Николай Томан - Говорит космос!.. (сборник)

— Ну что ж, попробую, только не очень уверен, что ему известно что-нибудь об этом «Эн-Ди», хотя он и выполнял кое-какие работы для военного ведомства.

Между тем Керри, решив, что судьба бывшего начальника базы тяжелых бомбардировщиков нисколько не интересует редактора «Прогресса», все реже вспоминала о дяде. Гораздо чаще задумывалась она теперь о Джоне Мунне, с которым не виделась уже несколько дней. Керри понимала, что Джон занят очень серьезной работой в обсерватории, но разве не мог он уделить ей хоть несколько часов в течение целой недели?

А может быть, она вообще надоела ему? Может быть, ей не следовало вести себя так бесхитростно, не скрывая своего расположения к нему? Она знала тактику других девушек и женщин в делах подобного рода, однако сама не была способна на подобную игру. Но тут она вспомнила, что одну из своих планеток Джонни назвал ее именем, и ей уже захотелось просить у него прощения.

«Нет, я просто очень легкомысленная, вздорная, несерьезная девчонка, — с раздражением думала она о себе. — Сколько раз я ошибалась в людях! И редактор мой показался мне сначала бесстрашным борцом за справедливость, а он просто добропорядочный, либерально мыслящий, осторожный делец мелкого масштаба. А дядя, родной брат моей матери? Разве не казался он мне типичным военным карьеристом, твердо шагающим по ступенькам военной иерархии? Оказалось, однако, что и он был простачком, иначе его не вышибли бы так просто из армии, не сделали бы козлом отпущения. Но все эти мои ошибки еще не так страшны, — со вздохом заключила Керри. — Не дай только бог ошибиться мне теперь в Джонни…»

6. ДЖОН МУНН ВСТРЕВОЖЕН

Сегодня Джон Мунн надеялся завершить расчеты, которые должны были показать, столкнется «Керри» с Землей или пронесется мимо. Электронная вычислительная машина, находившаяся в распоряжении Джона, изрядно потрудилась за эти дни. Она молниеносно выполняла все его команды, «запоминая» бесчисленное количество исходных данных и решая разнообразнейшие математические и логические задачи.

Мунн ввел в электронную машину код последней команды. Мгновенно ожили вводные и арифметические секторы. «Отстрелялись» электронные пушки кинескопов по диэлектрикам в оперативных и долговременных устройствах памяти. Сработало выводное и дешифрующее устройство, отстучали клавиши телетайпа, и в руках Джона появилась лента с колонками цифр.

Торопливо пробежав их глазами, Мунн, во избежание ошибки, проделал всю операцию расчета орбиты астероида вторично. Результат был тот же.

Молодой астроном взволнованно прошелся по павильону обсерватории. Вытер платком влажный лоб. Снова перечитал цифры, отпечатанные на ленте. Они подтверждали его предположения. Математический расчет имевшихся у него данных о движении Земли и астероида свидетельствовал о неизбежности столкновения.

На мгновение Джон ощутил удовлетворение: его догадка оказалась правильной. Но почти тотчас же другое, более сильное чувство завладело всеми его мыслями. Астероид столкнется с Землей — это реальная и страшная угроза. Он может, конечно, упасть и в безлюдной части планеты, в океан, на Антарктику, в Гималаях… Но не исключено, что он обрушится на населенную территорию, даже на территорию родной страны Джона Мунна. А это не обычный небесный камешек, какие падают ежедневно, не оставляя заметного следа на поверхности земли. Ведь на этот раз свалится целая маленькая планетка!

Чувство тревоги почти не покидало теперь Джона, хотя, для того чтобы точно знать, куда упадет астероид, потребуется сделать еще не одну тысячу сложнейших вычислений на более совершенных машинах, чем та, на которой он работал.

Что же предпринять? Нужно ведь оповестить как-то о грозящем бедствии, если не все человечество, то хотя бы население своей страны. Но как? Выступить по радио? Или, может быть, сообщить об этом через газету? Да, пожалуй, лучше всего через газету. Но какую?

После некоторого размышления, взвесив все «за» и «против», решил он опубликовать свое открытие в «Прогрессе», и не потому только, что в нем сотрудничала Керри. Мунн знал трезвое направление этой газеты и не сомневался, что его научное сообщение не будет там подано в качестве дешевой сенсации.

Директор обсерватории, которому он доложил и о результатах вычислений, и о решении дать в «Прогрессе» первую публикацию о своем открытии, не возражал.

7. «О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ!

Приход Генри Марчмонта не был неожиданностью для Писфула и все же чем-то встревожил его. Чем именно, профессор и сам не смог бы сказать. В последнее время он вообще стал слишком мнительным и нервным. Все теперь настораживало и тревожило его. Он плохо спал ночами, просыпался в холодном поту, с беспокойно стучащим сердцем…

Надо бы послушаться врачей, бросить все к черту особенно эту неприятную работу для военного ведомства, и поехать на юг, в тихий, уютный санаторий на берегу океана. Но где там! Разве его выпустит из своих цепких лап генерал Хазард, пока не будут завершены испытания портативной коротковолновой радиостанции? Неприятнее же всего было для Писфула то, что станция эта предназначалась, судя по всему, для оснащения тайной агентуры.

— Здравствуйте, дорогой мистер Писфул! — радостно приветствовал его Генри Марчмонт, протягивая руку. — Простите, что без предупреждения, но у меня к вам серьезное дело.

— Серьезное? — в замешательстве переспросил Писфул и осмотрелся по сторонам с таким видом, будто опасался, что их может подслушать кто-то.

— Вы не один? — невольно перешел на шепот Марчмонт.

— Почему вы решили? Если не считать вас, я тут совершенно один. Но знаете ли… — Писфул замялся и снова огляделся по сторонам.

Марчмонт понял наконец, в чем дело, и невесело рассмеялся. Потом проговорил беспечным тоном:

— А я, знаете ли, собирался прогуляться. Если не возражаете?..

— О, охотно! День такой чудесный.

Спускаясь по лестнице, Марчмонт взял Писфул а под руку и прошептал укоризненно:

— Слушайте, дорогой мой, что же это такое? Даже в собственном доме мы боимся разговаривать…

— Береженого, знаете ли, бог бережет, — усмехнулся Писфул. — Я-то ведь лучше вас знаком с техникой тайной звукозаписи.

— Ого, каким вы стали осторожным! Даже тайные агенты могут вам позавидовать. О тэмпора, о морэс![8]

В машине Марчмонта Писфул заговорил не раньше, чем она тронулась.

— Ну-с, я слушаю вас, коллега.

— Я вижу, дорогой профессор, вы так запуганы, что нет смысла, пожалуй, говорить с вами о чем-нибудь серьезном. Надеюсь, вы догадываетесь, что я не прогнозом погоды хочу поинтересоваться?