Юрий Забелло - Планета для робинзонов

- Не крадись, Сильвестр, не крадись, - ворчливо сказала она, - ты думал твоя тетка спит? Как бы не так. Я совсем не сплю и все вижу. Зачем ты пришел сюда?

- Так просто, тетушка, я зашел вас навестить, - с этими словами он поднялся к тетке и оперся рукой на спинку ее кресла, повернувшись лицом к комнате и оглядывая девушек.

- Нет, правда, Сильвестр, - понизив голос, начала выговаривать ему мисс Оттилия, - зачем ты опять пришел сюда? Сколько раз я просила тебя не приходить, ведь всегда кончается одним и тем же.

- Вы как всегда правы, тетушка, - отвечал ей Сильвестр, - я зашел поглядеть на ваш цветник, - и он указал рукой на девушек.

- Как тебе не стыдно, Сильвестр, ты же только две недели назад взял у меня Джейн...

- А Джейн я завтра отдам Тому-кривому в жены. А Том-большой просит у меня в жены Мэри Токану... Где она у вас сидит?

- Вон там, в третьем ряду, видишь, склонилась над пяльцами?

- Это у которой длинный рулон?

- Да, нет, не та, правее... Увидел?

- Теперь увидел. Собственно, какая разница? Пришлите мне ее завтра, тетушка.

Мисс Оттилия кивнула, хотя лицо ее выражало недовольство.

Когда девушки гурьбой выходили из комнаты, старая Джейн сказала Мэри:

- Завтра можешь не приходить. Молодой Хозяин приказал тебе идти в Большой Дом, скоро ты выходишь замуж.

"Неужели Джо просил меня у Молодого Хозяина?" - подумала Мэри. - "Я же просила его подождать! Ну, теперь он долго будет ждать меня под старой сливой! Пусть знает, как не слушать меня!"

- Да ты, я вижу, нисколько не удивлена? - спросила Джейн. - Вот уж не думала, что тебе понравится Том-большой... И когда ты с ним сговорилась?

- Как Том-большой? - удивилась Мэри.

- Так ведь Том-большой просил тебя в жены у мистера Сильвестра. А ты что, не знала?

Мэри только покачала головой. Наскоро поужинав, она раньше всех вышла, огляделась несколько раз и, убедившись, что ее никто не видит, кинулась бегом через сад.

4

На много миль протянулись сады вдоль Реки. Перемежаясь с огородами, они составили своеобразный пояс вдоль всего правого берега. Левый, низменный берег заселен не был. Множество рукавов, проток и стариц Реки создали такую путаницу водных путей, болот и озер, что только очень немногие из белых рисковали забираться туда.

Сад Пендергастов также занимал полосу вдоль Реки шириной около полумили. Джо Куам, назначая свидание своей милой, учел, что в это время года в саду людей не должно быть: весенние работы уже окончились, а летние еще не начинались. Как раз там, где росла старая слива, посаженная еще дедом нынешнего Старого Хозяина, находилась чудесная ложбинка с очень сочной травой и к тому же полностью скрытая рядами кустов.

Солнце только еще спускалось к горизонту. Джо распряг лошадей, привязал их на длинном поводе к дереву, чтобы они могли пастись, а сам улегся на сено в повозке, приготовившись к длительному ожиданию.

Ничего удивительного нет в том, что мысли его текли в том же направлении, что и мысли Мэри: сначала он представил ее поварихой в лагере пастухов, потом решил, что Старый Хозяин на это не пойдет и отправит их обоих на плантацию. Конечно, это его страшило, но и на это он был в душе согласен, лишь бы Мэри была с ним. Потом он стал рассчитывать, как скоро все это может быть:

"Старый Хозяин будет ездить неделю, пусть десять дней. Потом Мэри заберут в Большой Дом. Надо бы разузнать у матери, как сделать, чтобы ее там не очень долго держали".

Мысль о матери привела к воспоминаниям о последнем разговоре с ней. Джо усмехнулся и промолвил вслух:

- Зверюга!

Знала бы мать, как близко подходит он к пьевру, ее, наверное, удар бы хватил от страха. Джо не знал, откуда пошло это название - пьевр. Он слышал, что белые называли его так. Это воспоминание вернуло его в самое раннее детство. Вот его, шестилетнего малыша, везут к пастухам, потому что Джо Токану, отец нынешнего старого Джо Токану, прадеда Мэри, стал совсем стар.

"А наш Джо тоже уже стар, - подумал он, - скоро и нам надо просить малыша". - И снова вернулся к воспоминаниям. Старики возятся с ним, растрачивая на него всю нежность пожилых мужчин, оторванных от семей. Его поят коровьим и овечьим молоком, рассказывают разные сказки и истории, сохраненные прошлыми поколениями. Вот его учат петь древнюю песню. Он тогда еще не знал назначения этой песни, и ему хотелось петь ее во весь голос, а они запрещали.

И вот, наконец, тот день, когда он впервые увидел пьевра. С вечера самый молодой из стариков исчез куда-то (теперь-то он знает куда) и появился под утро с мешком, в котором кто-то шевелился и повизгивал.

В то утро стада не выгоняли на пастбище, а задали и коровам, и овцам травы, накошенной с вечера. Все три старика и Джо отправились к болоту, оно было совсем недалеко от их лагеря. Старики торжественно, не торопясь разделись сами и раздели его, все умылись чистой родниковой водой и натерли тело пахучей травой. Потом все четверо остановились перед небольшим, бугорком, поросшим мелкой травкой и вдавившимся в серую грязь болота.

- Ничего не бойся, - сказал самый старый, - мы с тобой!

- И не гляди, - сказал самый молодой, - а теперь - пой!

И он запел. Во весь голос. Его звонкий мальчишеский дискант далеко разносился по всей округе:

О ты, который большой и сильный,

Приходи к нам.

О ты, который ходит по болоту,

Приходи к нам.

У нас есть для тебя поросенок,

Приходи к нам.

Его мясо нежно и вкусно,

Приходи к нам.

Его кожа просвечивается на солнце,

Приходи к нам.

Она была длинной, эта песня. Он пел, два старика держали его за руки, а третий, присев на корточки, держал мешок с поросенком. И, конечно же, он смотрел. Смотрел во все глаза. И слушал. Сначала откуда-то издалека стали слышны чавкающие звуки, будто несколько коров идут по грязи и одновременно вытаскивают свои копыта, затем он увидел его. Громадная серая гора неторопливо передвигалась по грязи болота.

Там, где самый маленький и легкий ягненок проваливался в считанные минуты с головой, эта громадная туша передвигалась свободно и легко, как будто под ней была твердая земля.

Этот зверь был похож на громадную лепешку, если можно представить себе лепешку шести ярдов в диаметре, которой спереди приделали пасть, а сзади прицепили хвост, длина которого равна длине туловища.

Его короткие лапы с длинными пальцами и перепонками между ними мерно передвигались около тела так, что вся громадная туша быстро скользила по грязи болота.

Первым желанием Джо было - бежать! Бежать как можно дальше от этого места, от этой зверюги, от этих стариков. Но его крепко держали за руки, а один из них говорил свистящим шепотом ему на ухо:

- Пой! Если тебе дорога жизнь, пой!