Олег Петухов - Пост-Москва

Я ставлю его на колени возле заднего колеса:

— А теперь молись своему аллаху, — говорю, передергивая затвор. — Сейчас ты с ним встретишься.

Скоро все мы с ним встретимся, но пусть они хоть немного побудут людьми. Я сую ему пятьсот рублей за поездку в нагрудный карман и ухожу.

Уже возле самого дома Сергей Сергеича я натыкаюсь на ментов и скорую помощь. Кто-то аккуратно разукрасил дворик трупами нескольких гастов, выложив из них звезду. Менты равнодушно стоят среди этого креатива. Я слышу обрывки их разговоров: «Местная банда… Достали уже всех. Говорят, это они завалили участкового… Типа не было доказательств. Теперь доказательства не нужны.»

Менты начинают паковать трупы в черные полиэтиленовые мешки, я прохожу своей дорогой. Нам с ними нечего делить, кроме этого города. Они делают вид, что не замечают меня — бородатого мужика с автоматом, я делаю вид, что доверяю им — называется законность и правопорядок. Они правоохранители, а я правоприменитель. Баланс сил соблюден, а город умирает прямо на руках. И почти никому нет до этого никакого дела. Люди ходят на работу, лижут жопу начальству ради куска хлеба, проводят лучшие годы жизни в пробках, очередях, в ожидании прибавки к зарплате, невнятно матюкаясь в сторону пришельцев, богачей, власти, телевизора. И никого это особо не волнует.

Я поднимаюсь по лестнице и звоню в дверь.

— Я ждал вас, — говорит мне Сергей Сергеич. — И не только я.

— Славик, что ты там сидишь? — Папа освободился от ласковой тирании знаменитого режиссера и теперь шаркал по павильону с выражением исполненного перед государством долга. — Как неродной, сел и сидит.

Геринг встал со стула, подошел к Папе и взял его под ручки.

— Что у тебя с лицом, Славик?

Геринг поморщился, но ничего не ответил. Они медленно вышли из съемочного павильона, естественно не попрощавшись ни с кем. Волчица весело машет хвостом, завидев Папу, тот машет ей рукой в ответ.

— Славик, мне надо узнать, что это за хрень, — Папа протянул ему листок бумаги.

— Это сценарий, Папа, — ответил Геринг, ознакомившись с текстом. — «П. входит в кабинет, здоровается с М. за руку, энергично садится в кресло…» Что не так?

— И все? Там ничего больше не написано?

— Все. Обычный сюжет, ты и министр. Немного критикуешь его, но без последствий. Все, как обычно.

Папа задумывается, потом говорит:

— Мне тут в голову пришла… Фраза. Так, подумалось. И ты подумай, будет время.

— Хорошо. Что за фраза?

— «Фидель не должен встретиться с Офелией».

— Не должен?

— Нет, не должен.

— Но он завтра за ней пойдет в Печатники…

— А, ты знаешь, кто такой Фидель?

— Знаю. Это один тип, из оппозиционеров.

— Оппы? Эти гандоны?

— Он поработает на нас. Вслепую.

— Помню я этих оппов. Они устраивали свои смешные демонстрации. Носили гандоны…

— Ну, это были белые ленты. Гандонами ты их назвал.

— Так вот, он не должен с ней встретиться.

— Папа, у меня на завтра запланирована операция. Этот Фидель должен вытащить девку, Офелию эту, оттуда.

— Это хорошо. Лишь бы они не встретились, ты понял?

Геринг пожал плечами. Он давно уже все понимал.

— Я знаю, что ты понял, ты умный, Славик. Что у тебя с лицом?

Сергей Сергеевич подходит к компьютерным стойкам, на которых гудят и мигают светодиодами его сервера.

— Этот супер-компьютер, — говорит он. — Построен мною на элементной базе из интеллектуально развитых улиток. До сих пор они только просчитывали вероятности пространственно-временного контунуума, но вот это, — он показывает на экран иваниного телефона с загадочными смсками. — Означает, что они решили действовать напрямую. И нашли для этого возможности. Это поразительно.

В дверь позвонили. Профессор взглянул на экран монитора и пошел открывать дверь:

— Я ждал вас, — сказал он гостю. — И не только я.

В комнату вошел небритый мужчина в камуфляже с автоматом на плече. Он был коротко стрижен, а его зеленые глаза цепко прошлись по всему помещению. Он протянул руку Ивану:

— Фидель.

Потом кивнул Даше:

— Фидель. Это мой ник и заодно имя сейчас.

Даша странно на него посмотрела, потом тряхнула головой, как бы отмахиваясь от нелепых мыслей:

— Дарья.

— Я ненадолго, профессор, — обратился он к Сергей Сергеевичу. — Мы можем с вами поговорить?

— Камрад, — неожиданно ухмыльнулся профессор. — От этих людей у нас с вами секретов нет.

— Простите, — Даша замялась. — Вы сказали, ваш ник — Фидель. А давно он у вас?

— Ну, сколько себя помню. Лет с тридцати, наверно.

— А чем вы занимались до…

— Гражданской самообороны?

— Да.

— Профессор говорит, что я писал книги. Что-то философское…

— Боже мой! Да вы же Фидель, я специалист по вашему творчеству. Я диссертацию защитила по вашим рассказам. Ранним.

Фидель растеряно посмотрел на нее:

— Я писал еще и рассказы?

— Да! Это же классика альтернативной литературы — «Мудак», «Повелитель блядей», «Девочка в джипе», «Белые обезьянки»…

Сергей Сергеевич встал и пошел на кухню:

— Это дело надо отметить, — сказал он возвращаясь с бутылкой «Столичной» и стаканчиками. — Встреча исследователя со своим объектом — это всегда трогательно. Если она происходит не на препарационном столе, конечно.

— Теперь я вас узнала, — сказала Даша, мужественно и самоотверженно одним махом опрокидывая рюмку водки. — Я принесу закуску.

Они выпили и закусили. Сергей Сергеевич постучал вилкой по стопке:

— Друзья, у меня небольшой, но занудный спич. Тем не менее, это вам знать не просто нужно, а жизненно необходимо. Дарья, не беспокойтесь, у меня есть книжки нашего уважаемого Фиделя, и он, я уверен, будет так любезен, что поставит на них автограф для вас. Итак, на чем я остановился? Да, вы разливайте, Ваня, разливайте. Вы читали Платона? Ну, Дарья читала, это понятно. Фидель тоже читал, но он пока этого не помнит. Иван Платона не читал, он поймет и так, по аналогии. Платон считал, что наша Вселенная есть бледное отражение мира идей. Давайте назовем эти идеи как-то попроще, например, теориями, программным обеспечением, инструкциями, наконец. Вопрос вот в чем — где эти инструкции содержатся? Не в смысле пространства «где», а в смысле события. Где в событии содержится инструкция о правильном понимании этого события? Вы ответите, что правильно понимать события может хорошо информированный наблюдатель, и это верно, но отчасти. Заметим, что у нас появилось не только событие, но и некая информация о событии. Более того, информация может быть правильной, а может быть и неправильной. А откуда мы знаем, что информация может быть неправильной? Где это знание — в самом событии? Нет. Так где же?