мощь этой земли, великий труд, вложенный в её преобразование. Даже легендарная плотина царицы Савской есть сумма гения, копимого веками.

Когда она вошла в город, то походила на нищего и была весьма тому рада — так можно было посмотреть на жизнь народа. Так она и шла в своих сандалиях по улицам и площадям, базарам и набережным городских каналов. Смотрела на торговцев и на бедняков, на пышные выезды знати и скромного погонщика осла, который собирал в корзину верблюжьи и конские яблоки. Смотрела на дворцы, храмы и торговые ряды. Никем не узнанная, в одежде бедного крестьянина, в простых сандалиях.

Здесь было всё то же, и что-то уже иное. Много людей в глухих чёрных одеяниях, с закрытыми лицами — они стояли на ступенях храмов, маячили на площадях, торчали у входа на базары — неподвижные, словно столбы, и безучастно наблюдали за жизнью города.

Когда она дошла до высокой колоннады, двойным поясом охватывающей пышные сады, то поняла, что достигла дворца царицы Савской — той, которую поносили иудеи, приписывая ей всяческие козни, считая её демоницей пустыни, сексуальной вампиршей, отнимающей у мужчин силу, чтобы потом творить из украденного семени призраков, пьющих человеческую кровь, убийцей рожениц и пожирательницей младенцев, ночной тенью, ищущей в домах мужчин, оставшихся без женщин. Её помнила Маргарет, как саму себя, была ею, восхищалась ею, завидовала ей и видела во снах себя царицей Савской.

До ночи она сидела смиренно у мощёной дороги, ведущей сквозь колоннаду ко дворцу царицы, надеясь, что увидит выезд сабейской правительницы, потому что помнила, как пышно выезжала сама. Когда же наступила ночь, бедная нищенка встала со своего места и тихо прошла в тень колонн. Луна светила ярко, так что сад тропических растений, специально привезённых из Африки, светился, как миллиарды тёмных изумрудов. Ночные цветы распространяли знойный аромат, лилейные ковры стелились над поверхностью мозаичных бассейнов. Драцены, заросли монстер, фикусы и олеандры, цветущие лианы, все виды орхидей — фантастически прекрасный сад царицы Савской. Где-то там, среди прохлады фонтанных струй она принимала царей, послов, купцов и путешественников. Так делала настоящая царица — та, которую звали Македа, что значит «огненная». Удивительное совпадение! Была какая-то тайная связь подлинной царицы Савской с живущей через три тысячелетия после неё женщиной.

Глава 10

Ночная прохлада принесла облегчение земле, спускающиеся с небес прозрачные потоки уносили прочь дневную духоту, пыль, шум, людскую суету. Ночь была прекрасна.

Изгнанница в оборванной одежде тихо шла по переходам и покоям великого дворца царицы Савской. Дворец ей был знаком и незнаком. Знакомы эти высокие своды, искусно выполненные из драгоценного ливана, который препятствует проникновению в эти прекрасные чертоги палящего пустынного самума — удивительные потолки были расписаны чудесным орнаментом — смесью геометрического и растительного. Знакомы были и эти стены, отделанные панелями из дорогих пород дерева — чёрного и красного, привозимого из таинственного Офира, с тонкой инкрустацией лазуритом, ониксом, нефритом и раковичным перламутром. Знакомы были ткани, украшающие альковы с низкими столами, накрытыми бесценными покрывалами, отгороженными от проходов низкой фигурной загородкой из золота, что добывалось в изобилии в земле царицы Савской. Знакомы низкие широкие сидения, каждый квадратный дюйм которых был богаче целого Версаля. Знакомы великолепные портьеры, скрывающие тихий уголок от лишних взглядов.