Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)

Этериель помрачнел и дочитал текст про себя.

— Довольны?

— Нет, но ничего не поделаешь.

Гавриил улыбнулся. В небе появилась сверкающая золотая труба, по форме похожая на обычную, и простерлась от Земли до Солнца. Гавриил поднес ее к своим губам.

— Подождите! — в отчаянии воскликнул Этериель. — Я попробую обратиться в Совет.

— А что это даст? Под актом стоит подпись Владыки, а всякое постановление, подписанное им, не подлежит отмене. Извините, до назначенного срока остались считанные секунды.

Гавриил дунул в трубу, и чистый звук чудесного тона наполнил Вселенную до самой далекой звезды. На ничтожное мгновение, такое же неуловимое, как черта, отделяющая прошлое от будущего, все замерло, а потом вся система миров рухнула и материя обратилась в состояние первобытного хаоса. Исчезли звезды и туманности, исчезли космическая пыль, Солнце, планеты, Луна — все, все за исключением самой Земли, которая вращалась, как и раньше, в совершенно пустой Вселенной.

Трубный глас прозвучал.

Р.Е.Манн (которого все знакомые называли просто Р.Е.) незаметно вошел в контору фабрики Билликен Битси и мрачно уставился на склонившегося над грудой бумаг, изможденного высокого человека, которому аккуратные седые усики придавали какую-то старомодную элегантность.

Р.Е. взглянул на свои наручные часы, которые по-прежнему показывали 7.01. В этот момент они остановились. Это было, разумеется, восточное поясное время — 12.01 по гринвичскому.

Сидевший за столом поднял голову и несколько мгновений тупо смотрел на Р.Е.

— Что вам угодно? — удивленно спросил он.

— Горас Билликен, если не ошибаюсь? Владелец этой фабрики?

— Да.

— А я Р.Е. Манн. Не мог пройти мимо, увидев человека за работой. Вы разве не знаете, что за день сегодня?

— Сегодня?

— Да. День воскресения из мертвых.

— Ах, вы об этом. Знаю. Я слышал, как прозвучала труба. Вот уж действительно мертвого разбудит… Ничего себе, правда?

С минуту он радостно посмеивался, потом продолжал:

— Труба подняла меня в семь утра. Я толкнул жену. Она спала, конечно. Я всегда говорил, что она проспит второе пришествие. «Это трубный глас, дорогая», — говорю ей. А Ортенс — это моя жена — сказала только «хорошо» и опять заснула. Я принял ванну, побрился, оделся и пришел сюда заняться делами.

— Но зачем?

— А почему бы нет?

— Да, бедняжки. Им бы только не работать. Я так и ждал. А впрочем, не каждый день наступает конец света. Откровенно говоря, я даже доволен. Смогу без всяких помех привести в порядок свою корреспонденцию. Телефон ни разу не звонил.

Он встал и подошел к окну.

— Все стало гораздо лучше. Нет слепящего солнца, снег сошел. Приятный свет и приятная температура. Очень хорошо задумано… Но, извините, у меня столько дел… Если не возражаете…

— Минуточку, Горас, — прервал его чей-то громкий хриплый голос.

Некий джентльмен, удивительно похожий на Билликена, только покряжистее, перешагнул порог конторы, выставив вперед массивный нос и остановился перед столом в позе оскорбленного достоинства. Он выглядел очень внушительно, даже несмотря на то, что был совершенно голый.

— Будь любезен сказать — почему ты закрыл фабрику?

Билликен побледнел.

— Боже мой, это отец. Откуда ты?

— Из могилы, — зарычал Билликен-старший. — Откуда же еще? Сейчас из-под земли выходят десятками. И все голые. Женщины тоже!

Билликен откашлялся.

— Я достану тебе кое-какую одежду, отец. Схожу принесу из дома.

— Не стоит возиться с этим. Займемся делами. Да, делами!

Оторопевший от неожиданности Р.Е. пришел в себя и решил тоже вступить в разговор.

— Из могилы выходят все сразу, сэр? — спросил он.

Задавая этот вопрос, он с любопытством разглядывал Билликена-старшего. Тот казался крепышом. У него были изборожденные морщинами, но пышущие здоровьем щеки. Ему столько же лет, решил Р.Е., сколько было в момент смерти, но у него идеальный для этого возраста организм.

Билликен-старший ответил:

— Нет, сэр, не сразу. Сначала выходят из тех могил, что посвежее. Поттсби умер на пять лет раньше меня, а вышел из могилы на пять минут позже. Увидев его, я решил уйти от него подальше. Хватит с меня… Да, вот что! — воскликнул он, ударив кулаком по столу. — Я не нашел ни такси, ни автобусов. Телефон не работает. Пришлось идти пешком. Я прошел двадцать миль.

Билликен-старший бросил довольный взгляд на свое обнаженное тело.

— А что же такого? — продолжал он. — Сейчас тепло. Почти все ходят голые… Но послушай, сынок. Я пришел сюда не для пустой болтовни. Почему фабрика закрыта?

— Она не закрыта. Сегодня необычный день.

— Необычный день, скажи пожалуйста! Сходи-ка в профсоюз и передай им, что день второго пришествия не предусмотрен в коллективном договоре. С каждого рабочего мы сделаем вычет за каждую пропущенную минуту!

Билликен пристально посмотрел на отца.

— Я не пойду, — упрямо сказал он. — Не забывай, ты здесь больше не распоряжаешься. Я хозяин.

— Ах, ты? По какому праву?

— По твоему завещанию.

— Хорошо. Так я его аннулирую.

— Ты не можешь, отец. Ты умер. Пусть ты кажешься живым, но у меня есть свидетели. Есть заключение врача. Есть расписки похоронного бюро. Я могу привлечь для показаний могильщиков.

Билликен-старший молча смотрел на сына. Потом, не торопясь, сел на стул и скрестил ноги.

— Если уж на то пошло, мы все теперь мертвые, — сказал он. — Наступил конец света. Разве не так?

— Но ты юридически признан умершим, а я нет.

— О, мы это изменим, сынок. Теперь нас будет больше, чем вас, а голоса чего-то стоят!

Билликен-младший вспыхнул и резко хлопнул ладонью по столу.

— Отец, я не хотел касаться этого вопроса, но ты меня заставляешь. Я уверен, что мать уже сейчас сидит дома и ждет тебя. Вероятно, ей тоже пришлось идти по улицам… гм… голой. И, наверно, у нее не очень хорошее настроение.

— Боже мой! — воскликнул, бледнея, Билликен-старший.

— И ты, наверно, помнишь — она всегда хотела, чтобы ты ушел от дел.

Билликен-старший быстро принял решение.

— Нет, я не пойду домой. Это кошмар! Неужели для всей этой затеи с воскресением из мертвых нет никаких границ? Это же просто анархия! Они хватили через край! Я не пойду домой.

Тут в контору внезапно вошел довольно полный джентльмен с гладкими розовыми щеками и пушистыми бачками.

— Добрый день, — сказал он холодно.

— Отец! — воскликнул Билликен-старший.

— Дедушка! — воскликнул Билликен-младший.