Виталий Вавикин - Кара за хебрис

– Да слезь ты с меня! – Йереми поднял карлика за воротник, оторвав от своей ноги.

– Всего девять монет, – плаксиво сказал карлик, болтаясь в воздухе. – Всего девять, – он пожал плечами, словно извиняясь за такую высокую плату. – И ни монетой меньше. Ни – за – что.

Йереми разжал руку, и карлик упал.

– Девять, – сказал он, потирая ушибленный зад.

Йереми бросил ему деньги.

– За побои двенадцать, – оживился карлик.

– Я не буду ее бить.

– Одиннадцать!

– Я сказал…

– Десять! – карлик взвыл, получив пинок.

– Не бей его, – попросила М, протягивая Йереми руку.

– Да я и не собирался.

– Пойдем, – она повела его за собой.

Людей и мух стало больше. Коровьи головы стояли на торговых рядах, пялясь на покупателей невидящими глазами. Уродливые кошки с непропорциональными телами и конечностями копошились в мусорных баках. Собаки-мутанты с тремя и реже с пятью лапами неуклюже скакали между рядов, получая то пинки, то куски начинавших тухнуть обрезков.

– Нам сюда, – сказала М.

Они зашли за деревянный навес, возле которого выстроилась большая очередь за жарящимся в большом мангале мясом.

– Давай, – М запустила руки Йереми под ремень. – Скажи, как ты хочешь сделать это.

– Подожди.

– А хочешь все сразу? Я не против, – она огляделась, оторвала от кирпичной стены рекламный плакат стоматологической клиники и бросила себе под ноги.

– Да подожди ты! – Йереми поднял ее с колен.

– Я не нравлюсь тебе?

– Давай поговорим.

– Поговорим? О чем?

– Не знаю, – Йереми прижался спиной к холодной стене. – Ты родилась здесь? На этой планете?

– Да.

– А родственники? У тебя много родственников?

– Брат.

– Брат? У меня тоже есть брат. Много братьев и сестер. Десятки. Может быть, уже сотни. И я ненавижу их. А ты?

– Не знаю.

– Как это не знаю?

– Он заботится обо мне.

– Почему же тогда он не убьет этого мерзкого карлика?

– Потому что он и есть этот карлик.

– Странно, – Йереми опустил голову и уставился себе под ноги.

Трехногая рыжая псина заковыляла за угол, посмотрела на М и Йереми, подняла неразвившуюся заднюю лапу и помочилась на стену.

– И планета у вас странная.

Собака зарычала и поковыляла прочь. Йереми посмотрел на М.

– Хочешь, я убью твоего брата?

– Нет.

– Почему?

– Что это изменит?

– Я не знаю.

– Вот и я не знаю, – М улыбнулась.

Еще одна дефектная собака забежала за угол справить нужду.

– Мой отец правил целой планетой, – сказал Йереми. – А твой?

М пожала плечами.

– Ты не знаешь своего отца?

– Нет.

– А мать?

М снова пожала плечами.

– Хочешь быть моей сестрой? – спросил Йереми.

– Зачем?

– Не знаю. Я мог бы заботиться о тебе.

– Как брат?

– Мы можем придумать что-то другое. У тебя есть мечта?

– Может быть.

– Расскажи.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я не верю тебе.

– Я убил своего отца.

– И что?

– Не знаю. Хотел занять его место, вернулся на свою планету, а там Бартон и сотни таких, как я, – Йереми суетливо искал, куда бы устремить взгляд. – И даже умнее меня. И я никому не нужен. И никто не будет служить мне. Я предан и изгнан. И мне страшно. Страшно быть одному, – Йереми замолчал.

– Перси, – сказала М.

– Что?

– Я назвала его Перси. Моего сына, – серые глаза вспыхнули каким-то странным блеском. – Брат сказал, что он родился слишком дефектным, чтобы жить здесь, и отвез его в Рудо. Вот моя мечта – найти его.

– А что такое Рудо?

– Часть планеты, где бомбы выжгли все живое.

– Значит, там никто не живет?

– Живут, – М нахмурилась и опустила голову. – Я знаю, что живут, – настырно сказала она. – Знаю.

Двухголовый суслик запищал, когда выскочившая из норы в раскаленном песке змея впилась в его пушистое брюхо острыми зубами. Суслик дернулся несколько раз и затих. Змея снова спряталась в нору, перевернулась и выбралась другой стороной.

– Мышь! – сказала М. – Черт возьми, это же всего лишь мышь!

Маленькие глазки грызуна глянули на женщину, словно оценивая: жертва или хищник. Змея-мышь зашипела, схватила суслика и поволокла в свою нору. На песке остался только желтый, неприметный хвост, подстерегающий очередную добычу, накапливая потраченный яд. Пара огромных стервятников кружила высоко в небе.

– Чего они ждут? – спросил Йереми.

– Наверное, нас, – М взяла его под руку.

Горячий ветер гнал по барханам большую колючку. Острые, как бритвы, шипы щелкали, хватая все живое, что попадалось на пути.

– Что это за вид? – спросил Йереми.

– Не знаю, – М беззаботно пожала плечами. – Наше правительство не ведет учет новых видов. Считают их дефективными уродцами, – она нахмурилась, вспоминая. – Противоречащими естественной природной среде, – произнесла она по слогам. – Вот. Они лишь беспокоятся о вымирающих видах, а новые… – Колючка пролетела так близко, что Йереми и М услышали щелканье шипов. – Не нужно, – сказала М, увидев нож в руке Йереми. – Ветер унесет ее дальше, и мы больше никогда не встретимся.

Они остановились у небольшого озера. Напуганная лягушка со сросшимися, как рыбий хвост, задними лапами ловко запрыгала по кромке берега в спасительную тень жидкого кустарника.

– Попалась! – закричало одноногое существо, выныривая из озера, и запрыгало на мускулистых руках за лягушкой, вытягивая вперед единственную ногу с длинными пальцами. Затрещали кусты. Послышалось громкое чавканье. – Не подходить! – крикнуло существо, когда М и Йереми попытались приблизиться. – Я еще не доел!

– Да больно надо, – сказала М.

Существо выпрыгнуло из кустов и облизнулось.

– А может, и надо?! – сказало оно, прищуривая свой единственный глаз в центре скрученного внутрь черепа. – Что вы за уроды такие? – спросило оно. – Длинные, несуразные, без когтей и клыков.

М рассмеялась. Из болота выпрыгнуло еще одно существо.

– С кем это ты здесь любезничаешь?! – завелась женская особь, увидела М и Йереми и расхохоталась. – Ох! Я-то уж подумала!